Реквием по Иуде - Марк Арен

— Но рабби, если ему удастся оправдаться, то это уменьшит антиеврейские настроения в мире. Это шанс для нас, — возразил ему другой. — Ведь нелюбовью к нам во многом мы обязаны Иуде. Именно для того, что бы искоренить его память в первую пасхальную ночь христианские священники звонили в колокола, а христианские дети ходили с трещотками по улицам еврейских кварталов и вокруг синагог. Августин, называемый ими святым, утверждал, что Иуда является собирательным образом нашего народа, а Эдуард Фланери признавал существование расхожего мнения о том, что каждый еврей рождается потенциальным Иудой. В итоге, известное вам исчадие ада, начитавшись Лютера и по-своему поняв его, устроило нам Холокост. Ведь именно из-за аллегорического и нецелостного толкования всего, что было связано с Иудой, мы получили черную метку на вечные времена. Ее могли бы убрать либо Иуда, либо Иисус. Пришел Иуда. Что ж, в добрый путь. И пусть сам Бог пошлет ему удачу. Пусть объяснится, пусть он убедит людей и, сделав это, снимет с нас проклятие. А если нет, так, значит, не судьба. Ну что ж, продолжим жить тогда мы так, как жили: молясь, борясь и не ропща.

— Что ж, рабби, может, ты и прав, — задумчиво ответил ему первый. — Возможно, если он сумеет оправдаться перед лицом христиан, они снизят накал своих страстей супротив нас. Возможно. Но не более того. Меж нас уже не быть союзу. Как и не быть тому между отцом и отвернувшимся ребенком. Мы, евреи — посредники между Создателем и созданием. Но на древе нашего Завета произросла та ветвь, что зовется христианством. И Бог ее решил отсечь, сделав это руками Иуды. Почему Иуды? Не знаю… Возможно, его прозвище, Искариот, означает не «иш Кариот» — «человек из Кариота», как это принято считать, а арамейское слово «шикараня», происходящее от латинского «sicarius» — «кинжальщик». Видимо, он и стал тем кинжалом, что отсек эту ветвь.

— Воистину ты прав, — кивнул ему в знак согласия второй. — Каждый день утром и вечером еврей произносит слова молитвы: «Слушай Израиль! Бог — наш Господь! Бог — Один!» Так молимся и живем мы много тысяч лет. Они же живут по-своему — от силы тысячи полторы. Пусть пока поживут с наше, тогда и поговорим. И пусть будут осторожны, закидывая Иуду каменьями, потому что слишком близко от него стоит Иисус.

Эчмиадзин, Армения, вечер того же дня

Тем временем в патриаршем престоле уже собрались представители мирового христианства. Католикос поблагодарил всех за то, что в час испытаний они оказались вместе. Представив всем священника из Хор Вирапа, он попросил их выслушать его рассказ. Когда тот закончил, иерархи стали совещаться, что же делать.

Предложений было много. Православные ратовали за постоянные бдения и моления во время судебного процесса, католики предложили направить на процесс известного своим красноречием кардинала, протестанты хотели вчинить Иуде встречный иск, за казнь Иисуса.

Когда черед дошел до экумениста, тот сказал:

— Братья мои любезные, я молю вас к осмыслению того, что здесь произошло, не разумом, но душой, ибо происшествие это может быть необычно для тех, кто знает, но не для тех, кто верует. Для нас же это всего лишь редкий, но не более того, пример открытого противостояния Антихриста Творцу.

Мне сложно ответить на вопрос: «Почему сейчас?». Быть может, потому, что слишком отдалились мы друг от друга, а отдалившись, разделили народы, завещанные нам святыми апостолами, а им — Господом нашим Иисусом Христом.

Мы растащили Церковь по мелкопоместным углам, провоцируя ересь и сектантство. Наша сила — в единстве нашей Веры, а слабость — в нашем с вами разладе. Эту слабость зрит наш Недруг и направляет к нам адепта своего Иуду. И это лишь начало. Отныне он раз за разом будет испытывать прочность нашей Веры и крепость наших уз. Так давайте же когда-нибудь вернемся туда, откуда расстались, чтобы, объединившись в нашей искренней любви к Господу, впредь не расставаться никогда.

Эчмиадзин, пятница

И вот оно, утро «судного дня»… Спозаранку на улицах, прилегающих к зданию суда, стали собираться люди. Однако подступы к нему были уже оцеплены полицией. Повсюду мелькали сотрудники спецслужб, узнаваемые по чернеющим в ушах наушникам и характерно оттопыренным на боках пиджакам. Священник из Хор Вирапа, показав специальный пропуск, прошел оцепление, с трудом протиснувшись к дверям, вошел в зал и занял место недалеко от входа.

Иуда появился в зале неожиданно, словно материализовался из воздуха; никто не заметил, откуда он пришел и как вошел в помещение. Подойдя к месту для присяжных, он повернулся лицом к залу и, заметив священника, слегка кивнул тому головой. Аккредитованные в зале журналисты, словно спохватившись, защелкали и зажужжали своими камерами. Но даже под их вспышками его лица так и никто не увидел. Каким-то странным образом оно оказывалось, причем со всех сторон, в тени от капюшона.

Чуть позже в зал вошли присяжные заседатели и, озираясь на Иуду, расселись по своим местам. За ними, переключив на себя внимание журналистов, в зал вошли представители церквей. Лица их были сосредоточены.

Публика переговаривалась, но шепотом, стараясь при этом не смотреть на Иуду. Многие обсуждали то, что судить Иуду будут в пятницу, то есть в тот же день, когда судили Иисуса Христа. Что сегодня, как и в день суда над Иисусом, произойдет солнечное затмение, и еще то, что Иуда появился в день смерти папы Иоанна Павла II, а суд происходит сегодня, в день его похорон… У некоторых в руках было Священное Писание. Многие крестились украдкой. Детей в зале почти не было. А те, которых взяли с собой родители, вели себя на удивление тихо, словно осознавая, свидетелями чего им доведется сегодня стать.

Наконец в зале появился судья, сухощавый пожилой человек, близоруко щурящийся через линзы своих допотопных очков. Оглядев зал, он сел в кресло, разложил на столе принесенные бумаги и ненадолго погрузился в их изучение. После чего, мельком взглянув на Иуду поверх очков, обратился к присяжным:

— Достопочтенные господа! Сегодня вам необходимо будет принять вердикт по одному в высшей степени необычному делу. Но это обстоятельство не должно застилать ваши уши, глаза или разум. Вы должны помнить, что ваша цель — не пытаться установить истину, которая известна одному только Богу, а всего лишь способствовать торжеству справедливости. Засим правом, данным мне народом, я объявляю открытыми слушания по делу «Иуда против человечества» и предоставляю слово… — Судья прокашлялся, словно пытаясь подобрать слово, и густо покраснел, — … предоставляю слово представителю истца.

В зале воцарилось гробовое молчание. И в этой звенящей тишине вдруг раздался хрипловатый голос Иуды. Голос был странным, будто исходил из большого порожнего кувшина, растекаясь по рядам и заполненным журналистами проходам зала.

— Высокий суд! — начал он. — Уважаемые присяжные и достопочтенная публика!

Мне нет нужды вам представляться, поскольку слишком известно приписываемое мне преступление. Но вы усомнитесь в правомерности обвинений в мой адрес, если всерьез задумаетесь о Священной истории. Ее объективный и непредвзятый анализ убедит вас, что не предавал я, а, веруя в Господа нашего Иисуса Христа, помог свершению Божьего промысла. И вы должны мне предоставить шанс доказать вам это. Ибо если это правда, то я не злодей, а душа моя вопиет к вам и жаждет оправдания.

Вы все являетесь участниками и свидетелями необычного судебного процесса. Он направлен против устоявшегося веками общественного мнения, очевидность которого исключала какую-либо необходимость подвергнуть его анализу иль сомнению. Кроме того, защищая свою поруганную честь, я далек от мысли кого-то обвинять, ибо если у кого и было намерение меня опорочить, так это только у меня самого — у Иуды.

Наконец, необычна не только суть дела, в котором нужно разобраться, необычны и его фигуранты.

Я оказался здесь благодаря тому, что вам удалось расшифровать мое послание, которое поспешили назвать Евангелием от Иуды. Однако свою защиту я буду строить не на нем, а на знакомом вам всем Священном Писании.

И поэтому я, Иуда Симонов Искариот, свидетельствую перед Богом и вами, что события, описанные в Священном Писании a priori достоверны, а слова, приписываемые в них Иисусу Христу, a priori принадлежат Ему, и, следовательно, абсолютно истинны.

Но из последнего не следует то, что абсолютно истинны и собственные суждения евангелистов, ибо они, в отличие от высказываний Иисуса Христа, исходили от людей. Я отдаю себе отчет, что многим из вас даже мысль об этом может показаться кощунственной, ибо подвергается сомнению один догматов церкви, утверждающей богодухновенное происхождение Евангелий. В соответствии с этим догматом все, что изложено в Священном Писании, исходит от Бога и является Его Божественным откровением. Что касается евангелистов, то они лишь посредники, в текстах донесшие нам Благую весть, ибо сказано: