О времени и о себе - Валерий Вячеславович Смирнов

её доме. Радости и счастью не было предела, так как в течение трёх с лишним лет от отца не было никаких известий. Будучи в штате СМЕРШа Юго-западного фронта, затем 3-го Украинского, он не один раз оказывался на освобождённой территории, но всё время был на особых условиях и писать ему было запрещено.

После призыва отца в армию в январе 1940 года моя мать переехала в село Сахтыши и до 15 августа 1943 года работала учителем истории. Потом переехала к своей матери в г. Тейково и работала пропагандистом в Тейковском райкоме партии, а затем, с 1944 года, — заведующей партийным кабинетом, и так до февраля 1949 года. Во время войны было очень тяжело — всё шло для фронта. Одной с ребёнком, чтобы прокормиться, приходилось много работать, сажать огород — капусту, картошку, огурцы. Картошки собирала до тридцати мешков, жили за счёт этого от урожая до урожая.

Отец, вернувшись в сентябре 1944 года с фронта в г. Тейково, прибыл в райвоенкомат на учёт. Ещё шла война. Получил направление на работу в 1-е Тейковское торфопредприятие на должность начальника отдела кадров и специальной части. Ездить на работу приходилось на открытых платформах узкоколейки. Зимой из-за снежных заносов часто приходилось ходить пешком, в непогоду ночевать в кабинете. Торф был необходим для Ивановской ГРЭС1 и хлопчатобумажного комбината. В зимнее время торф добывали с помощью взрывчатки.

На сезонную работу требовалось много рабочих. Отцу приходилось вербовать много людей из соседних областей с помощью специальных уполномоченных. Людей привлекали хорошей зарплатой, а в основном — мануфактурой (тканями), так как её в продаже практически не было.

В июле 1945 года родился я. Меня назвали в честь брата моего отца Валерия Ефимовича, погибшего 24 апреля 1945 года в Кёнигсберге. Когда я проходил службу в Советской армии в городе Советске (немецкое название — Тильзит), в одну из командировок в г. Калининград мне удалось быть на месте обелиска в честь погибших при взятии Кёнигсберга. Там есть и имя моего дяди — Смирнова В. Е.

II

В 1946 году отец вступил в партию, и в тот же год поступил на курсы в прокуратуру СССР. Учёба проходила в Ленинградском университете. Условия позволяли сдавать любые предметы экстерном, то есть за счёт самостоятельной подготовки. Платили хорошую стипендию — 1200 рублей, а также выдавали карточки «Литер А» действующего офицерского состава. По окончании курсов ему предложили ехать в Амурскую флотилию заместителем прокурора, но поскольку семья его находилась в Ивановской области, в итоге он получил назначение в Ивановскую область, в посёлок Комсомольский, районным прокурором. На нём была форма юриста 1-го класса — погоны капитана. К своей работе приступил в сентябре 1948 года.

В марте 1949 года семья получила квартиру в четырёхэтажном доме на первом этаже, три комнаты. К этому времени, с января 1947 года, были отменены карточки и установлены государственные цены на продукты и промтовары по всей стране. К слову (по рассказу моей матери), когда мне было около двух лет и мы жили в Тейкове, старший, восьмилетний, брат Владислав брал меня на руки и выходил на лавочку около калитки. Утром и вечером мимо нашего дома проходили пленные немцы. Они ходили строем на торфоразработки под командой своих фельдфебелей (офицеров к работе не привлекали). За конфетку или шоколадку брат давал им подержать меня на руках. Я светловолосый и голубоглазый, и им это очень нравилось.

К периоду жизни в Комсомольском относятся события, которые сохранились в моей памяти. Мне шёл уже пятый год. Перед Новым годом мы с отцом ходили в лес за ёлкой. На меня одевали тёплое пальто, валенки, шапку, повязывали шарф, надевали тёплые рукавицы. Отец брал топор, сажал меня на санки, и мы ехали в лес, который был совсем рядом и кругом. Мы выбирали ёлку, обтаптывали её (таким образом помечали) и ехали дальше выбирать лучшую. Помеченную ёлку уже никто не трогал. Наконец, выбрав ёлку, которая нам больше всего понравилась, рубили её и клали на санки, а я ехал домой у отца на плечах.

Помню свою няню, молодую девушку из деревни. Она жила у нас постоянно, так как мать и отец работали, а брат ходил в школу. Возникает вопрос: почему понадобилась няня? Мама рассказывала, что ещё в Тейкове меня определили в садик (а до этого я всё время был со своей бабушкой). Мне было около четырёх лет. Нашу группу повели на прогулку. Рядом была железная дорога, за дорогой — поляна, которая тянулась вдоль железной дороги. Было тепло, было много полевых цветов, над которыми летали бабочки. На поляне, где мы проходили, на верёвке пасся бычок. Так получилось, что воспитатели провели всю группу мимо бычка, а я где-то в это время присел в траве, и меня не заметили. Когда же попытался пройти мимо бычка, он замычал, нагнул голову и пошёл на меня. Я испугался и прибежал назад в садик. Меня никто не заметил. В фойе забрался под круглый стол, с которого свисала скатерть до пола, и уснул. Мама потом рассказывала, как меня долго искали, плакали, кричали друг на друга до тех пор, пока я не вылез из-под стола. С этого момента при слове «садик» у меня начиналась истерика, и родители были вынуждены нанимать мне няньку.

В холодные зимние ночи в городок ночью забегали волки. Слышал, как мать с отцом говорили, что собирают охотников на облавы. Я раза два ходил смотреть на убитых волков, которые лежали около подъездов. Они казались очень большими, оскаленные морды с прикушенными языками.

Напротив окон нашей квартиры каждую зиму заливали каток, строили деревянную горку и заливали её водой. На ней вся окрестная ребятня целыми днями веселилась. Я уже катался на коньках, прикрученных на валенки сыромятными ремешками с применением специальной палочки (шпульки, то есть катушки для намотки ниток, с ткацкого станка). Один раз докатался до того, что получил растяжение паховых сухожилий и несколько дней не мог ходить. Сидел на столе напротив окна и смотрел, как катаются другие. У моего брата были очень хорошие коньки, норвежские, беговые. Он часто ходил со своими сверстниками на большой каток. Однажды вечером пришёл домой без них: их у него срезали. Повалили на снег, бритвой по ремешкам, и убежали. Такие коньки на рынке стоили дорого. Фактически это ограбление.

Однажды зимой я заболел скарлатиной. Из дома меня увезли в больницу на телеге скорой помощи (машин скорой помощи не было). Мама говорила, что я