Шекспировские чтения, 1976 - Уильям Шекспир

Шекспир Уильям

Шекспировские чтения, 1976

Шекспировские чтения, 1976

ОТ РЕДАКЦИИ

В 1975 г. Научный совет по истории мировой культуры при Президиуме АН СССР образовал Шекспировскую комиссию. Ее задачей является координация научно-исследовательской работы по изучению творчества Шекспира в СССР. Почетный председатель Шекспировской комиссии - академик М. П. Алексеев. В деятельности комиссии участвуют литературоведы, театроведы, искусствоведы, критики, режиссеры, актеры, художники. Комиссия связана с научными, учебными и общественными организациями. Ее отделения:

Москва. Институт истории искусств Министерства культуры СССР. Председатель Шекспировской комиссии - доктор искусствоведения А. А. Аникст.

Ленинград. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР. Председатель Ленинградского отделения комиссии - доктор филологических наук Ю. Д. Левин.

Ереван. Институт искусств Армянской ССР. Председатель Армянского отделения комиссии - член-корреспондент Академии наук Армянской ССР Р. В. Зарян.

Тбилиси. Государственный университет. Кабинет Шекспира. Председатель Грузинского отделения комиссии - доктор филологических наук Н. А. Киасашвили.

Минск. Белорусское театральное общество. Председатель Белорусского отделения комиссии - кандидат искусствоведения Т. Т. Мудрогина.

Настоящий сборник является первым результатом работы комиссии. Издание "Шекспировских чтений" будет продолжено.

Научные основы советского шекспироведения, опирающегося на принципы марксистско-ленинской эстетики и теории искусства и литературы, в результате трудов нескольких поколений ученых в настоящее время уже заложены. Это зафиксировано в работах советских шекспироведов, особенно в тех, которые вышли в свет за последние два десятилетия. Однако изучение Шекспира не может ограничиться тем, что уже сделано. Развитие духовной жизни советского общества, прогресс в области идеологии, новые течения в литературе и театральном искусстве, совершенствование методов художественной критики выдвигают перед шекспироведением новые задачи.

Этой цели должны послужить разнообразные исследования, охватывающие все разделы науки о Шекспире. Шекспироведение не может оставаться безразличным к развитию философских основ марксизма-ленинизма, к новейшим исследованиям в области эстетики, теории литературы и искусства. Расширяя научную базу, шекспироведение должно прийти к новым обобщениям о природе искусства Шекспира, раскрывая все новые глубины смысла его великих творений.

Вместе с тем необходимо продолжить разработку всего круга частных вопросов шекспироведения. Социальная проблематика пьес, нравственные вопросы, эстетика и поэтика шекспировской драматургии настоятельно требуют дальнейшего изучения. Оно должно идти как фронтально, включая широкий тематический обзор всего творчества, так и в форме углубленного изучения отдельных произведений.

Идейный анализ неотделим от анализа художественного. Расширяя знание произведений Шекспира в контексте его времени, мы не можем замыкаться в пределах чистого историзма. Живая связь Шекспира с разными эпохами также должна стать предметом нашего изучения. Естественно, что особенно тщательной разработки требует проблема соотношения Шекспира и современности. В таком широком, одновременно историческом и актуальном изучении творчества Шекспира только и возможно действительное постижение великого художника во всем его историческом бытии.

Все более распространенным становится комплексное изучение творчества Шекспира. Его пьесы изучаются не только как произведения литературные, но и как явления театрального искусства. Сам литературный анализ сближается с лингвистической стилистикой, а театроведческое рассмотрение пьес Шекспира сочетает изучение не только актерского искусства, но также декоративно-художественного оформления спектаклей и их музыкального сопровождения. Это правильно потому, что пьесы Шекспира по самой своей природе синтетичны, что и делает естественным разносторонний подход к изучению их.

Советское шекспироведение развивается в тесном научном контакте с мировым шекспироведением, в творческом содружестве с исследователями в странах социализма, в обмене идеями и в научной полемике с учеными и критиками буржуазных стран.

Осуществление широкой программы исследований требует участия многих специалистов из разных областей гуманитарного знания. Мы надеемся, что научная и художественная общественность поддержит своей работой деятельность Шекспировской комиссии.

СТИХИЯ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ В ДРАМАТУРГИИ ШЕКСПИРА

В. Адмони

Когда вступаешь в мир шекспировской драматургии, оказываешься во власти двух стихий: стихии действия и стихии чувства. Переплетаясь и пронизывая друг друга, эти стихии овладевают читателем и зрителем и влекут его по всему течению шекспировской драмы, начиная от первых строк первой сцены и кончая финалом. Иногда действием становится само движение чувства, его нарастание и преобразование, а само действие, в свою очередь, порождает эмоциональную атмосферу драмы, реализуется в ней.

Но в шекспировской драме явственно обнаруживается еще одна стихия: стихия мысли. Герои Шекспира не только действуют и чувствуют, но и мыслят. Драма Шекспира не только динамична и эмоциональна, но и интеллектуальна. Совершая свои поступки, персонажи Шекспира рассуждают о них, оценивают, истолковывают, объясняют. И они склонны также оценивать, истолковывать и объяснять свои переживания. Это касается самых разных героев Шекспира: как злокозненного Яго, так и наивного Отелло, как красноречивого злодея Ричарда III, так и добродетельной, глубоко скрывающей свои чувства Корделии. Еще до того как она отказалась выразить Лиру меру своей дочерней любви, Корделия произнесла:

Нет, я не бедна

Любовью я богаче, чем словами {*}.

(I, 1)

{* Цитаты из Шекспира, за немногими исключениями, даны по изд.: Уильям Шекспир. Полное собрание сочинений в восьми томах М, 1957-1960.}

А когда над ней уже разразился гнев Лира, она обращается к отцу, как бы анализируя и оценивая свой поступок. Таившая свои чувства, Корделия не скрывает своих мыслей:

Но, государь мой, если мой позор

Лишь в том, что я не льщу из лицемерья,

Что на ветер я не бросаю слов

И делаю добро без обещаний,

Прошу вас, сами объясните всем,

Что не убийство, не пятно порока,

Не нравственная грязь, не подлый шаг

Меня так уронили в вашем мненьи,

Но то как раз, что я в себе ценю:

Отсутствие умильности во взоре

И льстивости в устах; что в вину

Вменяется не промах, а заслуга.

(I, 1; перевод Б. Пастернака)

Мысль сопровождает все, что совершается в драмах Шекспира, не только комментируя происходящее, но и вмешиваясь в него. Мысль для Шекспира - это могучая сила, и он не знает ничего на свете, что было бы быстрее мысли:

Рассыльными любви должны быть мысли,

Они быстрее солнечных лучей,

Несущихся в погоне за тенями.

("Ромео и Джульетта", II, 5;

перевод Б. Пастернака {*})

{* Цитаты из "Ромео и Джульетты" даны по изд.: В. Шекспир. Трагедии. Сонеты. М., 1968.}

Осмысляя свои и чужие действия и чувства, персонажи Шекспира умеют не только точно и тонко описать и раскрыть их, но и осмыслить себя и своих партнеров, а также и весь мир, в котором они живут. Поступки и чувства людей, их конкретные частные судьбы они трактуют в свете общего течения жизни, всего ее устройства (или, вернее, неустройства). А на этом пути совершается и обращение шекспировских персонажей к самым общим вопросам бытия: в драме Шекспира присутствует и философская мысль.

Конечно, еще в античной драме персонажи подкрепляли свои речи и украшали их обращениями к общим истинам. Сентенции самого общего содержания представлены во всех поэтических жанрах - в том числе и в драме - на всех этапах их существования. Но у Шекспира это нередко не просто сентенции, отработанные и ставшие формулами общие места. О закономерностях бытия и человеческого существования персонажи Шекспира порой говорят так, что видно, как эти мысли у них возникают и складываются: перед нами оказываются не только результаты мысли, но и сам процесс ее формирования и реализации даже если по своему содержанию эта мысль явственно заимствована из той или иной философской доктрины. Важно (и даже очень важно!), что для персонажей Шекспира эти мысли об общих вещах, как правило, не чужеродны, не взяты напрокат из чуждой для этих персонажей сферы существования, что эти мысли непосредственно сплетены, хотя порой и причудливо, со всеми другими мыслями этих персонажей - и не только с их мыслями, а также с их чувствами и с их действиями, со всем их существом. Вот Брут в "Юлии Цезаре" говорит о ходе вещей в жизни как о движении, подчиненном закону нарастания и спада: