Нежные кузины - Паскаль Лене

Когда Матильда прислуживала за столом, она надевала черное платье с застежкой спереди и коротенький белый передник. Облизывая пальцы, Матильда сильно наклонялась: грудь у нее была очень пышная, и она боялась уронить на чистый передник каплю соуса. Матильда была большой лакомкой. Свидетельством тому служили ее аппетитные округлости. Когда она смотрелась в зеркало, ей хотелось есть еще сильнее. Иногда среди дня, повинуясь непреодолимому желанию, она поднималась к себе в комнату и торопливо раздевалась, чтобы полюбоваться собой в зеркале шкафа. Ее груди были налитыми и тяжелыми, словно творог в марлевых мешочках, истекающий сывороткой. А соски — огромными, темными и твердыми, как чернослив в коньяке. Ниже круглился живот, похожий на сдобное тесто, которое поднимается на дрожжах. Нежные руки напоминали белые колбасы. Ляжки наводили на мысль о восхитительных картофельных клецках. А порою она садилась на край кровати, напротив шкафа, раздвигала колени, и показывалось самое заманчивое из ее лакомств: тонкий ломтик лососины, обложенный пряными травами.

Матильда уже собралась унести цыплят в вине, как вдруг ее грубо обхватили две дюжие руки. Она обернулась и увидела конюха Матье: этот мужлан не пренебрегал деликатесами северных морей.

— Не надо, Матье! Уйди! — сказала она, стараясь не выпустить из рук блюдо.

Тут раздался звонок, но Матье стал расстегивать платье Матильды. Она попыталась освободиться, и от ее резкого движения платье разошлось. Матильда не носила лифчик: те, что подходили ей по размеру, были слишком уродливые, с пластинами из китового уса, и теперь Матье держал ее огромные груди в своих широких мозолистых ладонях.

— Не надо, Матье!

Но что толку? Мужлан уже расстегнул платье, которое упало к ногам Матильды. Он сорвал с нее передник, потом трусики, и, пока раздавались нетерпеливые хозяйские звонки, губы конюха жадно шарили по ее телу, начиная с десерта, чтобы закончить, как всегда, закусками.

Матильда не могла совладать с собой. Она выпустила из рук блюдо и упала навзничь на залитый соусом пол, Матье упал на нее, а куски цыпленка в бургонском вине попадали вокруг.

— Да ты уже возбудилась, плутовка!

— Это от винного соуса!

И под непрерывное дребезжание звонка Матильда и Матье впервые в истории кулинарного искусства гарнировали лососину неочищенным овсом.

В столовой за отсутствием еды сидящие за столом занимали себя беседой.

— Вы нас всех чуть не взорвали, дорогой профессор! — ни с того ни с сего вдруг заявил Шарль.

— Я провожу серию экспериментов, которые должны окончательно подтвердить мою теорию, — сказал профессор с сильным немецким акцентом.

— Вашу теорию? Да что вы!

— Дело давнее. Я работаю над ней с тридцать четвертого года. С тех пор, как мне пришлось покинуть Германию…

— По всему дому пахнет горелым, — вмешалась Аньес, не переставая нажимать на звонок.

Жюлиа сидела напротив Шарля и не сводила глаз с красивого молодого человека. Вот оно что, сказал себе Жюльен: она втюрилась в этого красавчика! А Клер ничего не замечает! Этот кретин дарит стол для пинг-понга, и все семейство — на седьмом небе! «Чудный мальчик! Такой воспитанный! Такой внимательный!»

— Да что же это творится на кухне? — вдруг пробурчала Аньес под едва слышный перестук челюстей.

— Цель моих экспериментов, — продолжал профессор, — заключается в том, чтобы сконденсировать оргиастическую энергию, в свободном виде разлитую в космосе.

— А что такое «оргастрическая энергия»? — спросила Пуна, по счастью, не понявшая, что к чему.

— Видите ли… — начал профессор.

— Профессор, прошу вас! — перебила его Аньес.

— В общем, я собираюсь в скором времени обуздать эту энергию, так что все мы станем ее господами.

— Неужели? — размечтался Шарль.

— И госпожами, — уточнил профессор, обволакивая нежным взлядом присутствующих дам.

Жюлиа залилась румянцем, Клер напустила на себя надменность, тетя Адель подняла брови, а у Аньес началась легкая икота, но чисто оргиастического происхождения.

Наконец появилась Матильда с блюдом в руках. Грудь ее была полуобнажена: она не успела застегнуться доверху.

— Поторопитесь, голубушка! — строго сказала Аньес.

Растерявшись, Матильда споткнулась об угол ковра и чуть не упала. Она выпрямилась — и на лифе ее платья расстегнулись еще четыре пуговицы. Разговоры за столом затихли. Все в изумлении смотрели на служанку, чьи груди выскочили из платья, когда она наклонилась, поднося блюдо Клементине. Шарль заерзал на стуле, точно какой-нибудь сорванец.

Но никто не произнес ни слова: в столовой добропорядочного дома груди выскакивают из платья только при всеобщем молчаливом неодобрении. («Это что еще за наряд?» — чуть не вырвалось у Аньес.)

Беседу возобновил словоохотливый профессор Гнус.

— Этот взрыв — совсем другое дело… Лабораторная ошибка… Иногда я бываю рассеянным.

Он повернулся к Аньес, надеясь увидеть в ее взгляде прощение, ибо в комнате, куда его переселили, он уже начал восстанавливать свою лабораторию. Но Аньес не смотрела на него, она даже не слушала его, а выискивала под грудями Матильды кусочек цыпленка.

— Я очень расстроен из-за этого взрыва, — не унимался профессор.

— Взрыва? — рассеянно произнесла Аньес. — Какого взрыва?

Сидящие за столом переглянулись.

Когда было покончено с черносливом в сиропе, Пуна первая встала из-за стола.

— Пойдешь играть в «монополию»? — спросила она Жюльена.

— Пойдешь с нами, Жюлиа? — спросил Жюльен, складывая салфетку.

Но Жюлиа предпочитала пить кофе со взрослыми.

— Не вредничай, Жюлиа! — настаивал Жюльен. — Мы же не можем играть вдвоем!

— Почему ты не хочешь поиграть с ними? — вмешалась тетя Адель.

— Ну хорошо! — кисло сказала Жюлиа. — Пойду играть с детьми.

И, вставая с явной неохотой, бросила в сторону:

— Когда я была маленькая, я обожала «монополию»!

— Купи мне улицу Мира! — пошутил Шарль. Поскольку никто не засмеялся, он счел нужным пояснить: — Потому что на улице Мира находятся лавки знаменитых ювелиров… И я подарю всю эту улицу моей невесте!

Он устремил на Клер томный взгляд, словно возлагая на нее диадему, и Жюлиа вышла из комнаты вся разобиженная. А Жюльен подумал, что этот идиот — в сущности, славный малый.

В тот вечер Жюльен поднялся к себе позже всех. Спать не хотелось. Наверно, слишком много волнений за один день. Он был полон впечатлений: путешествие на поезде, начало каникул, неожиданная встреча с Жюлиа, которую он так хотел увидеть, но позже, и затем разочарование: Жюлиа то ли просто равнодушна к нему, то ли влюблена в другого. Но нет! Девушки в таком возрасте бывают странными, ему уже приходилось об этом слышать! Скоро все будет хорошо! И потом, Шарль — жених Клер. И его родители должны уплатить ипотечные долги за дом. Жюльен успокаивал себя. Нравственность, закон, даже религия — всё было на его стороне. Среди этих размышлений перед ним вдруг являлись то груди Матильды, то другое, вспыхивающее подобно рыжей молнии, ошеломительное, но слишком быстролетное видение: зад Жюстины. Нет, ему решительно было не до сна.

В коридоре, который уже почти расчистили, Жюльен заметил два электрических провода, протянутых вдоль плинтуса. Провода выходили из бывшей комнаты профессора и, как установил Жюльен, шли на верхний этаж, где жили слуги. Там они исчезали под дверью одной из комнат.

После долгих колебаний Жюльен тихонько постучал в дверь, готовясь броситься на лестницу и улизнуть, если кто-то отзовется. Ничего! Тишина.

Он стучит еще раз, посильнее. Прикладывает ухо к двери. Ни звука! Он входит, на ощупь отыскивает выключатель, нажимает кнопку. Хлынувший сверху от голой лампочки под потолком ослепительно белый свет производит впечатление оглушительного взрыва. Но нет, конечно, это ему только показалось! Он берет себя в руки. Входит в комнату, тесную мансарду, которую почти целиком занимает огромная железная кровать. Вот куда ведут провода! Под матрац! Он становится на четвереньки и заглядывает под кровать. Там закреплен какой-то аппарат необычной формы. От него во все стороны отходят провода. Похоже, это электроды. А еще — лампы, как в радиоприемнике. Жюльен выпрямляется, не зная, что и думать.

И тут вдруг на лестнице слышатся шаги! Жюльен мигом выскальзывает из комнаты, но где спрятаться? Как объяснить, зачем он поднялся на верхний этаж? Путь на лестницу отрезан. Значит, одно из двух: либо забраться в стенной шкаф для метелок в конце коридора, либо лезть за чердак. Жюльен выбирает шкаф.