Сквозь тайгу к океану - Михаил Викторович Чуркин

– Слышал я, что у тебя сын подрастает и ты хотел забрать и воспитать его. Вот тебе и возможность приехать к сыну не разбойником-хунхузом, а командиром отряда освободителей-революционеров.

Глаза китайского мужчины заметно увлажнились, любовь к своему ребенку была для него свята.

«Вот же, шельма, – подумал Арсений про своего командира. – Вроде казачина, рубака, а вон как тонко обернул дело, что бывший враг уже почти чуть ли не друг…»

– Так, теперь о главном, – Аргунцев вновь посуровел лицом, – в каких населенных пунктах у тебя есть хорошие знакомые?

Китаец неопределенно пожал плечами.

– Много есть. Иман есть, Никольск, Уссурисси[5], Спасска, Владивосток тоже есть.

– А в Хабаровске есть?

– Хабаровск тоже ести, – заверил Юн Шен.

– Смекай, какая агентурная сеть, – обратился Андреич к Губареву, – эти черти все тропы контрабандные знают, в каждом городе и поселке свои люди. Надобно таких союзников использовать для сбора разведданных.

Когда Сеня отводил захмелевшего Юн Шена в сарай, тот обернулся и, потирая рукой пах, скорчил скорбную мину, а затем погрозил пальцем:

– Ух, твоя хулигана, – и вполне миролюбиво улыбнулся.

– Ладно, топай, отдыхай пока и моли Бога, что к Андреичу попал, – Арсений легонько подтолкнул пленного.

Еще два дня назад они готовы были убить друг друга, вырвать или перегрызть глотку, а теперь мирно шутили и переговаривались. Чудны дела твои, Господи! Собственно говоря, русские люди всегда хорошо относились к китайцам. Этот древний трудолюбивый народ, как и русские, всю свою историю только и делал, что отражал набеги враждебных племен и народов. Это привело к тому, что китайские правители неохотно шли на контакт с европейцами и, в результате, приотстали от научных и культурных достижений Европы и Америки, чем те не преминули воспользоваться и попытались разорвать Китай на куски. Особую рьяность в разрушении китайской государственности проявляла японская военщина. Сейчас на просторах Китая и России идет непримиримая борьба за достойное место под солнцем, и у людей должно хватить сил и мужества, чтобы отвоевать свою независимость. И в этом вопросе мы с китайцами союзники. Примерно такие мысли бродили в голове Арсения, когда он шел к хате Таисии, где так удачно устроился на постой. На следующий день отряд должен был сниматься и идти на соединение с приморскими партизанами.

За эти несколько коротких дней ранней весны Тася настолько прикипела сердцем к Арсению, что в голову ей стали приходить шальные мысли о том, чтобы бросить или отдать родне на сохранение все нажитое и податься куда глаза глядят вслед за этим крепким, стройным парнем, с большими строгими глазами. Ее почти на страшила людская молва и гнев невесть где пропадавшего мужа. За долгими вечерними разговорами за самоваром она слышала от Арсения, Евсеича и других заходивших на огонек партизан мудреные разговоры о политике и революции. Она видела, что Сеня парень городской, но он быстро освоил деревенские дела и промыслы и охотно помогал ей. Евсеич же был на все руки дока. Все свободное время он что-то мастерил, строгал на верстаке в сараюшке. Исправил весь изломанный инструмент, починил упряжь и даже прочистил дымоход. На этого веселого мастеровитого мужчину с интересом посматривали окрестные одинокие женщины и вдовы, а он отвечал им веселыми прибаутками, тешил вечерами игрой на гармошке и балалайке. Окрестные кумушки тащили к нему на починку изломанную мебель, инвентарь. Евсеич набивал обручи на бочки и лохани, – словом, проявил себя как настоящий рукастый мужик. Порой он крепко задумывался и, смущаясь, говорил Арсению:

– А что, Сенька, останемся в этой деревеньке. Обустроимся. Ты только погляди, земли непаханой море, луга привольные, лес богатейший, а река какая. Рыбалка здесь отменная. Народ живет зажиточно, и никто на соседа с вилами из-за лоскута пахотной земли не идет. Живи, да не тужи.

Сеня ничего не говорил в ответ. Не хотел травить душу и делиться своими задумками, поскольку опасался сглазить судьбу, огласив свои планы вслух.

В отряде Рудного

Проводы отряда вылились в целое празднование. В отряд влились четверо молодых парней из деревни и двое из соседнего села. Неугомонный Вася все же добился своего, и командир, скрепя сердце, принял шустрого паренька под Сенину ответственность в отряд. Василий без устали чистил и холил свой карабин, и теперь его вожделенной мечтой стала шашка. Он выпытывал у Арсения, где ему можно добыть это холодное оружие.

– Поспрошай у вдовых казачек или присматривай после боя, а иначе негде. Все арсеналы остались у белых. Мы пополняем вооружение и боеприпасы в бою, – ободрял его товарищ и наставник.

Местные жители нагрузили несколько саней провиантом, причем не скупились, поскольку видели в этих отважных людях своих друзей и защитников. Выехали засветло, но движение по лесным дорогам и тропам осложнялось глубокими сугробами и буреломом. Проведя ночевку в тайге, люди Аргунцева лишь на следующий день добрались до расположения отряда партизан Рудного.

Рудный оказался строгим, но простым в общении человеком. Его смущала боевая выучка и подтянутый внешний вид разведчиков Андреича. Однако, познакомившись поближе, он понял, что этот бывший офицер ничуть не кичится и не старается подорвать его авторитет. Провиант пришелся весьма кстати. Рудновские партизаны жили, стараясь не досаждать окрестным крестьянам продовольственными поборами, справедливо опасаясь потерять расположение населения.

На первом же совещании в штабной землянке было решено пополнить хлебные запасы и раздобыть патроны, коих оставалось по две обоймы на брата.

Разведка у приморских партизан работала слабо, поэтому было решено сначала разведать все пути налета на неприятеля. Разжиться боеприпасами и провиантом можно было на той же станции Иман, но там знали, что где-то поблизости активизировались партизаны, и поэтому сохраняли повышенную боеготовность.

Неожиданно для всех дельный совет дал пленный китаец Юн Шен. Вероятно, он краем уха слышал разговоры о необходимости разжиться патронами и взрывчаткой и позвал Арсения. Находясь под арестом, хунхуз ждал своей участи и томился неизвестностью. Навестив арестанта, Арсений услышал следующее.

– Аласений, ты не сердися. Я хотел помочь партисан. Юн Шен знает, где много оружие, и еда, много кушать.

– И где же, ходя, ты видел патроны и винтовки? – удивился партизан. – Нешто тебя в арсеналы приглашали.

Юн Шен слегка обиделся на иронию Арсения и замкнулся в себе. А затем сердито произнес:

– Я не видел, мои люди видели.

– Ну ладно, полно дуться, – Сеня добродушно тронул его за плечо. – я тебе верю. Говори.

– Тебе, говори не буду. Веди к капитану.

Арсений доложил Аргунцеву и Рудному о просьбе хунхузского атамана.

– Давай,