Крестная мамочка - Кэрри Адамс

— Жду с нетерпением.

Ник и Каспар уловили намек.

— Что ж. Оставляем тебя на попечение джентльмена. Еще раз — с возвращением.

— Спасибо, Ник. И спасибо, что подвез, хотя не стоило беспокоиться…

— Да я понимаю. Но Франческа прибила бы Каспара, если бы я не увез его из дома. Все равно куда, хоть в Хитроу.

Я улыбнулась, гадая, понимает ли Ник, насколько преуменьшает свои заслуги. Ничего он не понимает. Это ведь Ник, самый добродушный из всех моих знакомых мужчин. Вот только я больше не желаю быть ничьей последней надеждой.

Ник шагнул к двери.

— Франческа не успокоится, пока не услышит, что тебе полегчало. Ведь правда? Тебе легче?

О чем это он? Думал, я смирилась с тем, что в битве за внимание друзей всегда проигрываю их детям? Или с тем, что меня домогался собственный босс? Или с отсутствием семьи? Пустотой? Одиночеством?

— Разумеется, — улыбнулась я.

— Отлично. Так ей и передам. — Ник ушел счастливый. Поверил мне на слово.

Я обняла Каспара за плечи.

— Знаю, ты сердишься на предков, но не забывай: я тебе не враг. А если для тебя это еще не повод не ссориться со мной, вспомни про айпод.

Он на миг прижался к моему плечу. Я чмокнула его в макушку.

— В субботу увидимся, — бормотнула я в спутанные кудри. — И будь поласковее с мамой, хотя эта старая эгоистка подвела меня и опять поставила свою мелюзгу выше моих алкогольных потребностей. Да, и вот что: запомни, если твой отец не смотрит порно, это еще не значит, что с ним и поговорить не о чем.

Я пошутила. Но, как выяснилось позже, Каспар купился.

Как только дверь закрылась, Роман водрузил на свой стол табличку «Вернусь через 5 минут» и подхватил мою сумку.

— Миссис Б. из пятой наконец узнала, как развлекается ее муженек, пока она за городом.

Миссис Б. — толстуха, от которой всегда пованивает Лабрадором. Вид у нее жутковатый, бюст необъятный, но я бы не сказала, что мне нравится по выходным кататься в лифте с ее тощей заместительницей-малолеткой.

— Ужас что было. Она вернулась без предупреждения, застукала здесь другую женщину и взбесилась. Потом умоляла его не уходить. Кончилось тем, что она засела у меня в кухне и тыщу лет плакалась, жаловалась на свою семью, негодников отпрысков и мужа-подонка. Столько эмоций — и откуда что взялось.

Мы вошли в лифт. Я нажала кнопку с цифрой одиннадцать, предвкушение разрасталось во мне радужным шариком.

— Наверное, ей было просто некому излить душу, — отозвалась я и вдруг сообразила, что говорю о себе.

Роман сдвинул выразительные, как у казначея Нормана Ламонта, брови.

— Угу. А теперь она на меня даже не глядит.

Я ободряюще коснулась его руки:

— Она же англичанка. Не принимайте на свой счет.

Роман проводил меня до двери квартиры, остановился и посерьезнел.

— О нем ни слуху ни духу, — сообщил Роман, мой личный охранник с пышными усами. — Ни разу не объявлялся. Я смотрел в оба.

Я проглотила комок в горле.

— Неужели исчез с концами?

Я так надеялась на это, что на всякий случай сложила пальцы крестом.

— Вам молока не надо? — спросил Роман. — Могу поделиться.

— Нет, спасибо. Я все равно собиралась сбегать в магазин. Еще раз спасибо вам, Роман. Очень рада была повидаться.

Он внес мой багаж и ушел. Я дома.

Моя квартира имеет форму коробки, приблизительно поделенной на четыре зоны. Как зайдешь, сразу слева — ванная с единственной в квартире полноценной стеной. Под ванную я отвела чуть ли не четверть общей площади, подрядчик решил, что я спятила, и пришлось объяснять, что я обожаю валяться в ванне. Это правда, но вообще-то я планировала ванну не только для купаний, но и для секса. Даже предусмотрела плитку с пупырышками на полу в душевой: не хватало еще поскользнуться в самый ответственный момент. Полы в моей ванной с подогревом, ванна эффектно вделана в стену, все выложено плиткой, кроме зеркальных шкафов над раковиной. Словом, моя ванная — «влажная зона» — такой двусмысленный юмор в духе Бенни Хилла. Увы, случая обновить ванную в роли спальни мне пока не представилось.

На остальную квартиру тоже была убита масса времени и сил. Я чуть было не погрязла в образчиках цветов и фактур. И разумеется, в итоге выкрасила стены в белый цвет. Кухня начинается там, где кончается стена, границей кухни служит барная стойка. Люблю бары. Остальное пространство занимает зона гостиной и спальни. Как таковой спальни нет, есть угол, отгороженный невысокой, по грудь, стенкой — по совместительству книжным стеллажом. Книги я тоже люблю. Рука не поднимается выбрасывать их, даже самую что ни на есть макулатуру. Квартирка выглядела бы тесноватой, не располагайся она в юго-восточном углу здания, так что одна стена моей коробки — окно от пола до потолка. Вид оттуда такой, что дух захватывает.

С порога я направилась прямиком к окну и уставилась на грязный речной поток, бурлящий подо мной, на расстоянии сотни футов. На кристальные ручьи штата Керала не похоже, но по-своему красиво. Хорошо все-таки вернуться домой. Да, мне полегчало. Длинный отпуск — это приятно и полезно, но нельзя всю жизнь провести в бегах. Надо бы разложить вещи, помыться и сгонять за едой. Вместо этого я рухнула на диван и схватилась за телефон.

Мои родители живут в коттедже в Бэкингемшире, куда переселились после того, как папа вышел на пенсию. А было это давным-давно. Папе за восемьдесят, но можете мне поверить: с виду ни за что не скажешь. Подозреваю, прикладывается потихоньку к источнику вечной молодости. А вот маме не повезло: двенадцать лет назад у нее обнаружили рассеянный склероз, и она держится до сих пор только потому, что следит за здоровьем. Когда-то все считали маму сумасшедшей: чего ради выходить замуж за человека, который на двадцать лет старше тебя, — чтобы тратить время и силы, ухаживая за беспомощным стариком? Но жизнь умеет неожиданно подать крученый мяч. Родители многому научили меня, и в первую очередь — не строить планы: неизвестно, что ждет тебя за поворотом.

— Девочка моя, какая радость! Наконец-то ты дома, — воскликнул папа.

— А вы как? Мои письма получали?

— Письма чудесные, будто сам там побывал. Я всегда говорил — ты отлично пишешь.

Я все делаю отлично. Ведь я у папы одна. Его единственный ребенок. Однажды я спросила родителей, почему они ограничились мною — подозревала, что тут кроется какая-то мрачная тайна. Но оказалось, что они с самого начала хотели иметь только одного ребенка. Меня часто спрашивали, не скучно ли мне без братьев и сестер. Но как можно скучать о том, чего никогда не имел? В детстве все мои друзья то и дело ссорились с братьями и сестрами. Нет уж, спасибо. Сейчас я не прочь бы иметь близких родственников, но их заменяют мне друзья. Мы с ними как родные. Все мы дороги друг другу. Я болтала с папой, пока не узнала, что моя бедная мамочка уже давно ждет в машине: родители как раз собирались проведать друзей. Чтобы их не задерживать, я пообещала перезвонить завтра утром, попрощалась, как всегда взбодренная гордостью в папином голосе, и принялась набирать следующий номер.