Шекспировские чтения, 1976 - Уильям Шекспир

Иными словами, при всем своеобразии последних пьес переход от глубоко индивидуализированных, психологически достоверных образов, от изображения людей с богатой, разносторонней внутренней жизнью, от диалектического характера, показанного в развитии, к более упрощенным и статическим образам финальных пьес достаточно постепенен, как постепенно формирование и некоторых других элементов, которые доминируют в художественной ткани произведений последнего периода. Хотя все сказанное не отменяет, конечно, нашего тезиса о кардинальном отличии романтических драм от трагедий.

Еще более существенно сопоставление последних пьес с комедиями.

Если положение об отходе Шекспира в последние годы от трагедии является аксиомой почти для всех критиков, то принципиальную разницу между финальными произведениями и комедиями иные исследователи склонны смазывать. Б. Эванс, например, разбирает "Перикла", "Цимбелина", "Зимнюю сказку" и "Бурю" в одном ряду с комедиями первого периода {В. Evans. Shakespeare's Comedy. Oxford, 1960.}. Н. Фрай также объединяет эти пьесы одной концепцией. Г. Чарлтон пишет: "Романтические пьесы явно близки к ранним комедиям; они даже более комедии, чем трагикомедии". {Н. В. Charlton. Shakespearian Comedy. London, 1961, p. 267.}

Действительно, основания для такого сближения у критиков есть - и немалые. Такие комедии, как "Два веронца", "Сон в летнюю ночь", частично "Венецианский купец" и особенно "Много шуму из ничего", "Как вам это понравится" и "Двенадцатая ночь" имеют с финальными произведениями много общего.

Во многих комедиях так или иначе представлено зло: в образе Шейлока "Венецианский купец", Дона Хуана - "Много шуму...", Оливера и герцога Фредерика - "Как вам это понравится". Иногда зло овладевает душами героев, которые по своей природе злодеями не являются (Протей в "Двух веронцах").

Но драматический характер действие приобретает даже там, где нет носителей зла: герои страдают и в "Двенадцатой ночи" и даже в "Сне в летнюю ночь".

Героев подстерегают опасности: изредка - смертельные ("Венецианский купец"), иногда - бесчестия ("Много шуму...").

Но все неприятности кончаются благополучно, треволнения увенчаны счастливой развязкой, злодеи, если они были, посрамлены или раскаиваются.

Как и в последних пьесах, герои идеализированы.

Как и в последних пьесах, огромную роль в происходящем играют случай и совпадения. Герои попадают в кораблекрушения, разлучаются и воссоединяются, девушки переодеваются в мужское платье, действие происходит в экзотических странах и в условной обстановке.

Как и в последних пьесах, здесь масса музыки, песен, танцев и живописных эффектов.

Фантастические персонажи "Сна в летнюю ночь" предвосхищают фантастику "Бури".

Значит ли все это, что мы можем, вслед за английским критиком Э. Петтетом, сказать: возьмите серьезную часть "Как вам это понравится" или, еще лучше, "Много шуму из ничего", расширьте ее до размеров пятиактной пьесы - и если б эту операцию проделал сам Шекспир, не получилось ли бы в результате произведение типа одной из последних пьес? {Е. С. Pettet. Shakespeare and the Romance Tradition. London, New York, 1949, p. 174-175.}

Но в том-то и дело, что "серьезная" часть в комедиях не существует сама по себе, а воспринимается лишь в общем контексте, а контекст этот говорит о качественном отличии комедий от пьес последнего периода.

Различие касается в первую очередь тематики.

Центральная тема всех комедий - любовь. История ухаживания молодых людей с момента их знакомства и возникновения чувства, проведенная через все препятствия и завершающаяся счастливым браком, лежит в основе сюжетов всех комедий. И все страдания героев - это, как правило, страдания неразделенной любви.

Из последних пьес только в "Цимбелине" любовные перипетии находятся в центре внимания. В "Перикле" с этой темой связаны лишь первые два эпизода, да и то частично, в "Зимней сказке" молодые влюбленные появляются только в четвертом акте, любовь Фердинанда и Миранды в "Буре" также не составляет главного интереса этой пьесы. И переживания влюбленных зависят здесь не от игры самого чувства, а от внешних причин. Поэтому нигде (кроме "Бури") не показано зарождение любви: и в "Цимбелине", и в "Зимней сказке" перед нами уже сформировавшееся чувство - тогда как в комедии страсть всегда в развитии.

При всей идеализированности героев и обстановки, при всей условности места и хода действия, комедии производят общее впечатление реальности и достоверности - впечатление, которого не оставляют последние пьесы.

Впечатление это, во-первых, создается более связным и последовательным сюжетом: в комедиях отсутствуют огромные временные промежутки, эпизодичность и сенсационность, присущие сюжету финальных драм.

Во-вторых, активность, жизнерадостность, разносторонность натуры, свойственные героям комедий, придают им ту полнокровность и психологическую убедительность, которых лишены персонажи последних пьес.

Кроме того, атмосфера реальности в комедиях в огромной мере зависит от сочного бытового фона, исчезающего в последних произведениях.

Яркий свет бытовой реальности, лишь слабые отблески которого можно увидеть в "Перикле" (разговор рыбаков и сцена в публичном доме), свет, который полностью пропадает в "Цимбелине", разгорается в четвертом акте "Зимней сказки" и окончательно гаснет в "Буре", - этот свет заливает комедии и неотделим от господствующей здесь стихии комического.

Светлую, радостную тональность, далекую от мрачноватого, напряженного звучания последних пьес, комедиям придают и пестрые, красочные обитатели их "цокольного этажа" {Выражение Л. Пинского. См. статью "Комедии и комическое у Шекспира". - "Шекспировский сборник". М., 1967, с. 165.}: шуты, весельчаки, ремесленники, полицейские, слуги - персонажи, которые почти полностью покидают большинство финальных пьес; и бесконечные словесные перепалки, каламбуры, поединки остроумия - словом; весь тот дух легкой и непринужденной веселости, от которого не остается и следа в последних драмах.

Поэтому и зло в комедиях выглядит большей частью условным и нестрашным, и опасности, которыми оно грозит героям, редко принимаются всерьез. Здесь есть тени - но еще отсутствует мрак.

Сходство и различие между комедиями и последними пьесами имеет глубоко принципиальное значение. Сходство вызвано тем, что и в том, и в другом случае Шекспир обращается к одному и тому же литературному материалу: оба вида драмы тесно связаны с одной и той же литературной традицией. Но традиция эта неоднородна, материал по своим внутренним потенциям был родствен как тому видению жизни, которое нашло отражение в комедиях, так и тому мироощущению, которое выразилось в финальных драмах. Отсюда различное драматургическое освоение его: комическое на первом этапе и трагикомическое на втором.

Поэтому для исторически правильного понимания художественной и идейной специфики последних пьес необходимо выяснить, какой же в основе их лежит литературный материал. Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся прежде всего к прямым и косвенным источникам последних пьес.

Как известно, Шекспир не выдумывал сюжеты для своих произведений. Только для трех его пьес не найдены непосредственные источники. Но в первой из них - в "Бесплодных усилиях любви" - сюжета, по существу, нет, а во второй и третьей - "Сон в летнюю ночь" и "Буря" - использованы мотивы, имевшие широкое хождение в современной Шекспиру и предшествовавшей литературе, хотя использованы они с большей самостоятельностью, чем в других произведениях.

Начиная с XVIII в. исследователи проделали огромную работу, выявляя возможные источники шекспировских пьес, скрупулезно изучая для этого весь доступный Шекспиру материал и отыскивая параллели в произведениях всех времен и народов.

Эти изыскания позволили установить, что на разных этапах своего творчества Шекспир не только по-разному обрабатывает использованный материал, но и сам этот материал очень различен и всегда отвечает художественным целям Шекспира.

Какова же литературная генеалогия последних пьес?

История сюжета "Перикла" прослежена очень подробно. Первоисточник его безымянная книжка "История Аполлония Тирского". Книжка эта дошла до нас на латинском языке, самый ранний экземпляр относится к IX в., но ученые доказали, что рассказ об Аполлонии является позднегреческим романом со всеми особенностями этого жанра.

Сюжетная схема романа на пути к Шекспиру претерпела на удивление малые изменения, хотя дошла через других авторов.

В средние века стали появляться многочисленные переработки романа {Характеристику самого романа и его судеб см.: Шекспир. Собрание сочинений под редакцией С. А. Венгерова, т. IV. СПб., изд. Брокгауз-Ефрона, 1904, с. 4-7, а также и в зарубежной критике: А. Н. Smyth. Shakespeare's Pericles and Apollonius of Tyre. Philadelfia, 1898; S. Singer. Apollonius von Tyrus. Halle, 1895; E. Klebs. Die Erzahlung von Apollonius aus Tyrus. Berlin, 1899.}. В частности, в конце XII в. Готфрид Витербский, нотариус императора Фридриха Барбароссы, написал своего рода всемирную историю, озаглавленную "Пантеон", где он вкратце изложил и историю Аполлония. По заключению ученых, эта история, вместе с самой латинской версией, явилась источником для 7-й книги поэмы Д. Гауэра "Исповедь влюбленного" (XIV в., была перепечатана в 1532 и 1534 гг.).