Влюблённый Сократ: история рождения европейской философской мысли - Арман Д'Ангур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возникающий образ вот такого молодого Сократа так и не был до конца раскрыт ни древними, ни современными биографами. Ясно лишь одно: еще в ранней юности, благодаря различным преобразовавшим его переживаниям, среди которых отношения с Аспазией, возможно, были самыми значительными, Сократ сделал осознанный выбор посвятить свою жизнь поискам разума. А в молодости, да и в дальнейшей жизни, он оставался настоящим воином, атлетически сложенным борцом и хорошим танцором, прекрасно образованным оратором и страстным любовником.
Чтобы увидеть Сократа в этом беспрецедентном свете, необходимо проследить, как протекала его жизнь и формировалась личность. Необходимо заново открыть для себя события и переживания его юности, которые превратили Сократа в героя нового типа – философа, чьи оригинальные идеи, неординарное поведение и мужество перед лицом смерти вот уже почти две с половиной тысячи лет очаровывают мыслителей и исследователей.
Вступление
Спуская сократа с «облаков»
Гигантская стрела деревянного крана, медленно раскачиваясь, движется слева к центру сцены. К стреле на пеньковых веревках подвешена большая плетеная корзина, в которой сидит актер в маске. Его свисающие из корзины ноги комично болтаются. Кран со скрипом останавливается, но корзина все еще мягко покачивается на веревках. Со своего высокого, качающегося насеста Сократ произносит первые высокомерные слова: «Смертный, чего тебе от меня надо?»
Я сижу в своем кабинете в Оксфорде и представляю себе первое появление подобного «Сократа» в комической драме Аристофана «Облака». Передо мной двое толковых студентов-старшекурсников, которые пришли ко мне на консультацию. У нас сегодня нечто вроде современного научного варианта «сократического диалога»: преподаватель добивается ответов на свои вопросы, подвергая идеи и предположения учеников критическому анализу. Косые лучи солнца проникают сквозь решетчатые окна кабинета. Студенты по очереди зачитывают свои эссе о том, каким они видят образ этого комедийного «Сократа».
Суть их размышлений примерно такова: в комической пьесе, впервые представленной на театральном фестивале в Древних Афинах в 423 г. до н. э., деятельность философа показана крайне несправедливо и должна расцениваться как некий комический бурлеск, или даже как ремесленная поделка Аристофана. Тому тогда было немногим более двадцати, и ему, находящемуся на самой ранней стадии карьеры, еще только предстояло стать величайшим комедиографом своего времени.
А «смертный», к кому обращается персонаж «Сократа», – это старик-землевладелец по имени Стрепсиад, по сути антигерой комедии. Стрепсиад впервые возникает на сцене еще в начале комедии: он в состоянии сильнейшего беспокойства ворочается с боку на бок в своей постели. Причиной его волнений, как он говорит, стала расточительность его сына Фидиппида, влезшего в непомерные долги из-за покупки и содержания породистых лошадей. Для родовитого афинского юноши в V в. до н. э. это было равносильно тому, как если бы современный молодой человек начал бы транжирить семейные сбережения на приобретение роскошных скоростных автомобилей.
Беспокоясь по поводу долгов сына, Стрепсиад (чье имя в переводе с греческого означает «обманщик», а если переводить в стиле Диккенса, то «коварный обманщик») рассказывает зрителям, что разработал хитрый план. Он слышал, что Сократ руководит школой под названием «Мыслильня», где учеников натаскивают доказывать свою правоту в любом деле. И Стрепсиад приходит к выводу: вместо того чтобы пытаться погасить долги, надо отправить Фидиппида в эту самую школу, и мальчик научится сам выпутываться из своих проблем.
Всё это кажется старику чрезвычайно остроумным решением. Но Фидиппид так не считает. Подобно своим приятелям из числа афинской золотой молодежи, он приходит в ужас от мысли, что ему придется общаться с Сократом и обтрепанными, изможденными интеллектуалами из «Мыслильни». Например, с тощим длинноволосым поклонником Сократа Херефонтом по прозвищу Летучая Мышь. Этот парень, говорят, однажды осмелился спросить у самого Дельфийского оракула: «Есть ли на свете кто-нибудь мудрее Сократа?» И получил ответ: «Нет такого».
Не сумев убедить своего сына, Стрепсиад решает сам поступить в «Мыслильню». Здесь, у дверей школы, он получает краткое описание ее деятельности от некоего высокомерного ученика. Внутри школы Стрепсиад видит, как согнувшиеся в три погибели студенты изучают земные науки, задрав при этом свои задницы к небу – именно так, поясняют ему, полагается наблюдать небесные явления. Затем, прокомментировав с беззаботным невежеством любопытные на вид предметы – большой глобус и карту Греции, символизирующие изучение астрономии и географии, – Стрепсиад замечает главного преподавателя, самого Сократа, раскачивающегося в своей корзине в дальнем конце сцены. «Эй, Сократ! – заискивающе обращается он к нему. – Привет, приятель».
Это служит крановщику сигналом приступить к работе. И можно представить себе здоровенного, потеющего раба, сидящего в основании механизма. Как он, ухватившись за рычаги подъемного крана своими мускулистыми руками, выдвигает на огромной деревянной стреле в центр сцены корзину с болтающимся в ней пассажиром в нелепой маске.
Комическое вознесение
Использование крана (по-гречески mēkhanē) было в последней половине V в. до н. э. относительно новым сценическим приемом, чрезвычайно полюбившимся зрителям и драматургам.
Латинская форма этого слова – māchina напоминает нам о «машине», тогда как от греческого слова получится скорее «механизм». В нескольких сохранившихся до нашего времени древних трагедиях кран используется в момент развязки. Обычно с его помощью является божественный персонаж, возносимый высоко над сценой. Так и персонажам пьесы, и зрителям дается понять, что это сама Судьба разрешает возникшую по сюжету запутанную ситуацию, будь то сложнейший выбор, глубокий раздор или страсть. Это сам бог (или богиня) объявляет свое ниспосланное провидением решение «из машины» – он являет собой deus ex māchinā 1.
В отличие от трагедий античные комедии представляли собой сочетание дешевого фарса, политической сатиры и высмеивания конкретных личностей и институтов. Причем Аристофану нравилось пародировать саму трагическую драму как таковую. Чему и служило столь помпезное использование сценической машинерии. Юмористический потенциал применения на сцене крана ярко проявился в его комедии «Мир», которая была поставлена в 421 г. до н. э., то есть на два года позже «Облаков». Историческим подтекстом комедии служила искренняя надежда афинян на то, что воюющие государства Греции – спартанцы и их союзники, сражавшиеся тогда вот уже более десяти лет против афинян и их союзников, – придут наконец к мирному соглашению. Временный по своему характеру Никиев мир, названный так по имени политика и полководца, подписавшего его от имени Афин, действительно был заключен примерно в
