Семь ступеней в полной темноте - Павел Георгиевич Чагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот значит как. И что же вы решили?
– Как ни жаль… я изгоняю тебя из нашей общины! – он объявил свой вердикт так громко, как только смог. – Дом твой будет сожжен, стены разрушены. А строить на этом месте будет запрещено. Впрочем, как и возделывать проклятую землю. Святые отцы потом сами решат, что со всем этим делать. Уверен ты не станешь противиться. Возьми все что тебе нужно и с богом. Чтобы через два дня тебя тут никто не вспомнил.
– Даже так…?
– У меня нет выбора… – вздохнул староста. – У святой церкви на все свои взгляды. А перечить ей… сам знаешь.
– Как же вы все… мне дороги! – осерчал Арон.
Сказав это, он вскинул топор на плечо, чем перепугал добрую половину собравшихся. Покачав головой, расстроенный кузнец медленно прошел сквозь расступившуюся толпу. Выбрав местечко поудобнее, он устроился на остове старого забора, метрах в тридцати от дома. Оттуда, ткнувшись подбородком в рукоять топора, он угрюмо наблюдал, как разрастающиеся языки пламени чуя безнаказанность, жадно пожирают его родной дом. Хотя нет… отцовский он сжег по своей воле.
– Как твои дела? – прозвучал голос в голове.
– Почти по плану. Наслаждаюсь зрелищем....
– Да, пылает ярко. А хочешь, огонь случайно перекинется на поселок?
– Нет… я провел там много хороших дней.
– Ну, как знаешь. Если подует ветер, то они сами виноваты.
– Значит он не должен подуть.
– Приказ понял, – вздохнул голос в голове, и вокруг ненавязчиво воцарился удивительно тихий штиль.
Глава 15. Знакомство с родителями.
Крыша и балки прогорели быстро. На то чтобы остов дома основательно выгорел ушло около часа. Когда последние зеваки разошлись по жилищам, за спиной кузнеца послышался шелест крыльев, и тихая поступь. Рука Сольвейг легла на его плечо.
– Ну, как ты? – прошептала она.
– Начинаю новую жизнь. Смотрю как старая догорает…
Арон ответил так будто все шло своим будничным чередом. Как-то беззаботно просто.
– А ты чем порадуешь?
– Немного болят крылья, но ничего. Я уже и забыла, что такое радость полета.
– Рад за тебя, – он похлопал ее по руке.
– А с тобой что будет дальше?
– Милая Сольвейг, твоя судьба сейчас волнует меня куда больше.
– А что с моей судьбой? Идти мне некуда… жить как раньше я не хочу, и не смогу. Мне было уютно в твоем доме, но он сгорел. Что будет дальше – без понятия. Но я точно знаю, что хочу быть поближе к тебе, чтобы вовремя прикрыть твою спину. А ты научишь меня правильно жить. Так я решила.
– Забавно… – вздохнул Арон.
– Что забавно? – Сольвейг прижалась к нему плечом и склонила голову, уткнувшись губами в его макушку.
– В детстве, наслушавшись разных героических историй, я мечтал, что однажды вырасту, совершу подвиг, и услышу такие слова от прекрасной принцессы. Вот только и представить не мог что это будет так…
– Как?
– Ну, вот так… – он обвел происходящее вокруг красноречивым жестом.
– Знаешь, – встрепенулась она. – А ты прав. Это действительно забавно!
– Еще бы… – вздохнул кузнец.
– Нет, я как-то не думала об этом в таком ключе, но ты послушай! Если отбросить все лишнее и малоприятное.... То и формально, и по праву рождения я действительно принцесса.
– Ну да, точно… – Арон как-то смутился – Отец король, а мать королева.
– Будешь моим принцем. Радуйся! – рассмеялась она.
Помолчав какое-то время, Арон внимательно посмотрел на рыжую бестию, взял за руки и осторожно, стараясь избегать пафоса, заговорил с ней:
– Сольвейг!
– Да, мой принц?
– Так уж случилось, что я остался один. По правде сказать, мое сердце опустело и, почти, остыло. Так было, пока ты не свалилась на меня с неба.
Она хотела что-то возразить, но он прикрыл ей рот ладонью.
– Здесь больше нет дорогих мне людей и судьбы этого мира не скоро тронут мою душу. Я больше не буду повторять, так что, выжги это каленым железом в своем мозгу! Я принимаю то, кем ты была раньше, вижу, кто ты есть сейчас, и, верю в то, какой ты станешь в будущем. Что бы не случилось, – для тебя всегда есть место в моем сердце. С этого момента я только на твоей стороне. Вот тебе моя клятва.
Зловещее предзнаменование, сквозившее из его слов, заставило Сольвейг сжаться на миг. Внутренний голос шептал, что цена ее счастья может стать слишком высокой.
– Стой! – озарение вдруг сошло на нее. – Что-то должно случиться? Когда!?
В глазах Сольвейг промелькнуло недоверие и страх. Но кузнец не ответил, потому что голос в его голове нарушил молчание:
– Арон, есть активность! Несколько целей в километре над вами. Снижаются по спирали, будут брать в кольцо.
– Мы не одни, – кузнец поднял руку и не отрывая взгляда от Сольвейг, ткнул пальцем в небо.
Быстро выдохнув, он достал из подсумка шлем и одел на голову. Затем, одним движением захлопнул свое и ее забрало.
– Приготовься! – скомандовал он. – За тобой пришли!
– Вот значит, как.... Крылатая дева посмотрела вверх, потом снова на него. Подумав секунду, она сняла с плеча подсумок со спящим в нем котенком и повесила на угол забора. Медленно разогнула спину, расправила плечи и встряхнулась. Кузнец последовал ее примеру.
Гости не заставили себя ждать. Взмахи крыльев и приглушенный лязг металла сопровождали приземление небольшой, хорошо организованной группы. Шлем Сольвейг, как и шлем кузнеца, имел непроницаемое, безликое снаружи, забрало. Однако изнутри он позволял видеть и слышать более чем достаточно.
– Пока забрало опущено, мы можем общаться на любом расстоянии, и нас никто не услышит.
– Поняла, – Она еле заметно кивнула.
– Делай что должно и будь что будет! – прошептал он.
Сольвейг повернулась к Арону повторяя про себя только что сказанное.
– Я поняла, – коротко и холодно ответила она.
Тем временем, крылатые бойцы образовали собой круг, рассредоточившись в пределах нескольких метрах. Все в подвижных латах. Вооружены и серьезно настроены. Кто-то, как Арон опирался на боевой топор. Кто-то носил меч. Иные же – подобие огнестрельного оружия или длинные копья. К своему удивлению, Арон заметил, что не все воины, как мужчины, так и женщины, имеют обычные крылья. Часть бойцов носила оперение целиком состоящие из металла. Крылья различались по цвету размерам и форме. Но функции свои, судя по всему, исполняли исправно. Возраст
