Пустой (СИ) - Кормильцев Александр

Ладно, чего то я все о плохом, да о плохом. Бородокосый вообще сказал, что нужно будет просто в строю постоять, а для подобного много ума и умения не требуется. Вообще, лишний раз себя накручивать не стоит, придем на место, там и определимся по обстоятельствам.

— Ты на Настасью не серчай, она у нас чудная, да и поозоровать завсегда не прочь. К её чудачествам уж привыкли все. — когда начали спускаться вниз по лестнице, Тимофей зачем-то начал оправдывать неожиданный поступок кинувшейся обниматься девчушки.

— Да я и не серчаю, нормально все.

— Ну да, нормально, токмо не подумай, што она какая ветренная, аль с дуростью в голове. Просто у ей и до улья жисть нелегка была, да и туточки не сахар. Энтим летом вона крестного потеряла, а он ей как отец родный был. Оченно тепло к ей относился, не кажный батька с родною дочуркой такото тетешкаеца. Энто копье чудное, што она с собою таскат — егошнее оружье, щитай, по наследству от крестного ей перешло. Он и управляца с ним ее обучал и с мечом тожить, да и вопше правильный дядька был. И кольчужка, што на ей с его кольчуги переделана кузнецом, память о крестном. Вобчем, девчушка она хорошая, токмо чудит, но чудит без дурного, по доброму.

— Не знаю, что вы в ней чудного нашли, обычная девчонка, активная просто. — я пожал плечами.

— Ну да, я тожить такоже думаю! — обрадованно согласился парнишка. — Ничаго в ней чудного и нету!

Я оглянулся на шагающего рядом парнишку, начиная догадываться, что не просто так он заговорил об озорной девчушке. И неспроста при встрече с нею Тимофей покраснел от носа да самых ушей. Чрезмерный интерес нашел вполне естественное объяснение — влюбился паренёк. Ну да, молодо-зелено, вроде бы такие слова говорят в подобных случаях.

Глава 8

Глава 8. Битва.

Спустившись вниз, оказались на широкой улице. Широкой ее можно было назвать, конечно же, лишь по местным меркам, с современными проспектами и сравнивать не стоит. Значит, эта лестница берет начало посреди одной из центральных улиц, а та, по которой мы с бородокосым поднимались на стену, начиналась с какого-то забытого богом закоулка.

Почему такое странное расположение стратегически важных для обороны объектов?! Гораздо прагматичнее было бы ту лестницу, что прячется в неудобном для доступа тупичке выстроить по примеру этой, на широкой улице, по которой даже на повозке можно подвозить все необходимое для обороняющихся. Чтобы доступ к ней не был ограничен выстроенными на пути избами и всяческими пристройками. Ведь главное в обороне не только крепкие стены, но и возможность, при первой опасности, быстро собрать на этих стенах необходимое количество защитников.

Напрашивается логичный вывод, внутренние постройки возводились внутри готового периметра обороны. Организовавшие это поселение местные в свое время просто прибрали к рукам бесхозное укрепление с серьезной стеной, которую явно не под силу было выстроить столь малыми силами. Об этом, кстати, упоминал бородокосый, что стены были выстроены раньше, а экспроприировавшие ничейное строение местные, возвели лишь жилые и хозяйственные помещения, да и то на скорую руку и не все.

Если обратить внимание, можно и самому сделать похожий вывод, ведь часть строений возведена на совесть, к ним явно приложили руку те же мастера, что занимались возведением внешней стены. Взять хотя бы сеновал, в который меня определили отлеживаться. Прочие же выстроены абы как, на скорую руку, причем частично использовали материалы с разобранных построек, показавшихся ненужными или стоящие не на том месте. Тут уже не заботились о практичном планировании и рациональной расстановке строений, просто возводили там, где удобно, главное, чтобы понадежнее да побыстрее.

Вообще, насколько я успел рассмотреть расположение строений в поселке, пока находился на стене, архитектура его довольно незатейлива. Внешняя стена плавно закольцовывается вокруг невысоких одноэтажных строений, исключением является массивная двухэтажная постройка в центре, видимо, резиденция местного старейшины. Вокруг нее небольшое открытое пространство, наверное, место для общих сборов. От этой постройки к стенам расходятся семь улиц, между которыми и располагаются жилые строения, склады, сараи и прочие хозпостройки. В получившемся лабиринте хаотично возведенных строений я успел прогуляться, улепетывая от плотоядного чудовища, желающего перекусить моей тушкой.

На одну из таких улиц мы с Тимофеем и спустились. Еще во время спуска, вдалеке, на пределе видимости, заметили толпящихся в одном месте людей, но что именно там происходит, разобрать с такого расстояния не получалось. Ну и нечего лишний раз напрягать зрение попусту, в любом случае, дорога у нас одна, прямо по улице. Как дойдем, узнаем, что там творится.

Примерно на середине улицы повстречали светловолосую женщину в легком кожаном доспехе. На её плечо опирался молодой парнишка, не старше пятнадцати лет, лицо его было в кровоточащих ранках и ссадинах, но причиной неспособности передвигаться самостоятельно были не эти пустячные повреждения. Левая нога, чуть ниже колена, на совесть перемотана неширокими полосами ткани и зажата между двумя деревяшками, видимо выполняющими функцию шины, перелом?! Ткань частично пропиталась кровью, так что если это и впрямь перелом, то явно открытый.

Поврежденную ногу юнец пытался приподнимать, чтобы не задевать о землю, но получалось это неважно и при каждом шаге он громко стонал, а иногда даже вскрикивал. Вторая нога тоже была в крови, но понять, есть ли на ней раны, или просто испачкался, сразу не получалось. В любом случае, наступал он на нее уверенно, да еще и на копье опирался при движении.

— Ванька, чегой энто с тобой? — Тимофей подбежал к раненному, подставляя плечо под правую руку, забрал у паренька копье, передал мне.

— Одержимыя, сволочуги! Оне мне ногу… ы-ы-ы-и-и!!! — Он хотел сказать что-то еще, но вновь зацепился повреждённой ногой и закричал от боли.

— Жрачуга ему лапой по ноге со всей дури шваркнул, перебил надвое, аж кость торчала. — Заговорила женщина, что помогала раненному идти, у нее самой рука оказалась замотана в ткань, с проступившими темными пятнами. Я попытался перехватить опирающегося на нее парнишку, но она лишь отрицательно покачала головой. — На месте кой как вправили вродь, а там уж как Тайка возвернеца, по уму все сладит. Эх, не ко времени наши на промысел отправилися, ох, не ко времени!

— Ничаго, авось и сами управимса, с нами ж дядька Прохор и Ловкач тожить, есче Демьян, да и Дед Василий на стене счас, баб да ребятню охранят! — Тимофей пытался подбодрить пострадавших в схватке, но у самого лицо побелело, да и в голосе дрожь проскакивала, видимо, ободряющая речь была нужна ему даже больше, чем раненным.

— Мало нас, да и запас стрел с болтами невелик, а одержимые лезут и лезут, словно их к нам куском мяса приманиват кто-то. — на ободряющие слова женщина никак не отреагировала, вообще она выглядела уставшей, да и рана на руке, неизвестно, насколько серьёзная, наверняка добавляла неудобств. Но, несмотря на это, она уже второй раз отказалась от предложенной мною помощи. Что за странное упорство, может, я ей не нравлюсь?!

— Ничаго, скоро уж наши обратно возвернуца, до ихого прихода протянем как-нибудь! Все хорошо будет!

— Придётся тянуть, другого нам не остаётся. — женщина, недавно поучаствовавшая в схватке с одержимыми, не разделяла позицию оптимистично настроенного Тимофея. Видимо, близкая встреча с опасными тварями пошатнула ее веру в положительный исход происходящего. Голос ее был бесцветный и апатичный, напоминавший манеру говора деда Василия. Но, если у того индифферентность в голосе была привычкой, то здесь в голосе женщины слышалась явное уныние и опустошенность.

— Так а чегой остальные к стене не идут? Вродь дядька Прохор хотел на стене всех сбирать. А туда токмо бабы с дитями поднялися. — тоска в голосе женщины повлияла и на Тимофея, он уже не пытался подбадривать себя и остальных, нахмурился и опустил голову, будто пытаясь разглядеть под ногами что-то интересное.