Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости - Валерий Белоусов

Разослав гонцов в штабы корпуса и дивизии, Стафеев стал готовиться к мобилизации, а поскольку Указа все не поступало, по своей инициативе, с одобрения Бюро Обкома, стал поднимать военнообязанных повестками. Повестки разносили жены и дети работников военкомата, потому что весь персонал почты Бреста на работу не вышел.

К позднему утру у военкомата собралась небольшая толпа, человек четыреста. Стафеев, размахивая наганом, остановил на улице Карла Маркса грузовики, вывозившие один из воинских складов, и начальник колонны охотно согласился помочь, разгрузив три машины во дворе: винтовки и патроны. Гранат, увы, не нашлось…

От прибежавшего участкового милиционера в белом, испачканном сажей, кителе пришли нехорошие новости. В городе начинается беспорядок — идет открытый грабеж квартир «восточников», кто-то бьет витрины магазинов. Неизвестные нападают на выходящих из города евреев, отнимают у них ценности, убивают и насилуют. С чердаков и из подвалов незнамо кто нет-нет, а постреливает по проходящим красноармейцам. А в Управлении НКВД нет никого, все ушли на фронт.

Вооружив самых сознательных из мобилизованных — коммунистов и комсомольцев, под командой так удачно зашедших политруков, Стафеев немедленно отправил их в патрули с наказом навести должный порядок, приказав действовать решительно и жестко.

Распотрошив Ленкомнату и нарезав из транспаранта красные нарукавные повязки, патрули, похожие на легендарных красногвардейцев, ушли в город.

С облегчением услышав по радио Указ, майор Стафеев не стал дожидаться завтрашнего дня, а немедленно вывесил над дежурным помещением загодя приготовленный трафарет: «Мобилизация».

После этого он открыл железный шкаф и извлек из него два огромных пакета: № 1 и № 2.

Пакет № 1 он, не распечатывая, облил керосином и сжег во дворе военкомата.

А вот второй пакет — распечатал…

Через час на улицах города заалели плакаты: «Родина-Мать-Зовет!»

Брест, полдень… Пылающий военкомат, во дворе среди почерневших луж крови — мобилизованные с учебными винтовками в руках, Стафеев, политруки, партработники… они не сдавались. И не сдались!

22 июня 1941 года. После полудня.

Окрестности Бреста

Первый удар «Прыжка пантеры» немцы нанесли по аэродромам…

Советские истребители, прикрывая движущиеся по пыльным дорогам к месту переправы у Коденя колонны, не смогли противостоять немецкому «конвейеру», когда один или несколько фашистских самолетов непрерывно наносили удары по севшим на заправку.

Вот типичная картина этого черного дня: вывалившись из-за тучки, «Юнкерс-88» засыпает аэродром «адскими яйцами» — малокалиберными осколочными бомбами «Шпренг Диквант» SD-2.

Кроме того, новая техника в советских авиационных частях просто не могла быть в достаточной мере освоена — топлива для этого отпущено было крайне мало. Моральное эмбарго САСШ означало и прекращение поставок высокооктанового бензина…

Вот новейший МиГ-3, заходя на посадку, вдруг сваливается в плоский штопор и рушится на землю прямо у полосы… очень строгий самолет! Даже умелый летчик, пересев на него, вмиг становился новичком… а если не очень умелый?

В ближайшие два часа авиаполки 10-й САД понесли значительные потери, причем именно на земле…

33-й истребительный полк майора Николая Акулина, базировавшийся в Пружанах, в первом бою потерял только одного летчика — заместителя командира эскадрильи лейтенанта Степана Гудимова.

В 5 часов 20 минут в районе аэродрома звено И-16 перехватило 18 бомбардировщиков Хе-111. Гудимов одного сбил, а другого рубанул винтом самолета по хвосту. Оба самолета рухнули на землю.

Основные потери полк понес в четвертом налете противника на аэродром базирования — немцы сожгли двадцать самолетов на земле, застав их в момент заправки топливом.

Противовоздушная оборона аэродрома отсутствовала — не считать же за оную единственную установку ПВ-4? К концу дня полк потерял уже 34 самолета…

А где же была вся зенитная артиллерия? На Окружном зенитном полигоне, куда ее за два дня до войны направил приказ Климовских, того самого, позже безвинно расстрелянного кровавосталинскими опричниками! Жалко, очень жалко! Жалко, что его только один раз расстреляли…

39-й бомбардировочный полк майора Захарычева в Пинске подвергся четырем последовательным атакам, на земле сгорели 25 самолетов СБ и были полностью разрушены 5 неиспользуемых Пе-2. Техники прилагают титанические усилия, чтобы восстановить поврежденные машины, но техников очень мало — вот и сказалось резкое предвоенное сокращение авиационно-технического состава… за что отдельное спасибо расстрелянному кровавосталинскими опричниками Рычагову.

Немецкий «конвейер» приводит также к тому, что часть истребителей постоянно отвлекается для обороны собственных аэродромов.

Удручает малая эффективность использования авиации, тогда как вражеские бомбардировщики делают три-четыре вылета, наши самолеты в лучшем случае один.

Какого-либо управления авиацией со стороны штаба ВВС не было вообще…

Командующий ВВС — Герой Советского Союза, генерал-майор авиации Копец, совершив на своем личном И-16 облет аэродромов, подвергнувшихся ударам, и сбив по дороге вражеский истребитель, днем 22 июня застрелился в своем кабинете.

По одной из недостоверных версий, это была инсценировка. Причем неуклюжая донельзя.

Копец был пусть и плохой военачальник,[59] но мужественный человек, прекрасный летчик и храбрый боец, он просто не мог так поступить, как начфин, проигравший в карты полковые деньги.

Если бы даже его и охватило отчаяние и он не захотел дальше жить — в его распоряжении находился его личный боевой истребитель, а в небе были фашистские самолеты, в эту минуту бомбящие Минск.

Но в штабе фронта находились те, кому были очень невыгодны показания живого Копца: как, зачем и по чьему преступному приказу была «подставлена» красная авиация…

Вплоть до 24 июня в командование авиацией никто не вступал.

Так или иначе, в этот день советские ВВС Запфронта вели какую-то свою отдельную войну, за некоторым приятным исключением, мало связанную с наземными операциями.

Блокировав аэродромы и временно, на несколько решающих часов, выведя из игры советскую авиацию, немецкие самолеты наносят второй удар.

На этот раз цель — корабли Пинской ВФ, так и не получившие никаких боевых задач от командования 4-й армии и по своей инициативе установившие связь, увы, только со штабом 75-й стрелковой дивизии.

После уничтожения вражеской переправы у Коденя, флотилия, согласно еще довоенным планам, поднялась вверх по Бугу, заняв позиции от Знаменки до Томашевки.

Это было вызвано тем, что поддерживаемая флотилией левофланговая 75-я СД, занимавшая немыслимо растянутый фронт длиной более пятидесяти километров, прикрывала очень важный участок — стык Западного и Юго-Западного фронтов, находящийся как раз на границе Брестской и Волынской областей двух братских республик — Советской Украины и Советской Беларуси.

Разумеется, между находящимися на границе фронтов частями имелись значительные разрывы и был совершенно открыт левый фланг Западного фронта, до сих пор не прикрытый 41-й танковой дивизией 22-го Мехкорпуса 5-й армии Киевского Особого военного округа (с 21 июня Юго-Западного фронта).

Эту брешь и должна была прикрыть флотилия, не давая противнику форсировать реку.

Состоящие на вооружении эскадры StG-77 пикировщики Ю-87Б были среди немецких самолетов не самыми новыми и не самыми современными. Превосходно показав себя в Польше и Франции, во время «Адлертага» они понесли столь значительные потери, что больше днем на Альбион не летали…

Что говорить, даже комиссия товарищей Яковлева и Широкорада, закупившая в Германии перед войной самые современные образцы боевой техники, на этот самолет не обратила никакого внимания…

Да и сами посудите — не убирающиеся шасси, правда, оснащенные аэродинамическими «штанами», в которые в свое время так легко будет набиваться украинский чернозем… Вооружение слабое… Скорость смехотворная… Короче, это был самолет исключительно «открытого неба».

Но на 15 часов этого первого дня ожесточенной войны небо над Западным Бугом было РАСПАХНУТО!

…Первый «штукас», перевернувшись вверх колесами через левую плоскость, обрушился вниз — на тонкую с высоты 3000 метров голубую ленту меж двух зеленых берегов. Зловеще взвыла сирена…

Маневр и скорость — эту формулу спасения вывели англичане, после кровавой бани, устроенной им пикировщиками в заливе Суда.

Наши моряки это отлично понимали, но… Какой маневр меж двух извилистых берегов? Какая скорость у речного корабля?