Свобода или смерть: трагикомическая фантазия (сборник) - Леонид Филатов

Здесь, в коридоре, кумбия гремела еще громче. Толик постучал — сначала тихонько, потом настойчивее. Ему не ответили. Тогда он толкнул дверь и шагнул в комнату. Шагнул и обмер. В комнате, сплошь заклеенной портретами Маркса и Че Гевары, прямо под кумачовым транспарантом с пламенной формулой «Patria а muerte!» на утлом скрипучем диване революционная супружеская пара истово и простодушно занималась любовью…

Женщина увидела Толика, округлила глаза и сказала мужчине что-то по-испански. Пара вскочила с дивана, прикрывая причинные места. Толик смутился, но ненадолго: эти бесстыжие дети Кордильер сорвали ему мероприятие посерьезнее…

— Мьюзик!.. — выразительно сказал Толик и заткнул себе уши пальцами. — Слишком громко!.. Вы тут не одни!.. Так нельзя!..

Рикардо и Долорес стояли перед Толиком голые, как Адам и Ева накануне изгнания из Эдема, и старались понять, чего хочет от них этот незваный и сердитый визитер.

— Нон мьюзик! — Толик попытался быть максимально доходчивым. — Выключите эту хреновину!.. Вас слышно на весь квартал!..

Рикардо и Долорес переглянулись и снова уставились на Толика. Тогда Толик размашисто прошагал через всю комнату, протянул руку к магнитофону и резко нажал нужную кнопку. Кумбия смолкла.

— Вот так!.. — наставительно сказал Толик. — И давайте договоримся, впредь без музыки!.. Все то же самое, но без музыки!..

Рикардо наконец сообразил, что происходит, и с яростным рыком ринулся на Толика. Какое-то время Толик трепыхался в его мощных лапах, как перепелка в силке, потом мир для него перевернулся, и он почувствовал, что летит… Приземлился он на той же лестничной площадке, что и злосчастный Хорхе Гонсалес, в точности повторив его траекторию…

Захлопали двери. Дом, охочий до зрелищ, привычно заполнял «галерку». Шумно гомонили лилипуты. Опасливо шуршали кришнаиты. Снизу, из рецепции, квохча, прискакала мадам Лоран. Последней появилась Сильви…

Рикардо, застигнутый публикой неглиже, неожиданно застеснялся и нырнул к себе в комнату. Оттуда — больше для порядка — выкрикнул еще несколько раскатистых испанских ругательств и только после этого захлопнул дверь…

— Толя! — Сильви коснулась волосами Толикова лица. — Как ты себя чувствуешь?.. Он тебя не ранил?..

— Ничего!.. — Толик ощупал голову и поморщился. — Только башкой треснулся… Ты видела, как я летел?..

— Да, — сказала Сильви. — Это было эффектно. Ты летел, как Хорхе Гонсалес. Вверх тормашками.

— Я летел, как буревестник, — поправил Толик. — А вот приземлился неэлегантно. Но я потренируюсь!..

Он поднял глаза. «Галерка» смотрела на него с доброжелательным ожиданием: любой спектакль требует внятной точки. Что ж, традиция есть традиция.

— Спасибо за внимание, господа!.. — поблагодарил Толик. — Простите, что мало!.. Надеюсь, в ближайшее время побаловать вас чем-нибудь еще!..

…Мрачный Толик, раздетый по пояс, сидел на диване. Сильви хлопотала вокруг него, как трепетный реставратор вокруг античной статуи, щедро заклеивая пластырем свежие ссадины…

— Что за манера трахаться под музыку?.. — вслух размышлял Толик. — Да еще под портретами вождей!.. Это что, как-то бодрит?.. Или это просто марксистский принцип?..

Сильви понимала, что эксцентричные супруги Фуэнтес меньше всего занимают сейчас Толиковы мысли. Сегодня произошло нечто посерьезнее и пострашнее, чем скандал на лестнице, сегодня разом рухнули все Толиковы иллюзии и погребли под своими обломками не только его гордыню и честолюбие, но и самое желание жить…

— Толя!.. — осторожно сказала Сильви. — А может, нам попробовать издать твою книгу за собственный счет?.. Я не знаю, сколько это может стоить, но у меня есть кое-какие сбережения…

— Еще чего!.. — вспыхнул Толик. — За собственный счет пусть издаются графоманы!.. А настоящая литература не нуждается в милостыне!.. Она сама эту милостыню подает!..

— Извини! — тихо сказала Сильви. — Просто ты мне нравишься… И мне хотелось тебе помочь… По-моему, это вполне естественное желание…

— Ты мне тоже нравишься… — Толик попытался улыбкой снять напряжение. — Но у тебя есть только один способ мне помочь… Надо каждый день говорить мне, что я гений!..

— Это нетрудно!.. — Сильви все еще продолжала дуться. — Можно я начну прямо сейчас?.. Ты гений, ты гений, ты гений!..

В дверь вежливо поскреблись, и на пороге возникла мадам Лоран. Из-за ее не очень внушительных бедер выглядывали встревоженные мордашки лилипутов. Пришедшие заговорили громко, одновременно и без пауз, пытаясь перекричать друг друга, — все это вместе создавало впечатление сплошного неумолчного цикадного звона, из которого трудно было выловить какой-нибудь один магистральный звук…

— Мадам Лоран говорит, — наконец сориентировалась Сильви, — что кто-то вызвал сюда полицию… Полицейские уже прибыли и хотят побеседовать с пострадавшим… То есть с тобой…

Похоже, между хозяйкой дома и ее маленькими квартирантами назревал нешуточный конфликт — лилипуты гневно дергали мадам Лоран за юбку, та шипела на них, как гусыня на непослушных гусят. Не найдя согласия в своих рядах, вся компания снова развернулась к Толику и Сильви…

— Мадам Лоран просит тебя замять недоразумение! — под возмущенный ропот лилипутов перевела Сильви. — Она говорит, что до сих пор ее дом пользовался приличной репутацией и ей не хотелось бы иметь неприятности с полицией…

— О чем речь!.. — Толик великодушно развел руками. — Скажи ей, что месье Фуэнтес мне даже симпатичен!.. Если бы все коммунисты занимались только тем, что с утра до вечера трахали своих жен, — мир полюбил бы их, как родных!..

По добродетельному лицу мадам Лоран пробежала тень смятения. Она была явно шокирована демократичностью Толиковых формулировок, но, поскольку главный очаг ее беспокойства был ликвидирован, она рассыпалась в благодарностях и устремилась вниз по лестнице, увлекая за собой ворчащих лилипутов, недовольных столь грубым и очевидным попранием истины…

— А все-таки хорошо, — сказал себе Толик, — что этот опереточный идиот съездил мне по морде!.. Иногда это бывает полезно!.. Мужчина не должен кукситься, он должен бороться!..

…В холле собрались все обитатели дома. Лилипуты и кришнаиты облепили троих полицейских и хором давали показания. Рикардо и Долорес кричали громче всех, но их никто не слушал. С появлением мадам Лоран, Сильви и Толика все взгляды обратились в их сторону. Один из полицейских — видимо старший — безошибочно угадал в Толике пострадавшего.

— Может ли месье Парамонов, — обратился полицейский к Толику, — подробнее изложить суть конфликта, происшедшего между ним и месье Фуэнтесом?..

Сильви перевела вопрос на русский.

— Никакого конфликта не было! — беспечно пожал плечами Толик. — Я спускался по лестнице и оступился. Со мной это бывает.

— Но свидетели утверждают, — с нажимом продолжал полицейский, — что месье Фуэнтес периодически устраивает в доме дебоши на почве ревности. Так ли это?..

— Кто это утверждает?! — почти искренне возмутился Толик. — Супруги Фуэнтес — образец семьи!.. Я в жизни не видел более корректных и воспитанных людей!..

Сильви чуть не прыснула, но честно перевела сказанное на французский.

— Следует ли понимать ваши слова таким образом, — подытожил полицейский, — что у вас нет никаких претензий к месье Фуэнтесу?..

— Абсолютно! — твердо отчеканил Толик. — Надеюсь, что и месье Фуэнтес не испытывает ко мне никаких иных чувств, кроме уважения и симпатии!..

Рикардо заулыбался, закивал, зажестикулировал и кинулся сжимать Толика в объятиях с такой страстью, как будто внезапно встретил фронтового друга, которого уже не чаял застать в живых.

Толпа заметно поскучнела, потеряла интерес к происходящему и стала потихоньку разбредаться по этажам. Полицейские оттерли в сторону мадам Лоран и вполголоса уточняли с ней какие-то формальности. В холле остались только две пары — Рикардо и Долорес, Толик и Сильви.

Рикардо отвесил Толику картинный поклон и, сделав серьезное и важное лицо, произнес несколько фраз на своем ломаном французском.

— Рикардо говорит, что он приносит тебе свою благодарность!.. — бесстрастно перевела Сильви. — Сегодня ты помог не Рикардо Фуэнтесу!.. Сегодня ты помог революции!..

— Пошел он в жопу со своей революцией!.. — приветливо улыбаясь, ответил Толик. — У меня от своей изжога!.. Робеспьеров до хера, а работать некому!..

— Так и перевести? — без улыбки спросила Сильви. — Нет уж, я сделаю свой перевод!.. Во избежание неприятностей!..

Видимо, Сильви сделала перевод, весьма далекий от оригинала, ибо Рикардо расплылся в довольной улыбке и разразился еще более пространной тирадой.

— Рикардо очень рад, что вы единомышленники! — перевела Сильви. — Сегодня годовщина свадьбы Рикардо и Долорес!.. Приглашены только самые близкие друзья!.. Семья Фуэнтес считает нас таковыми!..