Женщина с изъяном - Лера Виннер

— Знал в общих чертах, но не от меня.

Поводов поддерживать её веселье я не видела, но теперь она меня в самом деле интриговала.

— А что до ведьмы и стрельбы?

— И то, и другое ему предсказуемо не понравилось.

— Скажи, — плавно подавшись вперёд, Иветта положила на стол сцепленные руки. — Почему ты ему не поверила? Мне правда интересно.

— Потому что он потерял глаз, а не разум, — я пожала плечами, намеренно копируя её движение на свой манер. — Это больше походило на попытку отвести подозрения от кого-то. Кого-то близкого.

— По-твоему, я похожу на такого человека?

— Чужую женщину не называют конченой сукой.

Она улыбнулась мимолётно, саркастично, но с очевидным уважением.

— Хорошая версия. Если бы речь шла о ком-то другом, я бы тоже так подумала. Но когда дело касается Нэля, уверяю, он был с тобой честен. Это в его духе.

Я уже почти открыла рот, чтобы её прервать, но вовремя одумалась. По сути, я ведь и правда ничего не знала о том, каким был Даниэль до темницы. До того, как ему вырвали ногти и выбили глаз.

Сколько боли вообще можно и нужно было вынести, чтобы попытаться покончить с собой, напав на своего мучителя?

— Значит, ты всё-таки не совсем конченая сука?

Вопрос был глупый, но отчего-то я не сомневалась в том, что она ответит мне правду.

Даже если скажет да, пока Даниэль не известно где, ничто угрожать ей не может.

Иветта тем временем бесшумно повернула свою чашку, заглянула в её содержимое.

— Я над этим работаю, но пока — увы, нет.

Она явно была намерена продолжить, и я ждала, не решаясь торопить, хотя и понимала, что время дорого.

То, что делала Иветта, в целом подозрительно походило на игру — если выдержу, получу награду.

Не видеть, что меня трясёт, как после лихорадки, она не могла, но с дотошностью учёного прощупывала мои пределы.

— Скажем так, — к тому моменту, когда она посмотрела на меня снова, я успела допить свой чай. — Я умна и не настолько тщеславна. Мне ни за каким Нечистым не сдался его титул. Даже опуская такую мелочь, как то, что замуж я пока не собираюсь… Называться маркизом Лагардом стало слишком грязно и хлопотно. Не знаю, рассказывал тебе Нэль или нет, но король предложил ему выбор: отказаться от имени и жить в своё удовольствие как сможет и посчитает нужным, или сохранить его вместе со всеми проблемами, которые теперь к нему прилагаются. Ему вздумалось отмывать честь семьи, изображая из себя смиренного увечного страдальца. Это его право, но мне подобное не интересно. Да и его, помяни моё слово, недолго не хватит.

Иветта была убедительна, к тому же, моё чутье подсказывало, что она не врёт.

— Тогда кто? Можешь дать мне хоть какую-то зацепку?

— А зачем? — она снова посмотрела прямо мне в глаза. — Меня не касаются его проблемы.

— Затем, чтобы ненароком не наследовать столь отвратительный тебе титул?

Признавая аргумент достойным внимания, она качнула головой.

— Согласна. Но не уверена, что смогу помочь. У него теперь полно недоброжелателей. При дворе есть люди, которые сочли решение Его Величества неоправданно мягким.

— Возможностей и денег у этих людей больше, чем нужно для того, чтобы заплатить малограмотной ведьме. Да и стрелка, я думаю, они наняли бы более меткого.

— Тогда Рошен.

— Кто?

— Значит, в это они тебя не посвятили, — Иветта выразительно хмыкнула, снова склоняясь ко мне ближе. — Это очень давняя семейная история. И очень грязная. Ведь у любого уважающего себя мужчины знатного происхождения должен быть как минимум один бастард, не так ли? Так вот и у старого маркиза он был. Мальчик, на пару лет старше Нэля. Узнав о его существовании, маркиз хотел поступить как честный человек, но всё оказалось сложно. Поняв, что развода не будет, леди Амалия то ли решила спрятаться, то ли правда ударилась в религию, но она ушла в монастырь. Стала благонравной сестрой.

Иронии в голосе Иветты было столько, что я невольно хмыкнула.

— С ребёнком?

— Став до крайности благонравной, ребёнка она отдала. Тоже в монастырь, но в мужской. Лагарды долго искали его, а когда нашли, Настоятель клялся, что младенец умер. На этом все успокоились, потом появился Нэль. А года три назад начали приходить письма. Одно за другим. Автор назвал себя Рошен, и утверждал, что он и есть тот самый якобы мертвый бастард. Хочешь еще чаю?

— Значит он все-таки не последний Лагард? — я произнесла это почти завороженно, проигнорировав вопрос.

В нас точно стрелял мужчина, и сама его тактика вписывалась в эту историю прекрасно. Никакой логики, только злость и месть.

— Едва ли, — Иветта слишком резко качнула головой. — Знаешь, где учился Нэль в те полгода, что отсутствовал дома?

— Он сказал, что далеко.

— В монастыре, — она посмотрела мне в лицо и улыбнулась холодной и недоброй улыбкой. — Кто бы стал искать незаконнорожденного и давно мертвого брата? Но он же упертый как баран и въедливый, как гончая псина. Подробностями он со мной, как ты понимаешь, не делился, но, насколько я могла понять, кого-то он нашел.

Почти минуту я потратила на то, чтобы осознать услышанное, а потом наплевала на все хорошие манеры разом и поставила локоть на стол, чтобы удобнее было растереть лоб.

— Твою же мать…

— Именно! — теперь Иветта улыбнулась не в пример веселее. — Нэль умеет и любит создавать себе проблемы. Теперь его светлую голову посетила мысль о том, что мы с этим Рошеном могли бы составить идеальную пару в погоне за титулом, но повторяю: нет. Даже если этот человек безумец, я хочу жить нормально.

— Чего он хотел? — я подняла на нее взгляд, и вдруг почувствовала, как сильно устала. — Если он писал письма, значит чего-то хотел.

— А чего хотят все бастарды? Признания, денег, фамилию.

— Дэн встречался с ним?

— Дэн? — она посмотрела на меня, а после покачала головой. — Никогда не перестанет меня удивлять… Я не знаю. Мы с кузеном слишком разные для взаимной откровенности. Тебе нужна помощь или деньги?

Мы в самом деле уже сказали друг другу все, что могли и должны были сказать, и у меня больше не было к ней вопросов. Разве что, только один.

— Кто на них донес?

Иветта посмотрела на меня так пристально, как будто увидела впервые, и взгляд этот постепенно темнел. Разумеется, она понимала, что я имею в виду, но ей нужно было время решить, стоит ли отвечать правду, и отвечать ли вообще.

— А