Новые приключения Гулливера - Даниэль Мусеевич Клугер

— Хорошо, — согласилась она после долгого раздумья. — Пока ты будешь убеждать короля, я обращусь с просьбой к королеве. Королева добра ко мне, надеюсь, она сумеет добиться от своего супруга такого назначения. Что еще я должна сделать?

— После того как вас назначат защитником, мы сможем на законном основании осмотреть вещи убитого и орудие преступления, — ответил я. — Ведь согласно законам все эти предметы должны находиться в нетронутом виде в главном королевском храме — вплоть до осуждения преступника. Нетронутой будет оставаться и комната убитого в течение того же срока. Мы сможем и ее осмотреть.

— Но для чего? — удивленно спросила Глюмдальклич.

Я рассказал ей, как именно осмотр оскверненного храма в столице лилипутов Мильдендо помог мне раскрыть ужасное преступление, совершенное задолго до моего появления в Лилипутии.

— Кроме того, — добавил я в заключение, — вы сможете получить разрешение на встречу с Бедари. Хотя при этом будет присутствовать тюремщик, я надеюсь получить от него кое-какие ценные сведения. Это будет куда полезнее, чем вновь пытаться тайно проникнуть к нему в темницу.

При этом я, разумеется, умолчал о том, что не испытывал никакого желания красться по подземному коридору, стараясь не попасться на глаза тюремщику, и одновременно отбиваться тесаком от отвратительных гигантских крыс.

На Глюмдальклич мои слова произвели впечатление. Подозреваю, что не последнюю роль тут сыграла возможность встретиться с Бедари уже в ближайшее время. Так или иначе, она быстро собралась, кликнула лакеев, которые обычно несли за ней мой ящик, и мы отправились к их величествам: Глюмдальклич — чтобы присутствовать на утреннем приеме у королевы, я — беседовать с королем о государственных проблемах.

5

Проследив, чтобы лакеи поставили мой ящик на стол его величеству, Глюмдальклич удалилась на женскую половину дворца. Король же, открыв верхнюю крышку ящика, служившую мне крышей, сам извлек сначала любимое мое кресло, а затем и меня самого. После того как монарх поставил меня на стол, я отвесил его величеству глубокий поклон, на что Семитрендриг ответил милостивой улыбкой и позволил сесть.

Всякий раз оказываясь в королевских покоях, я не могу побороть чувство восхищения обстановкой. Но если на первых порах причиной этого чувства были колоссальные размеры комнаты (примерно двести пятьдесят футов в длину, двести — в ширину и в высоту еще двести), то со временем, напротив, я изумлялся скромности той обстановки, в которой жил столь могущественный монарх. Судите сами. Прежде всего, размеры рабочей комнаты Семитрендрига соответствовали английскому помещению двадцати футов длиною и семнадцати шириною при высоте тоже около семнадцати футов. Согласитесь, для кабинета, одновременно служившего и малым аудиенц-залом, размеры более чем скромные. Одну стену целиком занимал книжный стеллаж с несколькими десятками увесистых томов. Большая часть фолиантов представляла собою исторические хроники; имелись здесь и сочинения по математике, к которой бробдингнежцы имеют особую склонность, а также своды законов и трактаты на нравственные и поэтические темы. По распоряжению его величества дворцовый столяр изготовил деревянный станок, с помощью которого мне удалось прочесть некоторые из этих сочинений.

Противоположную стену, в которой находилась тяжелая резная дверь (я бы не смог самостоятельно не то что отворить ее, но даже на дюйм сдвинуть с места), украшали портреты: по правую сторону от входа — Семитрендрига I, основателя нынешней династии, и нынешнего хозяина дворца. Художник передал их несравненное сходство; что же до одежд, в которых были изображены оба монарха, то, как я уже писал ранее, одежда бробдингнежцев походила одновременно на персидскую и на китайскую. Пышные камзолы и халаты, широкие шаровары, сапоги с низкими каблуками — такова была здешняя мода и, если судить по портрету Семитрендрига I, на протяжении многих веков. Впрочем, можно было усмотреть и определенные различия, касавшиеся в первую очередь головных уборов: предок моего собеседника носил коническую шляпу китайского фасона; среди знакомых мне бробдингнежцев такие не носил никто — в ходу были широкополые шляпы, отдаленно напоминавшие европейские, но с намотанными на тулью тюрбанами. Такой же головной убор носил и Семитрендриг VI. Женские платья были менее яркими, но не менее пышными.

Мебель была вполне подстать размерам — скромная и удобная, из темной породы дерева, называвшегося здесь бробдрид. Во время разговора я обычно стоял на столе, обитом зеленым бархатом, ворс которого напоминал высокую и довольно жесткую траву наших лужаек.

Его величество сидел напротив меня в кресле, время от времени делая глоток легкого вина из высокого золотого кубка. При первой нашей встрече он любезно предложил вина и мне. Для этого был специально принесен крохотный стакан, самый маленький, какой удалось найти, но он вмещал не менее двух галлонов жидкости. Едва я наклонился над ним, как в ноздри мне ударил винный запах столь отвратительный, что, с трудом справившись с приступом дурноты, я твердо отказался от королевского угощения.

Итак, король сидел в кресле с кубком в руке, я же стоял напротив и отвечал на его вопросы. Разговор наш зашел об особенностях военного дела в Англии. Вскоре король, внимательно слушая мои рассказы об устройстве европейских армий, отставил кубок, поднялся с кресла и принялся расхаживать по комнате, а затем, чтобы лучше слышать, взял меня на руки. Он часто поступал таким образом во время наших бесед — расхаживал по комнате, держа меня в одной руке и рассеянно лаская другой — так мы поступаем с детенышами домашних животных, то есть щекоча их животик, почесывая за ушком и под челюстью. Я никак не мог привыкнуть к этим неприятным ощущениям. В самом деле, когда палец его величества касался моего живота или груди, я задерживал дыхание и напрягал мышцы сколько возможно, ибо иначе рисковал выйти из этой невинной ситуации с поломанными ребрами и разорванными внутренностями. Когда же он начинал поглаживать меня по голове и чесать за ухом, я чувствовал примерно то же, что нерадивый школяр, когда вышедший из терпения учитель изо всех сил треплет его за уши. Теперь я весьма сочувствовал котятам и щенятам, этим нашим домашним любимцам, которым приходится сносить столь же сомнительные ласки своих хозяев, и про себя дал слово: в случае возвращения никогда впредь не досаждать своим кошкам и собакам излишним вниманием.

Высказав несколько замечаний, весьма здравых, касавшихся военных обычаев моей родины, Семитрендриг VI направился к столу, осторожно поставил меня у ящика и собрался кликнуть лакеев, чтобы те унесли меня к Глюмдальклич.

В это самое время я обратился к нему с просьбой.

— Государь, — сказал я, почтительно кланяясь, — позвольте госпоже Лорич