Стеклянная княжна - Орлова Тальяна

Я очень боялась, что после этого она уйдет. А ведь это конец. На рассвете – в Центрину, там – в университет, а оттуда меня уже будущий супруг заберет окончательно. Я родных уже вряд ли когда-то увижу.

– Если ты мне мать, то хоть раз в жизни обними, – попросила я жалко, поскольку испытывала потребность получить каплю тепла и поддержки прямо сейчас. Неизвестно, станет ли эта капля тепла вообще последней в моей жизни.

– Мать, – заверила она и отвернулась, желая побыстрее покинуть спальню. Но все же задержалась и добавила тише: – Тебе теперь матерью не стать, потому никогда меня и не поймешь. Намного проще вытравить из себя любую нежность, если ребенок уже при рождении обречен. Если бы я с этой задачей не справилась, то сейчас бы с ума от ужаса сходила и рыдала бы рядом. Всегда проще думать, что ты вообще не рождалась, чем с этим жить. Поплачь вдоволь, Айса, здесь тебе это хотя бы не запрещают.

Плакала я на мягком животе няньки. Старуха поглаживала мои волосы и часами терпела мою истерику. А я все прижималась к ней, обнимала и пыталась запомнить хотя бы ее тепло, не думая о том, что ей дают жалованье за это терпение. Глаза няньки сухи, а жесты спокойны. Ей отчасти жаль меня, но не до такой степени, чтобы убиваться. Собственные дети дождутся настоящей любви, а за несколько медных кратов можно и меня по голове погладить. Но все же старуха знала меня почти всю мою жизнь, потому невольно сострадала – она же не моя непроницаемая мать:

– Ну, успокойся уже, успокойся. Княгиня права, Айса. Тебе подарили отсрочку, и за этот дар поблагодари богиню, а не расквашивайся как капуста. В конце концов, убейся ты здесь, то великий князь жестоко бы за это отомстил всем нам. Но университет находится в Центрине – вряд ли у него настолько длинные руки, чтобы и там всех достать, если ты случайно шею свернешь.

Я подняла опухшее лицо и уставилась на нее.

– Зида, ты мне предлагаешь убиться?

– Нет, конечно, – она спешно замотала головой. – Вернее, теперь ты хотя бы это сможешь сама решить, никому не подписывая приговор. Несчастных жен на свете много, но им хотя бы оставляют утешение – возможность родить дитя, обернуть несчастье хоть каким-то счастьем, отыскать хоть какой-то смысл. Тебя же и того лишили, а значит, сначала ты будешь ненавидеть мужа, пока не возненавидишь себя. Ты еще совсем молода, кое-чего не понимаешь, и это даже хорошо… Невозможно жить, если никого не любишь, Айса. Трудно жить, если не любят тебя, но если самой любить некого – невозможно.

Я действительно не понимала ее рассуждений и даже посчитала их преувеличенными. Старая нянька слишком чувствительна, а может, она отвлекала меня на другие проблемы, чтобы самая главная пока не разорвала мне голову? О какой любви она вообще талдычит в таких обстоятельствах?

– Твои слова меня еще больше угнетают, Зида.

Она тряхнула головой и начала говорить тише, но быстрее:

– Тебе и положено сейчас поплакать, сами боги велели. Но иногда судьба поворачивается! Я мало что в центринских порядках понимаю, но верь, что найдутся какие-то шансы повернуть судьбу! Если же не удастся, если она у тебя такая, что поворачиваться не захочет, – нянька помешкала, но все же закончила бессердечным: – то знаешь, есть много вещей похуже свернутой шеи. Это тоже выход, как ни крути.

Я не хотела стать любовной игрушкой извращенного старика, не хотела пережить пытки или издевательства, но умирать я не хотела тоже. Почему они все не видят, что я уже есть? Да, никому не нужная, никем не любимая, но я существую! И хочу существовать дальше. Хотя… вероятно, я еще не до конца понимаю, что творится в замке моего будущего мужа, раз даже старая сердобольная нянька взвешивает такие варианты.

– Не обижайся на глупую старуху, Айса. Я просто не знаю, что еще сказать! – обеспокоилась она от моего вида. – Ну не может быть такого, чтобы на великого князя никакой управы не нашлось. Это здесь он бог, а в Центрине водятся другие боги – какие-нибудь здоровенные драконы и породистые шелле! Но тебе очень важно будет измениться, обнаглеть, упасть, забыть о манерах и вымолить у кого-то из них защиты, потому что из иных путей только мучения до конца твоих дней! Ты же хрупкая вся, стеклянная. Урони тебя – и разобьешься. Так уж или разбейся, Айса, или перестань быть стеклянной!

Я прогнала Зиду, сказав, что мне еще нужно собраться и помолиться. Но, если честно, ее случайный совет меня немного приободрил. Хотя ненадолго. Ну да, выше великих князей Окраин стоят только шелле, самая высокая элита империи. Их слово даже для великого князя будет законом. Но только они так далеко от простых смертных, так высоко надо мной, что с подобного расстояния не смогут разглядеть Имельское княжество целиком, не то что меня.

Одевалась я задолго до рассвета, не желая будить служанок. Не хотелось больше ни в чьих глазах видеть облегчения, что уезжаю. Они все отвечали головой за мою сохранность, но сразу после выхода из отчего дома эта ответственность будет переложена на других. Платье выбрала шерстяное, теплое, дорога дальняя, а кто обо мне позаботится, если не я сама?

Но застыла перед зеркалом. Каким-то странным образом платье мне стало немного мало, но, благодаря тянущейся ткани, я смогла застегнуть все пуговицы. Я поправилась? Пригляделась лучше, изумляясь. Нет, кажется, раздалась только грудь – она стала будто выше, зато в талии под тканью оставалось место. И с волосами было что-то не то – темно-русый цвет немного потемнел, я даже рассмотрела фиолетовые отблески от светильника в прядях, которых раньше никогда не замечала. Что происходит? У меня от всех бед разум повредился?

Запоздало вспомнила, о чем говорил Зохар со своими сопровождающими. Что-то о демонической силе, которая со временем сделает меня женственней. Это ее он вдохнул во время поцелуя! Я ведь и тогда почувствовала какой-то неприятный привкус, но все списала на переживания. Но если я вижу изменения собственными глазами уже наутро, то через несколько месяцев я стану какой-то невообразимой красавицей? Или кем? А от меня хоть что-нибудь останется, или я сделаюсь похожей на демоницу с иссиня-черной шевелюрой и красным дымом перед глазами? Однако такая вероятность меня не беспокоила – я готова была стать кем угодно, выглядеть как угодно, даже если через месяц у меня отрастет горб и искривятся ноги, как бывает у зверолюдов, лишь бы судьба все-таки развернулась.

Глава 2

Всю неделю пути меня сопровождал отряд из людей великого князя. Повозка его была богатой и очень удобной, но конечности все равно затекали, а скуку перестали развеивать даже меняющиеся за окошком пейзажи. От пепельного неба поначалу накатывала жуткая тоска, и она не хотела исчезать, даже когда высь начала понемногу синеть. Мы ехали на северо-запад, но почему-то климат здесь был немного суше и теплее. На пятый день я уже переоделась в более легкое платье, поскольку в прежнем было невыносимо жарко. А может, мы просто попали в те самые осенние деньки, которые разбивают холода почти летней температурой.

Когда въехали в Центрину, главный район империи, окруженный семью Окраинами, то дороги изменились – стали чище и глаже. Здесь вообще все было красиво – от желто-красной листвы на деревьях до изящных оград поселений. Но мы не заезжали в города, я не могла оценить их убранство изнутри, поскольку охрана опасалась моего побега. Останавливались на ночевки в придорожных тавернах, но и там предварительно разгоняли всех постояльцев. А в моей комнате со мной оставались спать не меньше двух мужиков. Я даже в туалетной комнате не могла задержаться, чтобы через пять минут не начинали барабанить в дверь и удостоверяться, что я не просочилась в канализационный сток. Я с ними ни о чем не разговаривала и не жаловалась. Толку жаловаться? Они буквально собственной шкурой отвечают за то, чтобы я доехала до университета. Разве я на их месте вела бы себя более тактично? Но это понимание не делало назойливых попутчиков в моих глазах друзьями.