(Не) выдаваемая замуж (СИ) - Волкова Дарья

Та-а-а-ак…

Что Булат думал про двух взрослых людей?! Нет, из них двоих взрослый только один. Он быстро набрал: «Адрес?». Ну, попробуй только начини отнекиваться!

Не начала. Прислала название заведения и адрес. Навигатор сообщил, что до этого места ехать почти час. Булат чертыхнулся. Что, звонить ей, читать нотации, запрещать что-то?! Внутренний голос подсказывал, что это бесполезно. Булат скинул короткое: «Я выезжаю» и пошел одеваться.

— Добрый вечер, девушки.

Ему дружно и молча закивали.

Самые худшие подозрения Булата не подтвердились. Гульнара с подругами сидели втроем, и никто вокруг них не терся. И батареи из рюмок на столе не наблюдалось. Это были хорошие новости. Но были и другие.

Гульнара ушла из дома в брюках и пиджаке. Булат даже порадовался ее такому скромному наряду. Скромный, угу. Пиджак теперь находился на вешалке рядом со столиком. А на Гуле был короткий топик, обнажающий живот. Живот! Да и грудь тоже, в общем-то…

Булат чувствовал, что внутри рождается какой-то неконтролируемый рык. Рев. Но сказать умудрился спокойно.

— Гуля, поехали домой.

И руку протянул.

— Уже забираете у нас Гульнару?

Булат перевел взгляд на подруг Гули, чтобы не концентрироваться на своей протянутой и пока пустой руке. Так, Гуля, не глупи! У меня терпение не бесконечное!

— Мне кажется, я достаточно щедро поделился с вами своей женой.

Карина — она более бойкая — улыбалась ему. А вот Лиана слегка настороженно наблюдала за развитием событий.

Булат почувствовал, как его ладони коснулись пальцы Гульнары. Вот, уже лучше! Булат другой рукой стянул пиджак с вешалки и накинул на плечи Гуле.

— Девочки, давайте я и вас по домам развезу? По доброй, так сказать, традиции.

Подруги у Гульнары оказались гораздо более сговорчивые, чем она.

В машине Гуля молчала, а за всех отдувалась Карина. Она спросила, можно ли ей говорить Булату «ты», и, получив разрешение, засыпала Булата вопросами о работе и о клинике. Довольно скоро стало ясно, что целью расспросов Карины был Вадик. И, поскольку Булат был не в самом прекрасном расположении духа, он сдал Коновалова с потрохами, только что номер телефона не продиктовал. А нечего было девчонкам улыбаться во все свои тридцать два.

Он отвез Карину и Лиану по домам, и они остались с Гульнарой в машине вдвоем. Булат не смог сдержать давно рвущийся с языка вопрос.

— Сколько?

— Сколько чего? — спокойно отозвалась Гуля.

— Сколько ты выпила таких рюмок?

— Нисколько. Одну заказала, чтобы тебе сфотографировать. Потом официант ее унес.

Ах вот как. Значит, играем, да? По-взрослому играем? Хорошо, поиграем. Только перед началом игры бывает полезным узнать правила, дорогая жена. И Булат сильнее сцепил пальцы на руле.

— Гуля, ты ничего не хочешь мне объяснить?

— Конкретизируй, — она повела плечами, сбрасывая на диван пиджак. Когда Булат представил, что кто угодно в этом баре мог видеть вот это все — плоский живот, обтянутую тонким топом высокую грудь… Только-только утихшее клокотание внутри снова всплеснулось горячей лавой.

— Чего ты добиваешься? Зачем меня провоцируешь? — он сдерживался из последних сил.

Гульнара резко обернулась. Грива темных волос взметнулась.

— Я? Провоцирую? Тебя? — она фыркнула и уперла руки в бедра. — Это бесполезно. Ты же абсолютно бесчувственный!

— Что?.. — внутри все клокотало, но этот вопрос почему-то вышел тихим.

— То! — Гульнара выставила вперед руку. — Смотри! Это обручальное кольцо. Я твоя жена! Твоя жена по всем законам! — она шумно выдохнула и снова уперла руки в бедра. — Где. Мой. Супружеский. Долг. Ты муж мне или нет, Булат?!

Может, она хотела еще что-то сказать — но не успела. Потому что через секунду она уже была в его руках. И рот у Гульнары оказался занят.

Первые несколько секунд Булат вообще ничего не чувствовал — ни вкуса ее губ, ни изгибов ее тела под своими руками. Это было похоже на то, когда после бани прыгаешь в прорубь. Просто перехватывает все — и дыхание, и сердцебиение, и тело настолько охренело, что не передает никаких сигналов, кроме одного: «А-а-а-а-а-а!!!». А потом вдруг все возвращается, все чувства, ощущения, способность видеть, слышать, чувствовать — все возвращается, многократно усилившись. И сметает тебя лавиной.

И ты чувствуешь, что твои губы касаются мягких нежных женских губ. Что твой язык играет с ее гладким сладким языком. Что ее рот открыт, и тебе позволено делать с ним все. Что твои пальцы тонут в тяжелом водопаде ее волос. Что пальцы другой руки сжимаются на тонкой талии, и ты чувствуешь, самым мизинцем, что там, ниже, начинается сладостно крутой изгиб бедра. И внезапно понимаешь, что ее пальцы на твоей шее — трепетные, дрожащие.

И лавина ощущений все набирает и набирает мощь и энергию. И тебе всего мало.

Булат резко поднял руку и накрыл ладонью девичью грудь. О, нет. Не девичья. Женская. Упругая, полновесная. Такая, что нельзя удержаться и не сжать. А пальцы другой руки выпустить из плена шелковых волос, опустить вниз, на изгиб поясницы — и вжать Гульнару все в себя.

Как же он этого ждал. Как он этого хотел. А ты? Ты тоже этого хочешь?

Словно в ответ Гульнара то ли вздохнула, то ли всхлипнула. И звук этот Булата отрезвил.

Он же специально выжидал время. Он же не хотел повторения их первого раза. А сейчас что происходит? Он точно так же давит на нее и прет напролом. А так нельзя.

Булат сместил руки на ее талию, чуть отстранился.

И сделал это совершенно зря. У нее такие вспухшие от поцелуев губы… такой взгляд… так поднимается и опускается частыми вздохами грудь.

В голове нет слов. Ни одного.

А Гуля вдруг качнулась к нему, обхватила его лицо ладонями и принялась целовать, приподнявшись на цыпочки. Целовала и приговаривала:

— Нет. Нет, пожалуйста, только не останавливайся. Пожалуйста. Я прошу тебя. Не останавливайся.

И все стало вдруг предельно ясно. Честно. Бескомпромиссно. Не оставляло никаких оснований для неверного истолкования. Если бы не обстоятельства, Булат бы расхохотался.

Гульнара его хочет. Он сомневался?! Он идиот. И это не лечится. Точнее, лечится. Прикосновениями нежных женских пальцев и губ.

Все-все, родная, я осознал и одумался. Теперь все будет, как положено.

Булат увлек ее на диван. И там снова начал целовать. Но совсем иначе. Он почти не касался ее рта, если только мельком. Зато целовал лицо, нежно касаясь губами — лоб, щеки, веки закрытых глаз. Переход от крика, страсти, откровенных слов был такой резкий, что у Гульнары кружилась голова. И на какое-то время она просто затихла и замерла, наслаждаясь прикосновениями Булата. Касаниями его губ.

Вот его горячая ладонь легла на ее обнаженный живот, и Гульнара словно проснулась. А поцелуи Булата сместились ниже. Так же мягко и неторопливо он целовал ее плечи, водил губами по ключицам. Пальцы на ее животе легко гладили кожу. Гульнара под его прикосновениями просто плыла. Таяла. Да-да, именно таяла.

Ее руки взметнулись, чтобы обнять Булата. Именно в этот момент Булат резко задрал ее топик, и руки ее безвольно упали. А сама Гульнара рухнула на спинку дивана. Она так и лежала, с задранным выше груди топиком и зажмурив глаза. Так неприлично? Хорошие девочки так не делают? Плевать! Коснись меня. По-настоящему. Как муж.

Булат исполнил ее желание. Он коснулся так, что вырвал у Гули громкий вздох. А потом касался так, что у нее только этим полувздохами-полустонами и получалось дышать. А Булат не останавливался. Он продолжал делать с ней то, от чего Гуля истаивала совсем. Как Снегурочка под жарким солнцем.

Ее груди идеально созданы под его ладони. Такие пышные, упругие, чувствительные к его ласке. Булат даже подумать не мог, что Гуля умеет издавать такие звуки. Настолько волнующие, буквально сводящие с ума. Он наклонился, вбирая в рот ее сосок, а второй рукой легко сжал другой. И его окатило, ошпарило ее громким: «А-а-ах-х-х-х…».