Записки - Александр Бенкендорф

Чеченский в Бекуме и рассылает партии в направлении Мюнстера и Люнена. Вчера мне был приказ быть наготове к сегодняшнему дню, и по вашему образцу все люди стоят на превосходных квартирах и как следует накормлены. Покамест неизвестно, в каком направлении мне надобно будет двигаться завтра; я об этом тебя уведомлю.

В Мюнстере без малого две тысячи человек; прибавь к ним почти три тысячи, которые прибудут из Оснабрюка, и тех, кто вышел из Миндена, окажется не менее пяти тысяч. Всё это, полагаю, двинется в Везель. Я также был бы рад, ежели бы наш авангард остался в прежнем порядке, но вспомни выражение: "В наш век никто не должен оставаться на своем месте". Книппер{157} мой все-таки вернулся и досаждает мне разговорами о том, как все это великолепно. От болтовни Патона{158} у меня болят уши.

Неприятель, вышедший из Касселя, вчера оставил Унну и движется на Герд; итак, он, кажется, не намерен проходить через Мюнстер и желает только добраться до Рейна{159}.

12 (58)

Перед Девентером, сего 12 ноября [1813] Любезнейший Воронцов, я с некоторых пор не давал о себе знать, но право потому лишь, что не было новостей. В Оснабрюке я получил письмо от генерала {160}, который мне сообщал: "Вся армия через несколько дней тронется с места и устремится через Аинген на Девентер; следственно, выступайте с авангардом и в этом направлении". В тот же день я пошел на Бентейм, чтобы наикратчайшим путем оказаться в виду Девентера. Этим же вечером В. пишет ко мне: "Увидев из вашего последнего письма, что Девентер находится в крепкой осаде, приказываю вам двинуться с вверенными вам полками в окрестности Бентейма, если вы встретите сопротивление". Вечером 9-го числа я прибыл под Девентер и увидел, что этот превосходно укрепленный город с двухтысячным гарнизоном, 86 артиллерийскими орудиями и к тому же окруженный водой на расстояние хорошего пушечного выстрела, нет возможности взять приступом. Мне оставалось только испытать, каково настроение у тамошнего коменданта генерала Шинера{161} и у горожан. Для этого я стал искать и обнаружил два места - единственные, по которым к городу можно было подойти настолько близко, чтобы стрелять из наших небольших орудий. Когда как следует стемнело, я разместил там пушки и в десять часов начал огонь - достаточно сильный, чтобы затруднительно было понять, сколько именно орудий находится в моем распоряжении. В городе возникла ужасная тревога. В то же самое время князь Гагарин, перешедший Иссель ниже по течению, привел два казачьих полка под крепость с другой стороны и вынудил все неприятельские посты вплоть до разбитого моста обнаружить себя ответными выстрелами.

На рассвете я отправил к коменданту офицера с письмом, однако оно не было принято. Я решил, что было бы смешно продолжать осаду крепости, располагая восемью орудиями конной артиллерии, и заставлять людей стоять лагерем в болоте, и отправился на квартиры за семь, восемь и десять верст, держа казачьи посты по обеим сторонам, как можно ближе к городу. Я бы не предпринял этой нелепой попытки, если бы все вокруг не убеждали меня, что жители города поднимут восстание и принудят французского генерала сдаться.

Посылаю тебе копию последнего письма, которое я написал В. Дерсбург, где было всего лишь пятьдесят человек, сдался казакам, которых на следующий день выгнали оттуда две сотни французов, и генерал Оппен снова взял город позавчера. Зуптен был вчера занят прусским отрядом. Нарышкин в Цволле и занял Камней.

Амстердам, Роттердам и Гаага очищены от французов, и над ними реет оранжевое знамя. Наарден, Мюйден, Утрехт и Арнем пока в руках неприятеля, и судя по письмам к коменданту Девентера, которые перехватил Гагарин, в Горкум прибыли шесть тысяч человек, которые должны двинуться на Утрехт. Генерал Оппен{162} увел свои войска от Дерсбурга и идет на Арнем и Утрехт; майор Марклай с 250 казаками позавчера был в Ниенкерке.

Так обстоят дела, и суди сам, любезный друг, хорошо или дурно то, что я предлагаю В. Он ко мне не писал уже шесть дней, и я очень озадачен его молчанием, не решаясь принять на свою ответственность дальнейшие шаги и опасаясь потерять время{163}.

13 (60)

[1813]

Генерал!{164}

Сию минуту мною получено известие о том, что Цуптен капитулировал. Поскольку упорное сопротивление Девентера лишено теперь всякого смысла и река Иссель может быть перейдена и слева и справа от города, требуется не более тридцати орудий, чтобы поубавить упрямства у французского коменданта. Коль скоро эта крепость не представляет более особенной важности и в любом случае сдастся рано или поздно, осмеливаюсь просить ваше превосходительство о позволении оставить отряд казаков для наблюдения за Девентером, а самому с остальными частями отправиться к Цволлю.

Полагаю, что теперь, после событий, о которых я имел честь сообщить вашему превосходительству, чрезвычайно важно поддержать усилия голландцев, что можно было бы осуществить, имей я ваше позволение отправиться вплавь по Зейдерзее с пехотой и артиллерией, оставив лошадей в Цволле; на весь путь у меня ушло бы менее суток. Генералы Жевахов и Сталь повели бы кавалерию, к которой присоединился бы гр. Нарышкин с двумя орудиями конной артиллерии, и все они старались бы посуху пробраться к Амcтердаму.

14 (62)

[1813]

Любезный граф!

Для начала сообщу, что 250 человек под командованием майора Марклая заняли Амстердам под носом у полковника Нарышкина; тот, будучи прислан задолго до меня, не сумел сформировать отряд для этой операции; он вступил в город и теперь не будет величать меня бароном, ибо, к моему великому удивлению, стал называть себя князем.

Я нахожу, что состояние умов здесь весьма мало готово к нашему появлению - по причине бесконечных контрибуций, которых требовал Лев для корпуса Винцингероде. Я объявил, что по воле Императора эта страна во всех отношениях должна быть трактована как союзница{165}, и услышал в ответ, что мне будет предоставлено все необходимое для войск, лишь бы не употреблялось слово "реквизиции".

Жители Амстердама с неописуемой радостью приветствовали Марклая и его казаков; они подняли знамя Оранского дома, провозгласили новую конституцию и уже избрали всех членов нового правительства. Выбор пал на лиц, отличившихся патриотизмом и талантами. В Амстердаме ожидают оружия и помощи от Англии. Все берутся за оружие.

Действия и поведение Марклая выше всяких похвал.

Я мог бы опасаться за исход амстердамского восстания, если бы силы французов в Голландии были значительны, но вот их положение:

В Наардене без малого тысяча человек и пушки; хотя они, спустив шлюзы, отрезали меня от всякого наземного сообщения с Амстердамом, но ничего не осмелятся предпринять против этого города с его двумястами тысячами жителей, которые готовы обороняться до последнего.