(Не) выдаваемая замуж (СИ) - Волкова Дарья

Булат прикрыл глаза. Ладно, у него есть время обо всем этом подумать. Вадька пока еще держится. А сейчас Булат едет домой. Где его ждут.

— Ты почему не спишь?

— Тебе ждала.

Булат ничего больше не спросил, просто сгреб жену, одетую в очередную атласную пижамку, зарылся пальцами в густые волосы и поцеловал в губы. Гульнара наморщила нос.

— Ты выпил?

Булат поднял два пальца.

— Всего пару вискаря.

— Точно? — подбоченилась Гульнара.

Булат понял, что сейчас его будут пилить за то, что он много выпил. И это почему-то сделало его счастливым. Он задрал лицо к потолку, чтобы спрятать широкую улыбку. Но она никак не желала прятаться.

— Честно. Всего два, — Булат опустил голову. — А вот Вадик надрался.

— А что у Вадима случилось? — Гульнара пытливо заглянула ему в глаза.

— У Вадика случился он сам. Это веская причина. Если я почищу зубы, ты будешь со мной целоваться?

Гульнара уже знакомым жестом задрала свой хорошенький носик. А потом развернула Булата за плечо в сторону ванной, легонько толкнула в спину.

— Иди, чисти зубы и прими душ. А я пока заварю чай. Васильковый.

Впервые во взрослой жизни женщина говорит ему, что делать. Булат уже «каблук» или еще нет? Что бы сказал на это Вадик? Да пофиг. Главное, что у самого Булата нет никакого чувства противоречия с происходящим. И он сейчас почистит зубы, примет душ и пойдет пить васильковый чай с женой.

Под прохладным душем Булат протрезвел окончательно. И это очень даже неплохо. Потому что василькового чая уже не хотелось. Хотелось совсем другого. Вот прямо сегодня, а не ждать до завтра.

Впрочем, в субботних и воскресных утрах теперь для Булата была особая прелесть. У Вадьки было даже такое отдельное определение — «субботний минет». Вроде как в субботу утром это как-то особенно приятно — с утра, перед выходными и никуда не торопясь. Особый кайф. А Булат переметнулся на темную сторону, где вместе печенек — субботний утренний куни.

Наверное, в этом отношении Булат точно «каблук». Хотя никто его к этому не принуждал, и Гуля только в последний раз перестала стесняться и отнекиваться. А он реально подсел на этот кайф — когда она утром такая: сонная, теплая и все ему позволяющая. Такая открытая и сладкая в своем наслаждении. Правда, в последнее время завела привычку зажимать самой себе рот ладонью — стеснялась собственных стонов и вскриков. Это вредная привычка, ее надо пресекать.

За всеми этими размышлениями Булат упустил момент, как открылась, а потом закрылась дверь ванной. Просто вдруг потянуло по спине, а потом женский голос ахнул:

— Почему вода такая холодная?!

Первым делом он отрегулировал температуру. И только потом обернулся и обнял Гульнару. Они впервые оказались так — голые вместе в душе.

— Я заварила чай.

— Отлично, — Булат скользнул руками по мокрой женской спине, до идеального прогиба поясницы, а потом сжал пышные ягодицы. — А я почистил зубы.

Но для того, что произошло потом, свежепочищенная полость рта не пригодилась. А вот то, что он уже успел вымыть пах — оказалось очень кстати.

Каким-то невероятным — то ли чудом, то ли усилием воли — уже практически на пике кульминации Булат все же поднял Гулю с колен, прижал ее к стене и…

Самым охрененным оказалось то, что она успела с ним.

Если в твоей жизни субботний минет заменяется субботним куни, это еще не значит, что в ней не появится что-то другое. Например, минет пятничный.

А еще есть такой прекрасный день, как воскресенье. Который начался ровно так же, как и суббота. Только Булат не позволил Гуле зажимать себе рот рукой и кайфовал по полной программе, наслаждаясь всем — ее открытостью, розовой влажностью и протяжными «А-а-а-а-х-х-х-х…». А потом взял ее, как давно хотелось — сзади. И упивался прогибом спины, изгибом бедер, дрожью удовольствия в ее теле.

После они завалились на бок, Гульнара прижалась спиной к его груди, Булат уже привычным жестом уткнулся носом в ее затылок. И в этот момент само собой вырвалось…

Он стал не просто самым близким. Он стал необходимым. А еще тем, с кем не надо было ничего из себя изображать. А еще… Еще, как бы странно это ни казалось, у Гули совершенно пропало ощущение, что она сидит на двух стульях. Что она не свободна в своих желаниях и действиях. Что она что-то и кому-то должна. И желание сесть в такси и рвануть на вокзал тоже исчезло. Куда и зачем ей уезжать, если ее место здесь? Рядом с Булатом. Зачем уезжать из того места, где тебе хорошо? Зачем покидать человека, которого ты…

Она боялась себе в этом признаться. Потому что не знала, что чувствует Булат. Ей, конечно, очень хотелось верить, что во всем этом есть какой-то смысл. В их таком странном и поспешном браке. В их близости, каждой раз такой, что Гульнара никак не могла привыкнуть к тому, как реагирует ее тело. И к тому, как потом себя чувствуешь.

В какой-то момент Гульнара осознала, что все ее сомнения и вопросы — самообман. И во всем есть смысл, и он очевиден. Она любит Булата. Как это случилось, в какой момент — уже и не важно. Важно то, что она замужем за человеком, которого любит. Удивительного, сильного, умного, нежного. И про которого Гульнара не знает, что чувствует он.

А если сказать первой?

Страшно.

А вот Булат не испугался.

В первый миг Гульнаре показалось, что ей это послышалось. Что она сама придумала эти слова, которые звучат в ее голове.

Тяжелая рука на ее животе, колючая щека трется о ее щеку, ухо щекочет его теплый вздох.

— Девочка моя… Девочка моя нежная… Девочка моя любимая. Счастье мое.

Нет, это не кажется ей. Булат и в самом деле произнес эти слова. А Гульнару словно парализовало. Она же сто раз задавала себе этот вопрос — что Булат к ней чувствует?! Что это, если не ответ? Да, он не сказал «Я тебя люблю». Но он назвал ее любимой, это то же самое. Или нет?!

Булат крепко обнял ее — и разжал руки. Коснулся губами плеча.

— Я пошел в душ, а потом варить кофе.

Гульнара мягко высвободилась из его рук, и Булат оказался не готов к волне паники, которая коротко, но сильно накрыла его. Тебе перестали нравиться мои прикосновения? Почему?! Из-за тех слов о любви, сказанных несколько дней назад?!

Булат не мог сказать, что он слишком расстроился или тревожился от того, что не услышал ответных слов о любви от Гульнары. Если речь идет о твоей жене, о женщине, с которой у вас горячая и нежная близость, которая на тебя так смотрит… Булат знал, что у Гульнары есть к нему чувство. Возможно, она пока не готова дать ему название. Возможно, она просто не готова к тому, что у них все произошло так — сначала свадьба, совместная жизнь, а потом — слова о любви. Булату такой порядок казался даже разумным, но Гульнара — молодая девушка. Возможно, ей не хватило каких-то романтичных моментов. Вот когда они уедет на новогодние каникулы — Булат позаботится о том, чтобы у них там были романтичные моменты. А пока пусть Гульнара созревает и привыкает. Она его жена, он ее муж. Он любит свою жену, а его жена… Булату пока достаточно того, что он видит в ее глазах. Словами она рано или поздно скажет.

И вот теперь, когда она отвернулась от его поцелуя, паника ворвалась в его сердце не прошенным гостем. А если он себе это все придумал? Если любовь Гульнары существует только в его голове? Он никогда не научится понимать женщин!

— Что случилось?

Гуля отвела взгляд. Ее щеки начали наливать румянцем. Да что происходит, черт возьми?!

— Понимаешь… — она говорила тихо. — Понимаешь, я не могу… Сегодня. И еще несколько дней… Нельзя.

То, что Булат в состоянии неотступающей паники все же смог разгадать ребус Гули, было самым настоящим чудом. Он шумно выдохнул, сгреб Гульнару и прижал к себе.

— Ну, ты и напугала меня!

— Чем? — абсолютно серьезно спросила Гульнара.