Прислушайся к себе - Диана Уитни

Рик был неприятно удивлен. Однако дети, думал он про себя, и не ведают, что надо благодарить других за услуги.

К тому же они довольно беспокойные существа.

Он, конечно, слышал об этом, но не знал, что до такой степени.

Рик увидел, как Хизер начала рисовать на столе разные фигурки пальцем, с видимым удовольствием размазывая по столу красный соус, и понял, что банные процедуры были бы как нельзя кстати.

Представив себе на минуту, чем это кончится, он испугался.

Вот тогда ему и пришла в голову идея позвонить профессионалу.

— Ты хочешь сказать, что не поедешь сюда? — Рик в гневе уставился на телефонную трубку, словно мог увидеть там лицо своей матери, с которой он сейчас разговаривал. Он устало провел рукой по лицу, чтобы снять напряжение. Так, спокойно, нужно лишь придумать более рациональную причину. Подожди, может, я недостаточно хорошо объяснил ситуацию. Ты просто обязана приехать. От этого зависит жизнь девочки.

Грэйси лишь рассмеялась в ответ. Волосы на голове Рика встали дыбом.

— Как трагично звучит… Дорогой, ты всегда нервничаешь, если что-то идет не по-твоему.

— Ты просто не понимаешь… — Он вскрикнул:

Хизер была уже в гостиной и усердно вытирала ручки о белоснежную подушку. — Нет-нет, ничего не трогай. Твоя мамочка очень огорчится, когда увидит, какие мы с тобой безобразники.

Он запихнул испачканную подушку под плед, схватил смеющуюся девочку под мышку и вернулся к телефону, чтобы произнести свою самую убедительную речь в жизни. Хотя надеяться на положительный результат было глупо.

— Послушай, я в ужасе. Пожалуйста, приходи и выкупай ребенка, а не то она приклеится к полу. Она такая липкая, просто ужас.

В трубке послышался отдаленный звук хлопающей двери и другие звуки, похожие на приближающиеся шаги.

— Да, — услышал он голос матери, — прости, я кажется, пропустила большую часть твоего рассказа.

У меня поп-корн едва не сгорел.

— Какой еще поп-корн? — Рик напрасно пытался успокоить Хизер, которая бурно извивалась в его руках. — Я тут пытаюсь спасти Хизер и себя, а ты в это время готовишь поп-корн?

— Сегодня у меня фильм с Шоном Коннери, дорогой, даже два. Я взяла в прокате кассеты. Я так давно хотела их посмотреть. И вот мои мечты сбываются.

— Мама, пожалуйста, я не хочу ничего слышать о твоих мечтах и фантазиях. Это нечестно.

— Вполне честно, — ответила она смеясь. — Кстати, дорогой, с твоей стороны было так благородно предложить Катрине свои услуги. Уверена, она будет тебе безмерно благодарна.

— Благодарна? Ее квартира напоминает фильм ужасов, а ребенок похож на горгону Медузу с рыжими сосульками вместо волос. — Рик застонал при звуках смеха, которые донеслись до него с другого конца провода. — Слушай, с кормлением я с горем пополам справился. Но мыть ее — совсем другое дело. Я даже собаку никогда не купал, не то что ребенка.

— Это легко. Посадишь ребенка в таз, намылишь и хорошенько потрешь мочалкой. Смываешь, вынимаешь, вытираешь, кладешь подгузник и одеваешь.

Больше ничего.

— Подгузник? — От ужаса у Рика задрожали руки, в которых он держал трубку. — Господи, да мне и в голову не приходило, что ему еще придется возиться с подгузниками.

— А еще надо проследить, чтобы она заснула. За день она так набегается, что ее трудно уложить спать, так что постарайся.

— Да, но зачем подгузник?

— А ты как думал? Днем она уже умеет справляться со своими маленькими потребностями. Зато ночью ей нужна надежная защита. — Грэйси опять смеялась. Рик услышал, как она грызет поп-корн. Катрина просто умница. Она хорошая хозяйка и мать, поэтому у нес все должно быть на месте. Открой глаза — и найдешь все необходимое.

Рик осмотрелся. Картина, представшая его взгляду, потрясала. На полу и на столе огромные красные пятна, а в комнату ведут маленькие рыжие следы, оставленные Хизер на ковре. Он потряс головой, словно желая прогнать наваждение.

— Пожалуйста, умоляю тебя. Я заплачу тебе десять миллионов долларов, если ты придешь сюда и поможешь мне искупать ребенка.

— Прости, родной, но что мне твои десять миллионов долларов? Я уже говорила тебе, я смотрю…

— Шона Коннери, — прошипел он в трубку. — Я понял.

И он положил трубку, схватился за голову и громко простонал. Пожалуй, прыжок с небоскреба не сравнится с тем, что ему предстояло. Ведь он может налить слишком горячую или слишком холодную воду, и тогда ребенок может умереть, ну, не умереть, а обжечься, а не обжечься, так схватить воспаление легких. Если, конечно, он не утопит ее в первую же минуту.

— Бо-бо?

— Чего? — спросил Рик и посмотрел вниз на ребенка, которого он держал под мышкой, как футбольный мяч. Он довольно ловко пристроил ее поудобнее и сам удивился своим способностям: скажи ему кто-нибудь, что он будет изображать няньку, он бы не поверил.

— Бо-бо? А, ты, наверное, спрашиваешь, не болит ли у меня голова?

Засмеявшись, малышка вынула палец изо рта и склонила голову. Она потянулась к нему, вытянула оранжевые губки и поцеловала его в щеку.

— Вот так, — сказала она, — так хорошо.

В этот момент с ним что-то произошло. Словно в душе растаял огромный айсберг.

— Да, — прошептал он, — так и правда хорошо.

Спасибо.

Хизер засмеялась и обняла его за шею. Рик признал, что в его душе рождается совсем новое чувство. Он всегда замечал, что большинство детей нравятся только собственным родителям, для чужих же они не столь привлекательны. Ну, представьте, какие они порой корчат гримасы. Сопливые грязнули с мокрыми вонючими пеленками.

Однако эта девочка была какой-то особенной.

Да, надо признать, ее лицо иногда выдавало такие гримасы, что хоть стой, хоть падай. А волосы сейчас были испачканы соусом для спагетти. Ее нос постоянно был влажным. И тем не менее ей удавалось оставаться чудесным детенышем, очень даже привлекательным.

Может, потому, что была похожа на мать? Он еще раз внимательно посмотрел в ее глаза.

— Ты, малыш, должна меня простить, но я никогда не купал детей. — (Глаза Хизер расширились от удивления.) — Это будет в первый раз. Поэтому обещай, что не утонешь.

Хизер заморгала, но кивнула в знак согласия.

Катрина проснулась с сильной головной болью.

Голова просто раскалывалась, будто по ней долбили маленькими отбойными молоточками. Ее внутренний будильник подсказал, что время приближается к полуночи.

Полночь!

Неужели она проспала пять часов? Приподнявшись на локте, она застонала оттого, что перед глазами у нее все поплыло. И все же она встала на ноги и в полном ужасе поплелась к выходу из спальни.