Гарри Поттер и Комната Секретов - Джоанн Роулинг

— Но это же невозможно, — сказал Гарри, а Рон засмеялся.

— Нет, возможно, — возразила Гермиона, — всё, что нам нужно — это Всеэссенция.

— А что это? — хором спросили Гарри и Рон.

— Злей рассказывал о ней пару недель назад…

— Вот делать нам на зельеделии больше нечего, только Злея слушать, — проворчал Рон.

— Всеэссенция может превратить тебя в кого-то другого. Ну, думайте же! Мы можем превратиться в слизеринцев. И никто не догадается, что это мы. И Малфой может нам всё рассказать. Может быть, он прямо сейчас хвастается этим в общей гостиной «Слизерина», вот было бы здорово, если бы мы могли быть там и слышать его!

— Что-то мне не очень нравится идея с этой Всеэссенцией, — нахмурился Рон. — А что, если мы навсегда останемся слизеринцами?

— Ее действие постепенно выветривается, — нетерпеливо отмахнулась Гермиона. — Правда, достать рецепт будет трудно. Злей сказал, что его можно найти в книге, которая называется «Всесильнейшие зелья», она наверняка в Запретном отделе.

Существовал только один способ получить книгу из Запретного отдела библиотеки: нужно было иметь разрешение, подписанное кем-либо из учителей.

— Трудно придумать предлог, для чего нам нужна такая книга, — сказал Рон, — сразу станет ясно, что мы хотим изготовить какое-то зелье.

— Думаю, — протянула Гермиона, — если мы скажем, что интересуемся теоретически, то, может быть…

— Брось! Ни один учитель на это не купится! — сказал Рон. — Это уж надо быть полным идиотом…

Глава десятая

Шальной нападала

После неудачи с эльфейками профессор Чаруальд больше не приносил в класс никаких живых созданий. Вместо этого он читал вслух свои книги, а некоторые наиболее драматические эпизоды разыгрывал с учениками по ролям. Для этих целей он чаще всего выбирал Гарри; на настоящий момент, мальчик уже исполнил следующие роли: простого крестьянина из Трансильвании, с которого Чаруальд снял Бормотушное заклятие; сильно простуженного йети; вампира, который после встречи с Чаруальдом не брал в рот ничего, кроме салата.

На ближайшем уроке по защите от сил зла Гарри снова вытащили к доске, на сей раз представлять оборотня. Как назло, именно сейчас нужно было подольститься к Чаруальду, иначе Гарри отказался бы.

— Взвой-ка как следует — вот так, очень хорошо — и тогда, представьте себе, я бросился — вот так — придавил его к земле — вот так! — одной рукой сумел удержать его — а другой приставил волшебную палочку ему к горлу — потом геройски собрал остатки сил и выполнил чрезвычайно сложное Хоморфное заклятие — он жалобно застонал — ну, давай же, Гарри — жалобней, жалобней — отлично — и тогда шерсть исчезла — зубы уменьшились — и он превратился обратно в человека. Просто, но эффективно — и вот жители еще одной деревни вечно будут благословлять героя, который избавил их от ежемесячных нападений оборотня.

Зазвонил колокол, и Чаруальд поднялся с пола.

— Домашнее задание — сочините поэму о том, как я победил оборотня Вагга-Вагга! Автору лучшего произведения — экземпляр книги «Волшебный я» с автографом!

Ребята постепенно покидали класс. Гарри вернулся в дальний конец комнаты, где его дожидались Рон и Гермиона.

— Готовы? — вполголоса спросил Гарри.

— Давай подождем, пока все уйдут, — нервно сказала Гермиона. — Ну, всё — я пошла!

Она приблизилась к столу Чаруальда, крепко зажав в руке листок бумаги. Сзади нерешительно топтались Гарри с Роном.

— Эээ… профессор Чаруальд? — заикаясь, произнесла Гермиона. — Я хотела… взять из библиотеки одну книгу. Для… дополнительного чтения. — Она дрожащей рукой протянула листок. — Но эта книга… она в Запретном отделе, поэтому мне нужно, чтобы кто-нибудь из учителей подписал вот здесь… Я уверена, что эта книга поможет мне лучше понять то, о чем вы пишете в «Ужине с упырями» про медленно действующие яды…

— А-а-а! «Ужин с упырями»! — мечтательно воскликнул Чаруальд, взяв у Гермионы листок и очаровательно ей улыбаясь. — Одна из моих самых любимых… Тебе понравилось?

— Конечно! — восторженно сказала Гермиона. — Это так здорово, особенно, как вы заманили в ловушку того, последнего, чайным ситечком…

— Я полагаю, никто не станет возражать, если я окажу небольшую поддержку лучшей ученице этой параллели, — тепло сказал Чаруальд и вытащил огромное павлинье перо. — Красивое, правда? — подмигнул он, неверно истолковав выражение возмущенного отвращения на лице у Рона. — Обычно я им пользуюсь, когда надписываю книги.

Он размашисто вывел витиеватую подпись и вернул листок Гермионе.

— Ну что, Гарри, — сказал Чаруальд, в то время как Гермиона трясущимися пальцами сворачивала разрешение и убирала его в рюкзак. — Насколько мне известно, завтра первый квидишный матч сезона? «Гриффиндор» против «Слизерина»? Говорят, ты неплохо играешь. Я тоже в свое время был Ищейкой. Меня даже звали в сборную страны, но я счел правильным посвятить свою жизнь искоренению сил зла. И всё же, если тебе захочется потренироваться отдельно от команды, не стесняйся обращаться ко мне. Всегда рад поделиться своими знаниями с менее опытными игроками…

Гарри издал горлом весьма невнятный звук и выбежал из класса вслед за Роном и Гермионой.

— Не могу поверить, — изумился он, когда они втроем принялись изучать подпись, — он даже не поинтересовался, что именно мы собираемся взять в библиотеке.

— Это потому, что он безмозглый болван, — сказал Рон, — но какая разница, раз уж нам удалось добиться, чего мы хотели…

— Он вовсе не безмозглый болван, — звенящим голосом возмутилась Гермиона. Они уже бежали к библиотеке.

— Конечно, раз он назвал тебя лучшей ученицей параллели…

Попав в приглушенную тишину библиотеки, они были вынуждены понизить голоса. Мадам Щипц, библиотекарша, худая, раздражительная женщина, видом своим напоминала некормленого стервятника.

— «Всесильнейшие зелья»? — подозрительно повторила она, пытаясь отобрать записку у Гермионы; но та вцепилась мертвой хваткой.

— Я хотела бы оставить ее у себя, — пролепетала она чуть слышно.

— Ой, да перестань, — бросил Рон, выцарапывая бумажку из сжатого кулачка Гермионы и протягивая ее мадам Щипц, — мы тебе достанем другой автограф. Чаруальд подписывает всё, что не шевелится — хотя бы секунд пять.

Мадам Щипц изучила записку на просвет, как будто подозревая, что та поддельная, но разрешение прошло проверку. Библиотекарша скрылась за высокими книжными полками и появилась через несколько минут с большой, заплесневелого вида, книгой в руках. Гермиона аккуратно убрала книгу в рюкзак, и ребята ушли, тщательно стараясь не идти чересчур быстро и не выглядеть чересчур виноватыми.

Через пять минут они уже забаррикадировались в неработающем туалете у Меланхольной Миртл. Гермиона сумела переубедить отчаянно возражавшего Рона, сказав ему, что этот туалет — последнее место, куда может направиться человек в здравом уме, и поэтому им гарантировано уединение. Меланхольная Миртл громко рыдала в своей кабинке, но ребята полностью игнорировали ее, как, впрочем, и она их.

Гермиона почтительно раскрыла «Всесильнейшие зелья», и все трое склонились над старинными, в пятнах сырости, страницами. С первого взгляда становилось понятно, почему эта книга хранится в Запретном отделе библиотеки. Действие некоторых зелий было таково, что о нем не хотелось даже думать. В книге было много исключительно неприятных иллюстраций: человек, вывернутый наизнанку, ведьма, на голове у которой проросло несколько пар рук…

— Вот оно, — обрадовалась Гермиона, когда нашла страницу, озаглавленную «Всеэссенция». Страница была украшена изображениями людей, находящихся на промежуточной стадии превращения в других людей. Оставалось искренне надеяться, что выражение мучительного страдания появилось на их лицах лишь благодаря богатому воображению художника.

— Это самое сложное зелье, которое я видела, — произнесла Гермиона, пробежав глазами рецепт. — Шелкокрылые мухи, пиявки, водоросли, собранные во время прилива, спорыш… — бормотала она, водя пальцем по списку, — ну, это просто, это всегда есть в ученическом шкафу, можно взять сколько нужно… Оооой, смотрите-ка, нужен толченый рог двурога — не представляю, где его взять — кусочек шкурки бумсленга — тоже еще проблема — ну, и разумеется, частицы тех, в кого мы собираемся превратиться.

— Что-что? — резко переспросил Рон. — Что это значит, частицы тех, в кого мы собираемся превратиться? Я ничего такого, знаешь, с ногтями Краббе, пить не буду!

Гермиона продолжала бормотать, как будто и не слышала его.

— Об этом можно не беспокоиться, это добавляется в последнюю очередь…

Рон, онемевший от возмущения, повернулся к Гарри. Гарри, впрочем, волновался совсем по другому поводу.