Страстная неделя - Сергей Костин

— М-м, Клеопатр.

Тоня улыбнулась.

— В моих жилах половина египетской крови, — уточнил я.

Что, кстати, не исключено. У большинства испанцев есть предки арабы, это как у множества русских татарские корни.

У Тони был проездной, дневной или недельный. Наверное, купила в аэропорту — она же, считай, местная. Я обычно тоже так поступаю, только в этот приезд еще не собрался. Так что мне пришлось встать в космополитичную очередь в кассу. Тоня осталась в сторонке и не спускала с меня глаз. Что, я тоже стал одной из ее немногочисленных зацепок?

В метро разговаривать невозможно, но Тоня то и дело внимательно, не скрываясь, поглядывала на меня. Мы сделали пересадку и, перебравшись на другой берег Темзы, доехали до «Саутфилдс».

— Вы обедали? — спросил я, когда мы вышли из игрушечного островерхого домика станции на оживленный перекресток. — Может, нам зайти куда-то поесть?

— Я не голодна. А вот купить выпить было бы неплохо. Мне, во всяком случае, пара глотков не помешала бы. Вы что пьете, Клеопатр? — спросила Тоня.

Я вспомнил:

— Джентльмен не пьет до захода солнца. А вы что будете?

— Я люблю джин, но от него потом жуткий сивушный запах изо рта. Все равно, что-нибудь крепкое. Виски.

— Угу.

Я принялся сканировать окрестности.

— Вон магазин, где продают выпивку, — показала Тоня. — Дальше ничего не будет, здесь же деревня.

И вправду, едва мы свернули с перекрестка на Реплингем-роуд, назвать это городом было уже трудно. Одинаковые ряды двухэтажных домиков, кстати, вполне буржуазного вида. Прохожих мало, но со значительной пропорцией чернокожих, а их в деревнях пока нет. Значит, все-таки город.

Дом подруги был совсем рядом, минутах в пяти ходьбы. Тоня зашла за низенький, выкрашенный белой краской заборчик, привычным жестом приподняла цветочный горшок в палисаднике и торжествующе показала мне ключ.

— Весьма неосмотрительно со стороны вашей подруги, — не одобрил такой беспечности я.

Чтобы испытать непоколебимость своей воли, я купил двенадцатилетний «Чивас-Ригал», который одно время был моим любимым напитком. Мы прошли на кухню, и Тоня первым делом села и налила себе полстакана. Потом сжала ноздри и сделала три больших глотка. Пьяницей она не была — у нее все лицо перекосило.

— Точно нет? — спросила она меня.

— Точно. Но вы не стесняйтесь.

— Нет, я не хочу напиваться. Мне просто нужен крепкий удар по мозгам. Они потом прояснятся и будут, как новенькие.

Прямо слово в слово мои ощущения и оправдание. Тоня снова закурила. Это — свои собственные ощущения я со времен молодости уже позабыл — возможно, тоже мозги прочищает.

Домик был совсем небольшой, но чистенький, обжитой, уютный. На первом этаже гостиная, некое подобие кабинета и кухня. Спальни, как это принято, были на втором этаже, на который вела крутая лестница с витыми перилами. Всюду фотографии и картинки на стенах, растений нет — видимо, подруга Тони выставила их в палисадник или доверила соседям, чтобы поливали. Письменный стол, плоская коробочка подмигивает без устали зелеными глазками — какой же теперь дом без вай-фая? Глубокое кресло, рядом на консоли лампа под абажуром — любит читать хозяйка дома, книги по всему дому раскиданы. Гостей сажают на два низких толстых мата, покрытых коврами. И столик такой же низкий, восточный. Другой мебели нет. Тоня сейчас, скрестив ноги в позу лотоса, за этот столик переместилась с бутылкой и сигаретой, а я бухнулся в кресло.

Я достал из волшебного мешочка свой второй айфон и, отыскав на письменном столе скрепку, принялся вставлять в него симку.

— Кстати, телефон Питера был в моей «нокии», — сообразила Тоня. — Я его на память не помню.

— Не страшно, я подскажу, — успокоил ее я.

Тоня выпустила дым в сторону и снова с интересом посмотрела на меня. Я в ее глазах сейчас, как Гарри Поттер.

— И еще куча телефонов лондонских друзей.

— У вас сейчас в Лондоне один друг — я. Возможно, и Питер тоже, только пользы от него будет мало. Ну и, с большой натяжкой, Осборн-старший.

— Но от него-то польза может быть, — вставила Тоня.

Я задвинул сим-карту в телефон и включил его.

— Зато и цена за эту помощь будет другая.

— А какая ваша цена? — спросила Тоня. — Скажите, я же вижу теперь, что вы какой-то ненормальный. Вот вы что бы сделали с папой, если бы он тогда не сбежал? Если бы он полностью оставался в вашей власти?

— Ну, поговорил бы с ним. Он, похоже, считает, что его положение безвыходно. А я уверен, что так не бывает.

— И вы помогли бы ему выпутаться из этой истории?

— Да.

— Просто так, по доброте души.

— Нет. Потому что мне кажется, что так будет правильно.

— Да? Поверить в это трудно, но ведь «есть многое на свете, друг Гораций». — Тоня достала из сумочки маленький спрей и брызнула себе за оба уха. Потом увидела себя со стороны и засмеялась. — А… Может быть, я могу отблагодарить спасителя?

Виски на нее, похоже, подействовало, как бита, какими сваи забивают. Я посмотрел на нее. Такая гибкая, симпатичная змейка и, возможно, духи у нее с феромонами. Что у нее на уме?

— Вы не считаете меня привлекательной? Или я не в вашем вкусе?

— Вы очень привлекательны и вполне в моем вкусе, — искренне сказал я. — Просто ситуация к этому не располагает.

— Да? — Тоня загасила окурок. — А меня опасность как раз заводит.

«О Дева-Мать», во время вспомнил я. Какой же мощный инструмент подавления воли Господь создал нам на погибель! Это тебе не печень. Нет, эта какая-то всеобщая ловушка — и для трезвенников, и для праведников. Моя-то воля это выдержит. Я же вон даже ни глотка не сделал с самого утра.

— А что вы скажете Питеру? — попробовал увильнуть я.

— С ним все просто, — рассмеялась Тоня, одним большим глотком опустошая стакан. — Скажу ему, что согласна выйти за него замуж.

Я тоже улыбнулся:

— И тогда, как при крещении в зрелом возрасте, все грехи снимутся без исповеди.

Тоня села и снова плеснула себе виски. Уже не на половину, на пару пальцев, как приличные люди не в состоянии стресса.

— Я, кажется, поняла. Если вы такой ненормальный, как я думаю, вы просто не считаете возможным — сейчас выговорю — воспользоваться сильной позицией.

— Думайте, что хотите. Я же вас не обидел? Вы действительно очень сексуальная.

Тоня стала вставать и опасно покачнулась, чуть не опрокинув столик. К виски она больше не притронулась.

— Вы не возражаете, если я пойду прилягу? — спросила она, направляясь к лестнице. — Только на часок. Вы обещаете разбудить меня?

Я посмотрел на часы. Без десяти три.

— Хорошо, разбужу.

— Железно, — наставительно произнесла она. — Я же готова проспать до утра. Все, вы обещали.

Она отяжелевшей походкой поднялась по скрипучим ступенькам. Открыла дверь, но закрывать ее сил уже не было. Плюхнулась на матрас, отсюда было слышно и затихла. «Где напился, там и спи», — любил приговаривать Некрасов.

— Шанкар, — позвал я в гарнитуру.

— Здесь Шанкар.

— Давай подытожим, что у нас.

— Телефонов на прослушке у нас по-прежнему два — Питера и старшего Осборна, которым тот для звонков не пользуется. Сейчас опять отключил.

— А где он?

— Едет по набережной на уровне колеса обозрения. Сейчас уточним у нашего человека.

— Тот парень следит за ним от кафе? Вы молодцы!

— Сейчас, подождите.

Шанкар отключил меня. Тридцать секунд, сорок, минута.

— Объект А сел в такси на Корнхилл-стрит через десять минут после того, как девушка сбежала. Нет, наш человк за ним не ездит, мы и так все знаем. Что дальше делаем?

— Все равно слушайте.

— Конечно. Телефоны, которые вы выбросили, кто-то подобрал. Похоже, случайные люди, так как они ползут в разные стороны. Не очень правильно было выбрасывать их так — с телефонными книгами и прочими личными данными.

— И что теперь: разыскать тех людей с помощью вашей аппаратуры и отобрать телефоны? Они же все равно заразные.

— Это правда.

— На моем айфоне практически ничего личного нет — я купил две штуки специально для этой поездки и загрузил в них строгий минимум. К тому же, там стоит специальная программа, которая сотрет все содержимое при втором неправильно набранном пароле, — пояснил я. Мне приятно было, что и я не лыком шит.

— Все не так просто, — возразил Шанкар. — Но будем надеяться, что его подобрал обычный прохожий. А что было в телефоне девушки?

— Не знаю, она легла спать. А сын что делает?

— Вернулся на работу. Его опять мучают звонками из-за протухшей трески.

— Пишите его. И подключите меня, как только речь пойдет не о треске. Ну, и вдруг отец забудется…

— Будем надеяться. Вы не забывайтесь. Позвонили — и сразу телефон обратно в волшебный мешок.

— Хорошо.