Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм

Это кажется нереальным — сидеть здесь. В его личном пространстве. По собственной воле.

Это просто обед.

С учителем. В субботний день.

Я вытираю липкие ладони о бедра, жалея, что не надела что-нибудь получше. И менее вызывающее.

Почему он здесь? В моем районе? Никто из ЛеМойн не отважится войти в мой мир. Как будто бедность может запятнать их дорогие туфли или что-то в этом роде. И все же он здесь. Чего он хочет?

К тому времени, когда мистер Марсо возвращается, мои нервы на пределе.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю я.

— Прямо по улице. — Он крепко сжимает руль и сливается с движением, уверенно и медленно, будто это его дорога и время всего мира принадлежит ему.

Через минуту он въезжает в парк Луи Армстронга и кладёт солнечные очки в подстаканник. Мы немного прогуливаемся пешком до тенистой скамейки в парке, где садимся бок о бок и сосредотачиваемся на своих бутербродах. Толстый хлеб с куском мяса и сыра, едва удаётся удержать двумя руками.

Я не в силах съесть свой сэндвичи, оттого что у меня болит живот. Поэтому сворачиваю объедки, вытираю рот салфеткой и смотрю на пруд с зеленоватыми утками.

— О чем вы говорили со Стоджи?

— О тебе.

Может, мне стоило удивиться его честности, но это не так. Теперь я завишу от этой черты. Если бы я могла сделать то же самое. Я хочу обо всем рассказать ему. Но он сразу же доложит обо мне. Почему до сих пор не сделал этого?

Мистер Марсо откусывает, и я незаметно изучаю, как двигается мужская челюсть, когда он жуёт. Странно наблюдать, как человек ест. Я никогда этого не делала раньше. Чувствую, будто вторгаюсь в его личную жизнь.

Когда он откусывает во второй раз, я понимаю, что мистер Марсо не собирается отвечать.

— О чем именно?

Улыбаясь, он проглатывает.

— Это очень вкусно.

Парк почти пустой, только двое молодых чернокожих мужчин идут по противоположной стороне пруда, солнце светит слишком ярко и высоко, отчего хочется воздержаться от прогулки.

— Мистер Марсо...

Он продолжает игнорировать меня, когда заканчивает свой обед, запивая водой из бутылки. Затем откладывает мою несъеденную порцию в сторону, выбрасывает мусор и откидывается на спинку скамейки рядом со мной, кладя руки на бедра.

— Я поинтересовался у него, как оплачиваются твои расходы на проживание.

Господи, он носится с этим, как собака с костью. Я откручиваю крышку от бутылки с водой. Что бы подумал обо мне Стоджи, если бы знал, чем я занимаюсь. А мистер Марсо? Он, вероятнее всего, отшлепал бы меня, а затем отчислил. В груди тяжело стучит сердце.

— О чем еще вы говорили?

Он поворачивается ко мне лицом.

— Скажи мне, почему я здесь.

У меня начинают трястись руки. Чтобы закончить тот несостоявшийся поцелуй? Хочу ли я этого?

— Я не знаю.

— Ты знаешь, и я хочу услышать, как ты скажешь это.

Я отвожу взгляд, чтобы посмотреть на пруд, но каждый дюйм моего тела фокусируется на нем. На изменении его дыхания, тиканье его часов, движении руки, когда он касается моего подбородка и заставляет повернуть голову назад.

Его глаза отражают все оттенки неба, но они пугающе холодные, и совсем близко. Я стараюсь сфокусироваться на чем-то более безопасном, например, на утках в пруду. Но его взгляд повсюду, лицо в нескольких сантиметрах от моего, а тело готово повторять за мной мои движения. Я хочу убежать, но он не позволит сделать этого.

И в то же время я хочу, чтобы он поймал меня.

Мышечное сопротивление испаряется в миг, когда он тянет меня к себе на колени. Мой пульс учащается, пока мистер Марсо располагает мои ноги, заставляя меня оседлать его. Бедра этого мужчины, словно мощные и поддерживающие каменные колонны.

Это не так плохо — сидеть верхом на нем. Намного безопаснее, чем быть под ним, как это обычно происходит у меня с другими мужчинами. Но я не знаю, куда положить руки. Спустя один неловкий момент я позволяю своим пальцам прикоснуться к его футболке.

Его грудь вздымается под моими ладонями, и я чувствую крепкие мышцы, словно кирпичи в моих руках.

Набираюсь смелости, чтобы посмотреть вверх, впитывая темную тень на его подбородке и четко очерченных скулах. Голубые оттенки в его ярком взгляде заряжают напряжением тепла в районе моей талии, между моих ног. От этого ощущения мне хочется протянуть руку и очертить форму его губ. Но я не уверена и слишком нервничаю.

Такое чувство, будто между нами существуют невидимые нити, которые притягивают нас все ближе и ближе, звеня от напряжения.

Я прижимаюсь к нему.

— Вы здесь ради этого?

Он поддается вперед, опускает голову и втягивает ртом воздух возле моей шеи.

Меня прошибает дрожь. Пальцами сжимаю его рубашку, бедра расслабляются на мужских коленях, и бушующие эмоции отчаянно борются между собой в моей голове. В такой позе моя промежность рядом с твердым доказательством его желания. Этого должно было быть достаточно, чтобы я отпрянула, отстранилась от него, но я не могу. Я не хочу этого делать.

—Айвори. — Он дышит возле моего рта. Руки сжимаются за спиной, прижимая меня к своей груди, и, едва сдерживаясь от удовольствия, он прослеживает губами дорожку возле уголка моих губ. — Да.

Его губы скользят по моим: теплые, мягкие, приятные. Сильные руки двигаются вверх по шее, обхватывают скулы и наклоняют голову. Он сильнее прижимается губами, раздвигая их и раскрывая мои, и от первого прикосновение его языка, меня обдает словно электрическим током.

Мое тело должно было сжиматься, съеживаться от отвращения, но этот язык, вкус его рта и давление пальцев на моей голове превращают мои внутренности в жидкость, от которой медленно закипают внутренности. Вместо того чтобы отодвинуться от поглаживаний его языка, я наклоняюсь, растягивая рот и углубляя наше соединение.

В его груди вибрирует стон, в то время как вырывается мой собственный, и мужские губы уверенно и восхитительно двигаются напротив моего рта, касаясь неизведанным образом. За последние четыре года, кроме бесчисленных слюнявых языков, пихающихся в мой рот, я других не знала. Но меня никогда не целовали. Только не так. И я никогда не целовалась в ответ. Никогда не испытывала такой близости с мужчиной, не желая, чтобы он останавливался.

Руки, покоящиеся на моей голове, требовательно прижимают к нему ближе, заставляя оставаться рядом с ним. Насколько безумно то, что в данный момент я не хочу быть где-то еще? Я даже не могу закрыть глаза, страшась, что он может исчезнуть.

Густые черные ресницы падают тенью на его скулы. Мышцы напрягаются на лице, сокращаясь от настойчивости его языка.

— Так чертовски красива, — шепчет он в губы, а затем атакует мой рот с новым желанием.

Грудь и бедра раскачиваются вместе с моими. Мои вдохи усиливаются, и его выдох сопровождает удовлетворенное ворчание.

— Я не могу держаться в стороне. — Еще один одурманивающий поцелуй. — Хочу тебя. — Он покусывает мою нижнюю губу, облизывает ее изнутри, потом прижимается лбом к моему. — Глядя на тебя, я хочу запретного.

Я наклоняюсь вперед, чтобы заново соединить наши рты, но он останавливает меня, удерживая мой подбородок пальцами.

— Нам нужно остановиться. — Он зарывается пятерней в моих волосах, отстраняясь от меня, оставляя покалывание на щеках.

Я прижимаю ладони к его влажной от пота груди.

— Я поцеловала вас не для того, чтобы увеличить свои шансы на поступление в Леопольд.

— О, Айвори. — Его дрожащие руки скользят по моей шее, плечам, устремляясь вниз по рукам. — Такая молодая и прямолинейная. — Он сжимает мои бедра чуть ниже кромки шорт, приподнимая свои руки прямо под моей задницей. — Такая совершенная.

Его твердая длина ощущается в районе моей промежности сквозь шорты. Почему это не вызывает у меня рвотный рефлекс? Почему я не свернулась калачиком и мысленно не ушла в безопасное место?

Почему меня переполняет желание расстегнуть его джинсы, чтобы взглянуть на эту таинственную часть его тела? Почему хочу держать его в руках, заставляя мужское тело изгибаться от удовольствия?