Фрейлина - Шеннон Дрейк

— Прости меня, Кэтрин, — прошептал он, прижав руки к груди и крепко сжав кулаки. — Ради бога, умоляю, сумей простить меня.

Сначала он не обратил внимания на шум и движение в коридоре: он знал, что никто не придет и не побеспокоит его. Хотя преподобный Кеох считал, что лорд Грэм должен позволить обработать тело супруги для сохранности, положить его в гроб и подготовить для церковной службы, Рован знал, что на время его оставят одного. Все будут ждать, пока он окончит свое личное прощание с телом жены.

Но суета за дверью стала слишком громкой, шум нарастал. Его больше нельзя было игнорировать. Рован нахмурился, встал, большими шагами подошел к двери и открыл ее.

В коридоре, в двенадцати футах от двери, стоял Тристан и с беспокойством говорил о чем-то с Энни и Лайзой. Обе женщины были явно чем-то огорчены и встревожены, и даже Тристан, как никогда, выглядел очень озабоченным.

— Что случилось? — спросил Рован.

Все трое повернулись и взглянули на него с удивлением, волнением и страхом. Никто не ответил.

— Тристан, что такое? Язык ты, что ли, проглотил?

Тристан кашлянул, чтобы прочистить горло.

— Лорд Рован, мы не хотели отрывать вас от вашей супруги. У нас тут есть небольшое затруднение. Но я справлюсь с ним сам, милорд, даю вам слово.

Рован подошел к ним и, хмурясь, спросил:

— Какое затруднение?

— Леди Гвинет уехала кататься верхом и до сих пор не вернулась! — в отчаянии вымолвила Энни.

— Уехала верхом, — ничего не выражающим голосом повторил Рован.

— Да.

— Кто ей это позволил? — спросил он и грозно посмотрел на Тристана.

— Милорд, я должен был смотреть за ней гораздо внимательней, но… она не просила ничьего разрешения. Просто взяла и уехала, — объяснил управляющий.

Он стоял, выпрямившись во весь свой большой рост, и был готов принять волну господского гнева.

Это было почти нелепо, но Рован не сердился на Тристана: слишком хорошо он знал Гвинет. Но на нее он был зол до бешенства. И, как ни странно, он был рад этой нечеловеческой злобе — он что-то чувствовал, он был…

Жив.

— Когда она уехала? — спросил он.

— Мне кажется, за несколько часов до сумерек, — ответила Энни.

— Я сейчас соберу людей. Даю вам слово, мы найдем ее, — заверил своего господина Тристан.

— Я тоже поеду с ними, — мрачно произнес Рован, затем помолчал, глубоко дыша, и приказал: — Сообщите преподобному Кеоху, что женщины могут подготовить тело моей супруги, мы проведем бдение у гроба в зале, чтобы все, кто желает, из народа могли помолиться о ней перед погребением.

Потом он повернулся и ушел готовиться в путь.

Рован знал, что не должен скакать на поиски Гвинет: его люди могут найти ее и без его помощи. Но он не мог сидеть на месте. В темноте скрываются опасности, а эта глупая девчонка слишком самоуверенна и не понимает этого. Ему хотелось задушить Гвинет: он отвечает за нее, а она об этом и не думает.

Когда стало ясно, что смерть Кэтрин близка, он отправил королеве письмо, в котором сообщил, что их с Гвинет поездка займет больше времени, чем предполагали раньше. Мария ответила, что понимает: ему необходимо быть у постели умирающей жены. И добавила, что это — его долг.

Да, его Кэтрин умерла, и его долг — молиться у ее постели. Никто не ожидает, что он сегодня позабудет этот долг ради другой, менее важной обязанности. Он не должен ехать.

Но тут он представил себе Гвинет одну, ночью, в горах и понял, что все-таки поедет.

— Привет, — прошептала Гвинет и с тревогой услышала, что ее голос дрожит. — Привет, кто здесь? — повторила она.

Только после этого из кустов сбоку от нее выпрыгнул мужчина и схватил ее лошадь под уздцы. Кобыла резко отпрянула в сторону, но незнакомец удержал ее.

— Да это просто девушка. Заехала одна в лес, — произнес он на гэльском языке — языке горцев.

Из темноты вышли еще двое мужчин и встали по бокам лошади.

— Извините, что помешала вам, — сказала Гвинет и продолжила: — Я леди Маклауд с острова Айлингтон. Вы, вероятно, знакомы с моим дядей. Я путешествую под защитой лорда Рована Грэма и сейчас гощу в замке Грей, где произошла трагическая утрата. Может быть, вы будете добры указать мне дорогу туда, чтобы я вернулась в замок, пока еще не совсем поздно?

— Леди Маклауд? — переспросил один из них и шагнул вперед.

Кто-то зажег факел, и его свет на мгновение ослепил Гвинет. Она чувствовала на себе изучающие взгляды, и от этого ей было неуютно. Ей не нравился тон, которым заговорил с ней этот человек.

— Лорд Рован Грэм будет искать меня! — заявила она.

— В самом деле?

Этот вопрос задал тот же человек.

Моргая от яркого света, она старалась разглядеть говорившего. Он был высок, с длинной бородой, доходящей до груди. Это был мужчина лет пятидесяти, крупный и мускулистый. Рядом с ним стоял еще один, помоложе, тоже бородатый и настолько похожий на первого, что было ясно: это его близкий родственник — вероятно, сын. Третий мужчина был выше других, и волосы у него, в отличие от них, были светлые. Гвинет быстро заметила, что клетчатая ткань его одежды была лучше, чем у остальных, и на ногах у него были вполне добротные башмаки, а у его спутников — очень поношенные сапоги.

Светловолосый был молод, чисто выбрит и стройней, чем остальные. И следующим заговорил именно он.

— Леди Маклауд? — пробормотал он.

— Это подарок для нас, — сказал самый старший.

— Не поможете ли вы мне найти дорогу? — с тревогой спросила она.

— Маклауд! — крикнул младший бородач.

Было похоже, что их всех это забавляет. По глазам было видно, что они что-то высчитывают в уме.

— Я одна из фрейлин королевы! — решительно заявила Гвинет.

— А королева-то и в самом деле вернулась, — заметил светловолосый.

— А ну ее, католичку! — воскликнул самый старший и плюнул.

— Католичка, но добрая. Она желает, чтобы все ее подданные молились так, как предпочитают сами, — быстро ответила Гвинет.

— Я помогу вам спешиться, миледи, — галантно предложил самый старший. — Я Фергус Макайви. Может быть, вы слышали обо мне.

Гвинет о нем не слышала.

Но это оказалось не важно: Фергус не ждал от нее ответа. Не спросив у Гвинет разрешения, он снял ее с лошади. Гвинет не стала протестовать: он был огромен как бык. Она уже почувствовала, что попала в беду, но совершенно не могла понять почему. Кажется, причина в том, что она из семьи Маклауд. Может быть, у этих людей был какой-то спор с Маклаудами?

Сердце словно оборвалось у нее в груди. Но она не должна потерять рассудок от страха!