Живой мертвец - Лина Личман

– Насмотрелась? – усмехнулся Брэд Пит и Джордж Клуни в одном флаконе.

– А Вы? – нагло поинтересовалась я.

– Дерзишь? Уже неплохо, – сказал он вроде бы сам себе, продолжая меня рассматривать.

– А Вы, почему мне тыкаете? Мы же с Вами на брудершафт ещё не пили, – на прополую флиртовала я.

– Потому, что ты мне в дочери годишься. А на брудершафт я с тобой пить не стану, не страдаю, знаешь ли, педофилией.

– Зря Вы так. Мне между прочим уже двадцать четыре года! – обиженно протянула я.

– Вот-вот, только двадцать четыре. Вся жизнь считай впереди, а моя жизнь уже прожита, – грустно закончил он и отвернулся от меня, давая тем самым понять, что разговор уже закончен.

Я затушила окурок, и бросила его в пепельницу. Фыркнув, повернулась и двинула в свой номер, с мыслью: мы ещё посмотрим, кто кого. Зайдя в номер, я резко развернулась на сто восемьдесят градусов, натянув на лицо самую сладкую улыбку, и вышла опять на балкон.

– А у Вас кофе случайно нет? – жалобно спросила я, – Меня, кстати, Лэйла зовут, это значит ночь! – сказала я и потупила глазки. На, мол, смотри какая, кроме кофе ничего не прошу.

– Случайно есть! – улыбнулся в ответ собеседник. А меня Игорь, чёрт его знает, что это означает, – сказал он и расхохотался. – Ну, пошли уж, коли пришла, напою тебя кофе.

Он взял меня за руки и помог преодолеть кованое препятствие. Я же, вместо того, чтобы отстраниться, лишь крепче придвинулась к нему. Обхватив его за шею и прижав голову к его груди, я с наслаждением вдохнула аромат его тела, смешанный с запахом виски, табака и дорогого парфюма. Голова закружилась. Хотелось оставаться в таком положении как можно дольше, но хочешь, не хочешь, пришлось оторваться. Я смотрела в его бездонные глаза, повторяя про себя как заклинание: поцелуй меня, поцелуй. Взгляд его был затуманен. Видимо почувствовав мой призыв, он потянулся к моим губам. Потом вдруг резко отстранился, встряхнул головой и прошёл с балкона в комнату. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Войдя в его номер, я огляделась. Вроде такой же, как мой, но совершенно другой. Здесь было много личных вещей. Будь то книга, лежащая на тумбочке у изголовья кровати. Карты какой-то местности, разложенные на журнальном столике, рядом с бутылкой виски и наполовину пустым стаканом. Либо же чайник, вместе с которым стояла заварка, кофе и сахар, а неподалёку была какая-то затейливая чашечка с блюдцем. Выполнена она была в виде цветка кувшинки, на котором сидела стрекоза, Блюдце же дополняло композицию и выглядело, как широкий зелёный лист кувшинки. Искусно, ничего не скажешь, не находись она так близко, я бы приняла эту кофейную пару за живой цветок.

Сразу вспомнила свой номер, он выглядел, безликим по сравнению с соседским.

Усевшись на кровать, я сбросила с ног тапочки и подогнула под себя ноги. Сделала это, не задумываясь, что-то на уровне подсознания сработало.

– Территорию столбишь? – Игорь усмехнулся.

Я охнула и, извинившись, переместилась в кресло, предварительно запахнув потуже халат. Идти сейчас переодеваться, было как-то неудобно, сама ведь на чай напросилась.

Мой сосед налил в чайник воды из огромной бутыли и включил. Пока вода в чайнике грелась, Игорь смотрел на меня и хмурился. Удивительно, как быстро у него меняется настроение. Такое ощущение, что он смотрел сквозь меня. Что за мысли его терзают и тут он сам ответил на незаданный мной вопрос, по-своему ответил.

– Лейла, мы виделись с тобой ранее?

– Вряд ли. Я в этом городе всего второй день, а вообще живу в Питере. В красивом трёх этажном доме на набережной реки Мойки, под номером восемнадцать. Наш дом всего на три подъезда, я живу в первом. На каждом этаже по две квартиры, и обитают там, в основном жильцы, въехавшие в этот дом лет сорок, пятьдесят назад. Обитатели моего подъезда делятся на две категории: деятели искусства и потомственные лекари.

Вячеслав Леонидович с первого этажа, всю свою жизнь проработал в Мариинском театре режиссёром-постановщиком. А его соседка по площадке Людмила Николаевна с мужем Дмитрием Фёдоровичем, врачи-онкологи, стипендиаты какой-то там премии. Их дети пошли по стопам родителей, только вот в России оставаться не захотели, решив, что в США у них больше шансов показать своё умение и набраться недостающего опыта самим. Да и зарплаты с оборудованием, не в пример отечественным.

На втором этаже проживает Клавдия Михайловна, с чьей лёгкой руки я и приобрела свою квартиру. Весьма любопытная бабуля, надо заметить. Она несколько десятилетий трудилась в Александрийском театре гримёром. Но лично моё мнение: театр потерял в её лице великую актрису. Рядом с ней обитает вдовец, Сергей Захарович. Он же в свою очередь до сих пор работает патологоанатомом, так же преподаёт в институте, а его жена при жизни была хирургом от Бога. К ней говорят из всех городов России ехали.

Моей соседкой по площадке является Мария Александровна, в прошлом детский врач, а ныне милейшая женщина. Её дети и внуки пошли по её стопам и стали врачами разных специализаций. Ну а моя квартира в прошлом принадлежала актрисе, сейчас она переехала к сыну на ПМЖ в город Оттава, столицу Канады.

Ну а Москву я совсем не люблю. Она шумная и грязная, да и люди тут не скажешь, что вежливые, – с грустью сказала я.

– Ты случайно не экскурсоводом работаешь?

Мне стало стыдно, ведь выходило, что на обычный вопрос я ответила целой лекцией. Наверное это от волнения, врать я не люблю, а говорить ему правду, мне почему то не хотелось.

– Извините, я просто очень люблю Питер и наверное всем пытаюсь привить свою любовь, – я улыбнулась, пытаясь скрыть смущение.

Он задумчиво посмотрел на меня, видимо всё ещё вспоминая, где мог меня видеть, потом улыбнулся в ответ.

– Любовь она либо есть, либо её нет. Нельзя заставить любить. А люди везде одинаковые, как в Питере, так и в Москве. Вообще в любом крупном городе. Плохие люди, есть везде, просто где-то их больше, где-то меньше. А Москва, Москва она знаешь, засасывает, как зыбучие пески. Сначала тебе кажется, что в любой момент ты сможешь выбраться, а не успел оглянуться, как завяз по самую шею. И обратной дороги нет.

Он говорил это с такой горечью, как о какой-то трагедии, которая лежит на его плечах тяжким грузом, и как не старайся, сбросить его не удастся. Лицо его сделалось серым, а глаза смотрели, как будто внутрь себя. Я поёжилась. Что же такое ему пришлось пережить, что это так на него давит? Я смотрела на него, а сердце разрывалось от жалости. Безумно хотелось обнять его в этот момент и сказать, что всё будет хорошо.

За разговорами мы не заметили, как закипел чайник. Игорь посетовал, что кружка только одна, потом вдруг резко развернувшись, вышел из номера. Что за выкрутасы? А мне сейчас куда деваться? Куда этот экземпляр двинул, ни слова не сказав? Я сидела как громом поражённая, не понимая, что делать: толи в номер свой уйти, толи его дождаться.

Через несколько минут, дверь открылась, и он возник на пороге. Улыбаясь, Игорь продемонстрировал свой трофей. Где это можно в пять утра разжиться чашечкой, интересно знать? Сосед занялся приготовлением бодрящего напитка, мне же довелось лицезреть, только его могучую спину. А может попробовать его соблазнить? А что? Головокружительная ночь в его объятьях, была бы мне наградой за многолетнее ожидание принца на белом коне. Хотя нет, с грустью подумала я, он же на возрасте зациклен. Жаль…

Я взяла в руки чашку и только тогда осознала, что успела продрогнуть. Игорь, наверное, почувствовав моё состояние, укрыл мои ноги своей толстовкой. Я с благодарностью улыбнулась ему. Разговор плавно перетек в воспоминания о детстве. Под тихий рассказ своего соседа, я стала клевать носом, а потом и вовсе провалилась в сон.

– Где ключ от номера? – услышала я сквозь сон голос Игоря.

– В кармане халата, – промямлила в ответ и почувствовала, как мужчина моей мечты подхватил меня на руки.

Замурлыкав от удовольствия, я теснее прижалась к нему. Потом ощущения и чувства сменяли друг друга. Вот я уже на постели в своём номере. Вот его руки снимают с меня халат, он проводит рукой по моему нагому телу. Вот я слышу его протяжный толи вздох, толи стон и на меня опускается одеяло. Вот его руки гладят мои волосы, потом он целует меня в висок, и я отчётливо слышу: сладких снов, Малыш.

Проснувшись, я вспомнила ощущения вчерашней ночи, и щёки мои запылали. Может мне всё это приснилось? Я подняла одеяло и заглянула под него. Выходит не приснилось. Ммм… Как сладко и томительно на сердце. Потянувшись, взглянула на часы, одиннадцать тридцать, вскочила с постели как ошпаренная и кинулась в душ. Всё нужно доводить до конца, так папа всегда говорил. Умывшись и одевшись, отправилась ловить такси.

До кладбища доехали достаточно быстро. Расплатившись с таксистом и выйдя из машины, в который раз пожалела о своей беспечности. С моей одеждой, да и обувью тоже, особо не погуляешь. Если конечно нет желания превратиться в миленький такой ходячий по кладбищу трупик. Брр… Что за дурацкие мысли лезут в голову? Взяв разбег, я как горная лань, понеслась по аллеям в сторону нужной мне могилы. Дойдя до нужной ограды, никак не могла решиться её открыть. На меня как будто морок напал. Сердце колотилось как ненормальное, во рту пересохло, а руки тряслись, как у алкоголика, не имеющего наличности для опохмелки. Приказав себе не трусить, я наконец-то смогла открыть калитку. В конце концов, что я там такое страшное могу увидеть? Подумаешь, на фото человека посмотрю, не оборотень же здесь, в самом деле, похоронен? Подумав так, я вопреки здравому смыслу, чуть не дала, стрекоча в сторону ворот. Слава Богу, хватило ума призвать свой разум на помощь. Подойдя к могильному холмику, остановилась в растерянности. Фото отсутствовало. Вспомнив сон, стала аккуратно приподнимать венки. Сама же, как тряслась как заяц, завидевший неподалёку злого и голодного волка. Под последним венком обнаружилась рамка, она лежала на земле, изображением вниз. Взяв её, я против воли попятилась за ограду, и только там решилась взглянуть на фото. Рассудок начал меня покидать, всё вокруг завертелось в бешеном темпе, ноги подкосились, и упала на снег. Не знаю, сколько так пролежала, но открыв глаза, поняла, что тело начало коченеть. Призывая на помощь всех святых, начала медленно подниматься. И тут мой взгляд опять скользнул по изображению в рамке. Рот мой открывался и закрывался, не производя ни звука. На фото был Игорь. Какого дьявола? Решив подумать над этим тогда, когда смогу хоть немного согреться, а то так чего доброго можно и воспаление лёгких подхватить, я поковыляла к выходу. Ноги замёрзли и уже почти не слушались. Выйдя за ворота кладбища и сев в стоявшую по близости машину такси, начала чувствовать себя самым счастливым человеком на свете. В машине было тепло, а это именно то, что мне сейчас было больше всего нужно.