Женщины как женщины - Елена Андрейчикова

Опять я с плохой стороны пытаюсь героиню показать. Не с выгодного ракурса фотографирую, так сказать. Есть такое, каюсь. Завидую, может? Мы, взрослые, это умеем…

Как-то раз повстречала Анюта дяденьку на большом взрослом празднике. Стройного, красивого, умного и проницательного. Высокого и внешне, и внутренне. Тот сразу разобрал, что имеет дело с ребенком в теле тетеньки. Улыбнулся. Отодвинулся. Девочка расстроилась. Такая-прям-вся-растакая – и на тебе: дяде не понравилась. Обидно. Досадно. Надула губки.

Губки ох как хороши. Даже серьезный дядя засмотрелся. Правильные такие, пухленькие, как розовый цветочек. Две дозы гиалуронки, шутка ли. Складывая губки, девочка молчит. Оттого привлекательность ее резко повышается.

Дядя не выдержал – разок поцеловал. Вкусно. Поблагодарил за ужин и раскланялся. Дома жена и дети. Спасибо, десерта не надо.

Детка в слезы. Детке больно.

Какой роскошный дядя попался. Мечта каждой нежной девочки, чтобы заботливый папа по наступлению возраста половой зрелости передал ее в руки вот такого дяденьки. И тот уже дальше нес по жизни на ручках, улюлюкая и баюкая.

Только у него на ручках уже кто-то есть. И на плечах тоже. Посади хоть на коленки.

Не хочет. Увертывается.

Девочка все мысли издумала. Как дядю заполучить? Нет, не другого – вот этого хочу! С зелененькими глазками!

Друзья хоть общие. Встречи нечастые.

Юбочка новая. Бантик. Не на голове – на попе, чтобы сильные стороны подчеркнуть.

Взгляд томный. Губки в стойке.

Победа!

Десерт завернуть?

Не стоит.

Опять не стоит?

Исчез, сволочь.

Что-то колет внутри. Больно так.

Руки вспоминает нежные, сильные. С этими руками рядом жить – ничего не бояться. Мужчина, взрослый такой, прямо настоящий-пренастоящий, не Кен, точно.

У девочки сердце разболелось. Так недалеко и до сердечного приступа. Такая маленькая, а страдает по-всамделишному. Не спит, не ест. Даже с ложечки. Покапризничать бы… Так перед кем? Был бы такой дяденька собственный, тогда бы устроила ему.

Плакать остается только с подружками и подушками.

Вон она какая любовь, оказывается. Болючая.

Ни описать, ни пересказать.

Как опишешь? Допустим, кушать очень хочется. Чувствуешь пустоту в желудке. Колет в животике что-то, ноет. А утолить голод нечем. Ну, например, пошла по магазинам. Набрала вещей на примерку. Меряешь, меряешь. Время идет. И не замечаешь, как полдня уже нет. Время обеда давно прошло. И тут как разболится живот. Тошнит, голова кружится. Уже и тряпок не хочется, и туфелек. А до еды-то еще надо добраться. Больно так, противно. Злишься на себя, что так вляпалась.

Так и любовь. Очень похожие страдания. Разве можно девочек обижать? Особенно таких ранимых и тонко чувствующих. Она ему и душу свою готова, и губы, и попу опять-таки. А он.

Но девочка нам попалась очень целеустремленная.

Книжек начиталась с советами от умных тетек. Еще пару юбочек для убедительности прикупила. Вышла на охоту.

Не отдам такого хорошего дяденьку никому!

Дяденька сопротивляется. По-разному. То убегает, то дышит часто-часто, то пытается выпутаться из нежных объятий девочки. Она ж, гадина, такая славная, что редкий зверь на такой капканище не попадется.

Жена узнала. Расстроилась. Слезы, сопли всякие. Такие люди взрослые, а ведут себя как маленькие. Смешная тетка. Это же любовь у девочки с дядей, что не ясно?

Взрослый дяденька пошатался от тетки к телке. Настойчивость оценил. Призадумался.

Говорит девочке, мол, раз ты меня так любишь. И жена все равно грозится уйти и детей забрать… Устал я. Вроде, дядя взрослый, но без женской ласки никак не могу. Поженимся, что ли?

Засмеялась девочка, посмотрела на него, как на маленького, стыдливо покраснела.

– Так я ж замужем.

И сама забыла. Память девичья, короткая. Но детке ж все прощается?

Нет, в угол не пойду.

Чужая

Три года. Сегодняровно три года, каконаживет в этом новом мире. На этой разноцветной кухне с радужными занавесками. Рядом с этим мужчиной, который умеет еесмешить. В этом миломтихом городе. В этой огромнойчужойстране.

Быстро ливремяпробежало? Медленнолитекло? Смотрякакоймеркоймерить. Земля три разавокруг солнца успела обернуться. Если вспоминать все события, приятные, нежные моменты (необычные, новые, но все же приятные). Вроде быстро. А если закрыть глаза, представить родной дом.

Как они там? Никакие средства связи не помогут вдохнуть запах города, где ты родилась. Ни один экран не передаст настоящую картинку, по которой тоскуешь уже больше тысячи дней. И еще миллион раз вспоминаешь о маме. Она старалась улыбаться, когда провожала ее.

Он добрый. Веселый. Чудаковатый. Хороший. Он сделал все возможное, чтобы она не чувствовала себя здесь чужой. Показывал, рассказывал, знакомил, окружал заботой и новыми впечатлениями. Онимногопутешествовали по стране. Она учила язык. Он заботился о ней. Обустраивалбыт, пытаясь повторить привычные для нееусловия. Старалсяраньшевозвращаться с работы и какможнобольшевременипроводить с ней.

Она ценила. Любила его, как умела. Скрывала грусть за дверью ванной комнаты. Старалась не плакать на людях. Отвлекалась на новое. Перенимала здешние традиции и взгляды на жизнь. Знакомилась с людьми.

Когда она сообщила, что выходит замуж и переезжает, подруги ее предупреждали, что будет тяжело. Отговаривали. А она так хотела верить в их неземную любовь. Завязавшиеся на расстоянии отношения казались всемогущими. Она верила, что все разное между ними сотрется рано или поздно.

Но только все осталось чужим, какими бы нежными ни были их отношения. Каким бы сильным ни было желание навсегда быть вместе.

Улицы чужие. Люди. Цветы.

– Привет, милая. Как ты? Что делала сегодня?

Он вернулся домой с букетом белых тюльпанов. Она поднесла их близко к лицу, вдохнула чужой аромат. Как странно они пахнут. Резко, сладко. У нее на родине тюльпаны совсем другие.

– Привет, спасибо, любимый. Я провела чудесный день. Впрочем, как всегда. Утром я смотрела ваши новости. Доела вчерашний пирог. Поливала цветы в саду. Потом я бродила по городу. С пользой. Познакомилась с приятной и приветливой девушкой. Она работает в книжном магазине. Мне же нужны друзья здесь. Я ей рассказала, откуда я. Она помогла мне выбрать хорошие книги. Посмотри, каких я купила авторов. Думаю, они мне будут очень полезны. И язык. И культура. Может, я все-таки стану чуточку своей.

Он обнял ее. Она попыталась улыбнуться.

Она не сказала, что это было уже после обеда. Все утро она плакала на крыльце дома. Не сдерживая рыданий, запрокидывала голову, смотрела на безоблачное небо и молилась о встрече с родными. Больше она не могла ждать. Три года, три долгих года она пыталась не страдать, не думать о своем настоящем доме. Любовь не смогла сделать этот разноцветный домик родным. Невыносимая тоска превратилась в истерику, потоки слез и противоречивых чувств.

– Я хочу домой.

Он с грустью посмотрел на нее. Знал, что так будет – рано или поздно. Прятал эту мысль глубоко в сердце. Боялся, но всегда знал. Надеялся оттянуть этот тяжелый момент. Они ни разу не говорили об этом за три прекрасных года. Но время настало. Он видел по ее глазам, что она не передумает.

– Я понимаю. Конечно. Когда?

– Чем скорее, тем лучше. Я больше не могу.

– Надолго?

– Ты же знаешь, что только на дорогу туда и обратно уйдет очень много времени. Но я постараюсь быстрее.

– Ты вернешься?

– Конечно, милый. Не волнуйся. Я обязательно вернусь.

Они пытались улыбаться. Пытались не думать, что это конец. Он был уверен, что это так. Она сомневалась. Ей просто очень хотелось увидеть дом.

Спустилась ночь. Две нежные тени прощались, не зная, сольются ли в одну вновь. Два разных человека, две разные судьбы, два разных мира. Когда-то расстояние не стало помехой для их любви. А любовь не стала помехой для расставания.

Она не спала. Улыбалась, думая о предстоящем волнительном путешествии. О встрече с мамой. Друзьями и родными. Предвкушала. Смотрела на спящего. Тоже с улыбкой. Грустной. Три неповторимых года, наполненные новыми ощущениями, иллюзиями, попытками стать своей. Кто знает, может, она все-таки вернется когда-нибудь в этот тихий городок.

Она поцеловала его в губы. Губы чужеземца. Странные на ощупь и на вкус.

Встала с почти уже своей постели. Подошла к окну. Распахнула широко и скользнула на подоконник. Сердце было переполнено радостью, волнением, любовью. Это сердце тоже умело чувствовать.

Оглянулась. Спит. Не надо ему видеть. Без прощаний и лишних слов.

Тоненький хрупкий силуэт исчез в окне. Если бы он проснулся, то увидел бы, как его любимая полетела домой, к своей родной планете.

Секс и зеленый чай

Пт, 24 окт., 13:02

Милый друг!

(Красиво звучит, где я могла это прочесть?)