Новгородская альтернатива. Подлинная столица Руси - Андрей Буровский

Но на севере — и на севере Норвегии, и на севере Швеции почвы еще скуднее, жизнь еще труднее и опаснее.

Опыт человечества доказывает, что рост населения происходит всегда и везде, в любой человеческой популяции и при всяких условиях жизни. Происходил он и в скудной хорошей землей Скандинавии. Рост населения рано или поздно приводит к тому, что продуктов питания начинает не хватать. Возникает пресловутое «относительное перенаселение». Конечно, при других способах обработки земли, других технологиях перенаселения могло и не возникать. Перенаселение всегда относительно — потому что стоит перейти к более интенсивной технологии — и на той же территории начинает кормиться во много раз большее население. В конце концов, в современной богатой Скандинавии живет раз в двадцать больше людей, чем во времена викингов. А относительного перенаселения нет, и шведская и датская молодежь вовсе не вынуждена заниматься морским разбоем и завоеваниями земель в Сицилии.

Но тогда даже малочисленные кучки людей могли столкнуться с нехваткой продуктов, даже с настоящим голодом. Тем более что север есть север — и два, и три года подряд может выпасть неурожай.

Если люди вынуждены покидать родину и искать своей доли на чужбине — значит, им попросту не хватает еды. Уже в VIII веке многие норманны вынуждены посматривать за море.

Вторая причина появления викингов — ярко выраженный северный тип их хозяйства. Земледелие на севере поневоле сочеталось со скотоводством. Островки населенных земель окружали леса и горы, покрытые лесами и лугами.

Жизнь в Скандинавии воспитывала человека очень самостоятельного, привыкшего самому решать свои проблемы. Тот, кто не обладал достаточной выносливостью, здоровьем, физической силой, попросту не мог выжить в северных странах, близ Северного полярного круга.

В лесах водились медведи, волки, рыси, лоси. На самом юге Скандинавии и в Дании жили еще зубры и кабаны. Все это — крупные, сильные звери, которые легко могут стать очень опасными. Лоси, зубры и кабаны не охотятся на людей, — но они легко могут вытаптывать посевы, травить луга и пастбища, оставляя голодными лошадей и коров; в суровую зиму они могут вломиться в хлева и овины, пожирать корма, заготовленные для домашней скотины.

Жизнь маленьких коллективов среди дикой природы заставляла каждого быть мастером на все руки — умевшим и построить дом, и вспахать поле, и убить зубра или медведя.

Жизнь среди дикой природы требовала владения оружием.

Жизнь маленькими коллективами, а то и отдельными семьями воспитывала уверенность в себе, умение полагаться исключительно на себя и на кучку самых близких людей.

Древние скандинавы были людьми очень крепкими, выносливыми и физически, и психологически. Такие легко могли отправляться на освоение новых земель и с тем же успехом — нападать на соседей, чтобы отнять необходимое.

Третья причина дренгов и виков лежала вокруг Скандинавии, омывала ее своими прохладными зелено-серыми волнами. Море давало пищу — рыбная ловля могла оказаться выгоднее, чем скотоводство и земледелие. Море было торной дорогой — во многие места легче попасть морем, чем по суше, а в ладье можно увезти больше, чем на собственной спине или на спинах вьючных животных. В Норвегии побережье изрезано глубокими узкими заливами — фьордами. Во многих местах от хутора до хутора можно добраться только морем. Самый сухопутный по своей природе человек поневоле осваивал лодку, весло и парус.

Хорошо владея ладьей и парусом, можно не только ловить рыбу; можно еще и поторговать, можно и ограбить других жителей побережья. Подспорье в хозяйстве — несомненное, но ведь и психология людей изменяется.

Морские путешествия расширяли кругозор, усиливали все, что несет человеку северный тип хозяйства, — делали его еще более активным, самостоятельным, предприимчивым, решительным.

«Постоянное и актуальное присутствие моря… неотвратимо… ставит вопрос-вызов, на который нельзя не отвечать и который, приглашая… выйти из «своей» обжи-тости, уютности, «укрытости» — потаенности в сферу «открытости», заставляет… задуматься над проблемой судьбы, соотношения высшей воли и случая, жизни и смерти, опоры-основы и безосновности-смерти, над самой стратегией существования «перед лицом моря» (Sein zum Meer, по аналогии с Sein zum Tode), над внутренними и внешними резервами человека в этой пограничной ситуации… «открытость» моря, его опасности, неопределенности, тайны… приглашение к испытанию и риску, к личному выбору и инициативе, к адекватной морю «открытости» человека перед лицом «последних» вопросов» [73. С. 5].

По мнению В. Н. Топорова, «вызов моря» разрушал жизнь древних греков в родовых общинах, заставлял их искать другие формы общественной организации. На кораблях плавали не родовыми общинами, а командами. Членов команды нужно было отбирать по личным качествам, научиться искать собственное место в команде, строить отношения с остальными.

Но ведь то же самое происходило не только с древними греками, но и со скандинавами: ведь команда любого, самого мирного корабля — та же дружина.

Между древними греками и скандинавами есть много черт сходства, заставляющих очень и очень задуматься: а не отзывается ли и в тех и других общность происхождения от общих предков, легендарных ариев.

И скандинавы, и эллины жили небольшими общинами, которые управлялись сами собой, демократически. Тинг — народное собрание скандинавов ничем не отличается ни от русского веча, ни от агоры древних эллинов. В определенные дни месяца и года в условленном месте сходились взрослые мужчины, домохозяева, члены общины. На всякий случай шли с оружием, — случалось, сосед нападал на соседа, кровный враг подстерегал в кустах, другая община решала поуменьшить число соседушек, воспользовавшись временем тинга.

Сойдясь и убедившись, что никто не замышляет воткнуть другому общиннику меч в бок, клялись Одином и Вотаном не причинять вреда и обиды друг другу. Разжигая огонь под священным деревом, клялись и священным огнем. Жрецы выкликали имена богов, вешали на дерево свежие жертвы: кур, баранов, диких птиц и животных; случалось, что и людей.

Собирались равные, оказывали друг другу уважение, обсуждали свои проблемы и дела. Совершенно как эллины за полтора тысячелетия до них. Одновременно на тингах могли выступать путешественники, самодеятельные философы, поэты-скальды. Свирепых воинов могло интересовать и отвлеченное, а умение писать стихи восхищало их больше, чем умение жечь города и приводить ладьи, полные добычи и рабов. Эта активность духовной жизни, напряженное желание познавать тоже сближало эллинов и скандинавов.

Похожим было и отношение к морю, сделавшее греков, а спустя почти две тысячи лет после них и скандинавов создателями морской цивилизации. Ведь «вызов моря» действовал на всех живущих на побережье Средиземного моря, но именно эллины лучше всех и раньше всех «услышали» этот «зов». Именно они связали разные берега Средиземноморья, стали главной частью средиземноморской цивилизации. Именно они усеяли своими колониями берега Средиземного и Мерного морей.

Точно так же «вызов моря» слышен был всем обитателям Балтики; но именно скандинавы первыми связали Балтику в единый хозяйственный организм. Колонии именно скандинавов, а не балтского племени пруссов и не колонии финнов появились на побережьях Британии, Франции, Балтийского моря. Из чего приходится сделать вывод: «вызов моря» слышали все, но именно скандинавы «услышали» его лучше других — и приняли. О «морской цивилизации» Севера писали много [74].

Даже корабли эллинов и скандинавских дренгиров похожи. Ладья викингов — это такая же огромная лодка без трюма, метров 12–15 длиной и три-четыре метра шириной. Как и у кораблей эллинов, у них не было мощного киля, ладьи викингов можно было вытаскивать на берег. Как и у эллинов, гребли в ладьях не рабы, а свободные люди, воины и торговцы.

Решительные, уверенные в себе люди выходили в море спаянными, смелыми командами, открывали новые земли, завоевывали или связывали торговлей уже открытые.

Есть и четвертая причина дренгов и виков, лежащая на стыке истории, психологии и мистики. Это особый психологический склад жителей Севера.

Если можно говорить о «стоянии перед морем», то точно так же можно говорить и о «стоянии перед Севером». Север — особая земля; она «лежит в зоне явлений, способствующих возникновению и развитию психофизиологического «шаманского» комплекса и разного рода неврозов» [75. С. 18].

«Шаманский комплекс»… Особое состояние личности, когда становится непонятным, где границы возможного и невозможного, мир реальный и мир потусторонний причудливо смешиваются в сознании.