Шепот - Белва Плейн

– Твой начальник? Мне кажется, что ты слишком много о нем говоришь!

– Совсем нет.

– Ох, да. Ты не представляешь себе, но это так: «У моего начальника в офисе стерео. Мой начальник угощает нас пиццей за ленчем. Мой начальник получил большую прибавку зарплаты из главного офиса…»

И вот однажды Роберт пригласил ее пообедать с ним.

– Ты выглядела так, как будто парила в воздухе, – сказала Хелен.

– Да, так. Я думала, я все еще думаю, почему он пригласил именно меня?

– Почему бы и нет? У тебя жизненной энергии больше, чем у шести человек, взятых вместе. Почему, ты думаешь, все мальчики…

– Ты не понимаешь. Этот мужчина совсем другой. Он изысканный. Его лицо похоже на лица статуй или лица, выгравированные на старых монетах в коллекциях нашего отца.

– Между прочим, сколько ему лет?

– Двадцать семь.

– А тебе двадцать. Двадцать, а ведешь себя как четырнадцатилетняя. Вся в мечтах.

Линн до сих пор сохранила платье, в котором она была в тот вечер. Чересчур сентиментальная, она хранила все – от своего свадебного платья и крестильных рубашек до засушенных цветов из букета, который Роберт подарил ей после их первого обеда, прекрасный букет из белых роз, связанных розовой лентой.

– Расскажите мне о себе, – начал он, когда они сели за стол, между ними горела свеча.

Она ответила весело:

– Мне нечего о себе рассказывать.

– Ну, что вы! В каждой жизни бывает что-то, о чем можно рассказать. Начинайте с самого начала. Вы родились здесь, в этом городе?

– Нет, в Айове. В фермерском городке к югу от города Де-Мойн. Моя мать умерла, а отец до сих пор живет там. Сестра переехала сюда, когда вышла замуж, и я думаю, что именно поэтому по окончании средней школы я тоже переехала сюда. Во всяком случае, в моем городе для меня не было работы. Это моя первая работа, и я надеюсь, что все пойдет хорошо.

– Уверен, что да.

– Я хотела увидеть город, увидеть произведения искусства, все было так интересно. Иметь квартиру, ходить на концерты…

Он кивнул.

– Оркестр мирового класса. Так прекрасен, как все в Нью-Йорке.

– Я никогда не была там.

– Когда я учился в школе в Уортоне, я часто ходил в театр. Уортон недалеко от Филадельфии.

Ее язык развязался. Может быть, помогло вино.

– Мне хочется увидеть восток. Мне хочется увидеть Европу, Англию, Францию, Рим.

Его глаза засияли и улыбнулись ей.

– Места, о которых вы читали в «Портрете леди» на прошлой неделе.

Она остолбенела.

– Как вы об этом узнали?

– Просто. Я видел эту книгу на вашем столе. Разве меня не называют в офисе «Соколиный глаз»?

Она засмеялась и покраснела.

– Как же все-таки вы узнали об этом? Никто так не говорит…

– У меня также острый слух. Она дерзко взглянула на него.

– И поэтому вы пригласили меня сегодня вечером? И то, что я читала Генри Джеймса, – это подсказало вам такую идею?

– Она не имеет никакого отношения к этому. Просто я любопытен. Вы должны признать, что остальные работники офиса не интересуются ничем, кроме журналов о кино, не так ли?

– Они мои друзья. Я не обращаю внимания на такие вещи, – сказала она преданно. – По-моему, это не имеет значения.

– Не думайте, что я сноб. Я тоже не сужу о людях по тому, что они читают. Но вы должны признать, что приятно быть с людьми, которым нравится то же самое, что и вам. Кроме того, вы очень красивы. Этим как-то надо пользоваться, правда.

– Благодарю.

– Вы не верите, что вы прекрасны? Ваши глаза говорят, что вы сомневаетесь. А я говорю вам: вы как фарфоровая кукла. У вас кожа белая, как молоко.

Она парировала.

– Разве хорошо быть похожей на фарфоровую куклу?

– Я думаю, да. Я считаю это комплиментом. Этот диалог определенно отличался от любого другого, который она вела ранее с Биллом или с кем-либо еще. И она не знала, что должна сказать дальше.

– Ну что же, продолжайте свой рассказ о себе. Вы только начали.

– Осталось не так много. Папе было не по карману платить за мою учебу в колледже, поэтому я поступила в очень хорошую школу для секретарей, где были курсы по английской литературе. Я всегда любила читать, и именно здесь я поняла, что следует читать. Так что я читала и готовила. Это мое второе хобби. Может быть, это хвастовство, но на самом деле, я очень хороший повар. И это, пожалуй, все. Теперь ваша очередь.

– Хорошо. Я родился и вырос в Питтсбурге. У меня не было ни братьев, ни сестер, поэтому я был немного одинок. Хотя у меня был хороший дом. Мои родители были очень преданны друг другу. Я думаю, они немного избаловали меня. По-своему, они были необычными людьми. Моя мать играла на фортепьяно и учила играть меня. У меня это получается не совсем хорошо, но я играю, потому что это заставляет меня думать о ней. Мой отец был эрудированным человеком и очень тихим и добрым, обладающим старомодным чувством собственного достоинства. Благодаря своему бизнесу он ездил по всему свету. Каждое лето они ездили в Зальцбург на музыкальный фестиваль. – Он замолчал. – Они погибли в автомобильной катастрофе в то лето, когда я закончил колледж. Ее охватил ужас.

– Как это страшно! Достаточно тяжело, когда кто-либо умирает от сердечного приступа, как случилось с моей матерью. Но автомобильная катастрофа, это так… так ненужно, так нелепо!

– Да. Ну что ж, а жизнь продолжается. – Его лицо стало печальным, рот и глаза застыли в скорбном выражении.

В глубине зала как раз в это время пианист пел: «Свою сказку поведал незнакомец, он стал твоим новым возлюбленным, а кругом стояла темная синяя ночь цветущего мая».

Проникновенные слова давно ушедших сороковых годов, звучащие в момент откровений Роберта, наполнили ее грудь сильным, почти мучительным желанием, смешанным с печалью и волнующей радостью. Ее глаза наполнились слезами.

Когда он увидел ее слезы, он коснулся ее руки.

– Добрая девочка… Но довольно об этом. Идемте, а то опоздаем в кино.

Придя домой, она полночи лежала без сна. «Я хочу прожить с ним остаток моей жизни», думала она. Он у меня единственный. Но я дурочка. Провели вместе лишь один вечер, и все. Он не захочет всерьез иметь со мной дело. Как он может этого хотеть? Я недостаточно хороша для него. Я не нужна ему.

Однако именно она была ему нужна. В офисе они скрывали свое глубокое душевное волнение; когда они проходили мимо друг друга, они отворачивали глаза. Она радостно хранила их тайну. Только она одна знала обратную сторону этого человека, которого другие считали высокомерным, – ту сторону его натуры, которая была такой нежной. Только она одна знала об ужасной трагедии – смерти его родителей, а также о его мелких неприятностях.

Он сообщил ей по секрету: