Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова - Геннадий Русланович Хоминский

Кирилл и Иван. Они стояли, видимо, в фотостудии. Одеты в одинаковые костюмчики. Иван был уже совсем взрослый, ему исполнилось тринадцать лет. Смотрит в объектив прямо, на лице нет никаких эмоций. Кирюша был ему по плечо. Чувствовалось, что ему трудно было замереть перед съёмкой. Он, кажется, что-то рассматривал за фотографом. Возможно, это была Людмила. Глаза выражали интерес к происходящему. Он уже должен был пойти в школу. Конечно, ведь ему исполнилось восемь лет. На обратной стороне рукой Люды была сделана ручкой надпись «Ваня и Кирюша. 1990 год». И всё. Как они живут сейчас, он понятия не имел. Вышла ли Людмила замуж? Спросить было не у кого. Каждый раз, доставая фотографию, сердце обливалось кровью. Это было самое страшное преступление. Преступление против своих детей. Предательство меркло перед этой изменой. Ведь если бы он тогда не совершил этой подлости, уйдя от семьи к Нине, возможно, не было бы и встречи с Владимиром Петровичем. Не было бы этих страшных трёх лет его предательства. А сидел бы он на диване со своими детьми, читая какую-нибудь книжку. И Люда была бы рядом. Впору было зареветь бугаём, но все слёзы за эти полгода уже кончились. Назад ничего вернуть нельзя. Нет прошлого. Нет будущего. Есть только сейчас. Его камера, его шконка. Осталось в жизни одно – сидеть и ждать. Ждать, когда его поведут на исполнение приговора. Смерти он уже не боялся. Чем смерть страшнее этой камеры? Раз и навсегда прекратятся его мучения, мучения совести.

***

В одну из таких бессонных ночей вспомнился допрос, куда на очную ставку привели Олю.

– Юрий Иванович, я ещё раз хочу уточнить одну деталь. Вы уверяете, что ни с кем, кроме так называемого дяди Коли, Вы никаких отношений не поддерживали? Я имею в виду Вашу шпионскую деятельность, – спросил Александр Александрович. Он не сидел на месте, а ходил по кабинету. Казалось, что он был чем-то взволнован.

– Да, я уже Вам рассказывал, что все задания получал только от него и всю информацию передавал только ему, – спокойно ответил Константинов. Он уже привык к манере допросов – задавать одни и те же вопросы по нескольку раз.

– А как же Ольга Ивановна Агафонова, инспектор первого отдела? – спросил следователь и внимательно посмотрел на Константинова, – она должна была быть в курсе Ваших дел.

Константинова прошиб холодный пот, и мелко задрожали руки. «Оля, Оленька, неужели я погубил и тебя?» – подумал Константинов и произнёс холодным и бесстрастным голосом:

– Александр Александрович, я ещё раз повторяю, что ни одному человеку в институте не было известно о моей деятельности.

Следователь подошёл к столу, снял трубку на телефоне и набрал номер. Через несколько гудков ему ответили. «Валентин Григорьевич, Вы хотели поприсутствовать при допросе. Да, всё готово. Хорошо, жду Вас», – Александр Александрович положил трубку. Нажал кнопку звонка, в кабинет вошёл конвоир, а он вышел. Константинов сидел и смотрел в одну точку на полу. Думать не хотелось. Он уже вроде всё рассказал. Но видимо, придётся ещё раз повторить для неизвестного ему Валентина Григорьевича. Минут через пять дверь открылась и в кабинет вошёл Александр Александрович и высокий, сухощавый мужчина.

– Встать, – резко сказал Александр Александрович.

Константинов не спеша начал подниматься.

– Отставить, пусть сидит, – ответил мужчина и прошёл за стол. Сел на стул за столом, и начал листать лежащие на нём бумаги. Александр Александрович стоял позади и что-то тихо пояснял. Константинову не было слышно.

Прошло несколько минут. Затем мужчина поднял голову и внимательно начал рассматривать его. Константинову стало как-то неуютно, он почувствовал себя совершенно голым перед этим человеком с военной выправкой, с коротко стрижеными седыми волосами. Цепкий взгляд словно пытался проникнуть в его мозг. Константинов опустил глаза – он не мог более выносить этого.

– Константинов Юрий Иванович, – медленно проговорил мужчина и замолчал на несколько секунд, – ну что ж, я генерал Тимофеев Валентин Григорьевич.

Константинов поднял взгляд и кивнул, как бы здороваясь.

– Подполковник Петров держит меня в курсе ваших дел. Вы понимаете, в чём Вас обвиняют? – генерал вновь пристально уставился в глаза Константинову, так что тот вновь опустил голову.

– Да, понимаю, – тихо ответил Константинов.

– Материалов следствия и Ваших показаний достаточно, чтобы передать дело в военный суд. Но мне нужна вся сеть. Как я вижу, Вы только одно из звеньев этой сети, которую спецслужбы развернули в институте. С Вашей помощью мы должны вскрыть всю сеть и ликвидировать её. Со своей стороны я могу пообещать Вам, что Ваша помощь следствию будет учтена судом и Вы сможете избежать смертного приговора.

– Извините, но я не знаю, что ещё могу рассказать.

– Вы можете ещё многое рассказать. Кто Вам помогал в сборе информации, кто ещё принимал участие в передаче Вам заданий и кому Вы передавали собранную информацию? Кто ещё в институте занимался подобной деятельностью?

– Я всё это много раз рассказывал Александру Александровичу. Больше мне добавить нечего.

– Да, я ознакомился с протоколами допросов. Дядя Коля, – задумчиво произнёс генерал, – этот дядя Коля, которого Вы опознали по фотографии, опытный разведчик, по совместительству сотрудник торгового представительства одной из западных стран в нашей стране, срочно выехал из Союза, за день до Вашего ареста. Ещё в Ваших показаниях фигурирует некий Владимир Петрович.

– Да, я встречался с ним три раза, – вставил Константинов.

– И не смогли его опознать ни по одной из представленных Вам фотографий, – добавил генерал, – а посмотрите вот эти.

Генерал вынул из кармана несколько фотографий и разложил их на столе.

– Извините, у меня что-то со зрением, я не могу на таком расстоянии.

Генерал кивнул Александру Александровичу, тот взял фотографии и подошёл к Константинову поближе. Это были три изображения одного и того же человека. Внимательно присмотревшись, Константинову показалось, что этого человека он знает. Взял одно фото в руки, начал внимательно рассматривать его. Да, это, без сомнения, был Владимир Петрович. Правда, вид у него был другой. Какой-то шикарный, что ли, независимый. Респектабельный иностранец, это было сразу заметно и по причёске, и по костюму.

– Да, это он.

– Кто?

– Владимир Петрович. Больше я ничего о нём не знаю. Он назвал себя корреспондентом.

– Не удивительно. Это резидент одной из разведок, сотрудник посольства.

– Мы его задержали? – спросил Александр Александрович.

– Увы, подполковник. У него дипломатическая неприкосновенность, и он недавно покинул страну. Но давайте вернёмся к нашему институту. Вы продолжаете утверждать, что Вам никто не помогал в сборе шпионской информации?

– Мне никто не помогал, – ответил Константинов.

– Подполковник, давайте свидетеля, – резко сказал генерал.

Александр Александрович подошёл