Тёплый ключ - Эмиль Офин

Но когда в «Пионерском отдыхе» появилась заметка под названием «Инкубаторные цыплята», Валентина Петровна назавтра же вызвала к себе актив стенгазеты.

На это совещание позвали и Юру, потому что его стихотворение «Разве так закаляться надо…» редактор Саша Колечкин тоже вставил в эту заметку. Кроме того, Юра теперь был горнистом, а горнист в пионерском лагере, уж конечно, актив.

В кабинете за простым некрашеным столом сидела Валентина Петровна и читала газету. Над столом висел портрет Гайдара, а вдоль стен стояли две садовые скамейки. На них и устроился актив.

Юра поспешил занять место рядом с Галей Котовой.

— Вот яблоко, Галка. У меня от завтрака осталось. Бери.

Галя немножко покраснела, но яблоко всё же взяла.

Только сразу разломила его и одну половинку отдала Лизе Бабкиной.

Валентина Петровна отложила газету.

— Ну, все собрались?

— Владимира Павловича ещё нет.

— Да, правда. Где же наш старший вожатый? — спросил Саша Колечкин. — Его и вчера весь день что-то не было видно.

— Владимир Павлович уехал в город, — сказала Валентина Петровна. — Его вызвали на приёмную комиссию. В институт поступает. Вероятно, он больше не вернётся.

Вот новость! Не вернётся! Это отчасти, пожалуй, хорошо: может быть, теперь разрешат устроить настоящий поход.

— Ну, а кто же всё-таки будет вместо Владимира Павловича?

— Этого я ещё не знаю, — сказала Валентина Петровна. — Вчера я сразу же созвонилась с горкомом комсомола. Мне обещали срочно прислать вожатого. Но, как видите, его ещё нет. Так что пока надо обходиться своими силами. Имейте в виду, я надеюсь на вас, товарищи.

Товарищи?.. Это очень неплохо звучит, когда начальница лагеря называет пионеров — товарищи. Не то что Владимир Павлович — всё дети да дети. Ничего себе дети! Вон Галя Котова такая сильная и высокая, выше даже взрослой физручки, студентки Наташи. А у Саши Колечкина уже начинают чернеть под носом усы.

— Можете на нас смело положиться, — ответил Саша басом. — А как же насчёт похода, Валентина Петровна?..

— Да, я прочитала вашу заметку, не всё в ней убедительно. Можно бы и поспорить кое о чём. Например, вы предлагаете отказаться в походе от автобуса…

— Но какой же поход — если на автобусе, Валентина Петровна? Это уже получается не поход, а поезд, — сострил толстяк Митя Смирнов.

— Ишь ты, поезд. Какое словцо придумал. Ну хорошо, допустим, без автобуса, у вас ноги молодые. А куда денется Полина Ивановна со своими кастрюлями и продуктами?

— Кастрюли и продукты разложим по рюкзакам, как настоящие туристы.

— А тётя Поля пусть остаётся в лагере. Мы сами обед сварим, на пионерском костре.

— Кто это — мы?

— Я могу, — сказала Галя. — Я дома помогаю маме. Ребятам велю начистить картошку, нарезать капусту. Положу в суп морковку, лук…

— А корешки? — спросила Валентина Петровна.

— Корешки тоже.

— А посолишь когда?

— Когда закипит.

— Ишь ты! — сказала Валентина Петровна.

Пионеры сидели довольные, улыбались. Молодец Галка! Ясно, она выдержала экзамен.

Начальница тоже улыбалась. Улыбалась-то она улыбалась, а всё-таки сказала:

— Без старшего вожатого разрешить поход не могу. Придётся ждать.

Опять ждать! Сколько же? Когда-а-а приедет новый вожатый! Да ещё какого пришлют? Может быть, кого-нибудь вроде Владимира Павловича.

Активисты совсем было приуныли, но тут выступил Саша Колечкин.

— У меня есть предложение, — сказал он. — Ведь, прежде чем устраивать поход, надо разведать обстановку. Ну, выбрать маршрут, отыскать подходящее место для привала, например: где удобно ставить палатки, и чтобы вода была недалеко, и валежник для костра. Ну, в общем, произвести разведку местности. Мы, актив, можем это сделать. А когда приедет новый вожатый, всё уже будет подготовлено. Останется только Юре протрубить сбор — и сразу в поход.

Всё это Саша старался говорить басом, а под конец, наверное, забыл про бас и попросил своим самым обыкновенным, даже, пожалуй, чуть-чуть жалобным голосом:

— Ну, разрешите нам, Валентина Петровна!

— Ну, пожалуйста, разрешите! — поддержали его Лиза Бабкина и толстяк Митя Смирнов.

А ещё Лиза посмотрела на портрет Гайдара и добавила с уверенностью:

— Вот он обязательно разрешил бы. И даже похвалил!

Начальница развела руками, усмехнулась:

— Ишь ты!..

Но не торопилась отвечать. Она обвела глазами актив, побарабанила пальцами по столу.

— Далеко от дороги в лес не забираться.

— Не будем!

— Через леспромхозовскую узкоколейку не переходить.

— Не будем.

— Купаться?

— Не будем.

— Держаться вместе?

— Будем!

— Ну, смотрите, — сказала Валентина Петровна.

Глава четвёртая

ПЯТЕРО ВХОДЯТ В ЛЕС

У километрового столба с цифрой «3» Саша Колечкин свернул с дороги на боковую тропку. Блеск и тепло раннего утра сразу сменились прохладой зелёного сумрака, пронизанного косыми лучами солнца. Кочковатая тропинка петляла между стволами кряжистых сосен, густо раскинувших свои узорчатые ветви, вилась среди молодых дубков и тонких берёз.

Прошлогодняя листва и жёлтые иглы зашуршали под ногами разведчиков.

— Здесь кто-то проходил. Видите, следы сапог на тропке, — сказал Юра. — Совсем свежие.

— Ой, гриб! — закричала Лиза Бабкина. — Настоящий подберёзовик. Да какой огромный!

— А вот ещё и ещё… Ох, сколько здесь грибов!

Галя и Лиза принялись собирать грибы.

— Идите сюда, — позвал толстяк Митя Смирнов, — тут черника. Скорее!

Он забрался на поросшую молодым ельником горушку и торопливо, обеими руками, обрывал спелые ягоды, тут же отправляя их в рот.

— А как же микробы? — напомнил ему Саша. — Надо бы сперва облить ягоды хлоркой.

Все засмеялись.

И Митя смеялся громче всех, даже похрюкивал. Ему было явно не до микробов; он прыгал на четвереньках, как выпущенный на волю поросёнок. Подбородок и губы у Мити уже сделались фиолетовыми.

Юра внимательно смотрел по сторонам: ему очень хотелось найти какой-нибудь цветок. Вон там торчат широколистые кустики ландыша, но цветков на них уже нет, видно, давно отцвели. А это что сверкнуло в траве красненькое? Юра нагнулся, отвёл в сторону острые шероховатые листья. Под ними висели на стебельке две рубиновые землянички.

— Галка, смотри! Бери.

Галя сразу же съела одну земляничку, а другую отдала Лизе.

— Если здесь, почти у самой дороги, столько грибов и ягод, сколько же их должно расти в глуши?

— А вот пойдём и увидим, — сказал Саша. — Не забывайте главную цель нашей разведки: найти подходящее место для привала.

Такое место вскоре нашлось.

Метрах в ста от дороги чаща расступилась, открывая взгляду небольшое озерцо, тихое и прозрачное; в нём по краям отражались неподвижные деревья, а в середине, будто в опрокинутом небе, плавали облака. У самой воды желтела полоска песчаного берега, чуть подальше раскинулась поляна, окружённая молодыми берёзками и кустами ольшаника; в кустах, сбегая к озеру, журчал ручей. Лучшего места для привала в походе и не придумаешь!

Митя Смирнов скинул тапки, подбежал к озеру, подрыгал ногой в воде.

— Тёплая!

Он прижмурился на яркое солнце, вытер разгорячённое лицо, размазывая ладонью черничные пятна, и принялся стаскивать с себя майку.

— Правильно, ребята! Давайте поплаваем! — воскликнули Лиза и Галя.

— Отставить, — сказал Саша.

— Вот ещё…

— Такая жара!

— Почему отставить?

— Нельзя, — сказал Саша. — А вдруг тут омут или водоворот? Сведёт судорогой ногу, может остановиться сердце.

— Ну-у-у… Только что смеялся над Митей: «микробы». А сам?

— Да что с тобой сделалось, Саша? Ты вроде Аллы Игнатьевны: судорога, сердце…

— При чём здесь Алла Игнатьевна? — обиделся Саша. — Думаете, мне искупаться неохота? А что сказала Валентина Петровна?

Что сказала начальница лагеря, все отлично помнили. Она назначила Сашу Колечкина старшим в разведывательной группе: «Слушайтесь его беспрекословно. Он отвечает за всех».

И вот сейчас Саша подумал: «И вовсе нет ничего смешного, что Алла Игнатьевна всегда беспокоится. Будешь беспокоиться, если отвечаешь за всех».

— Но нужно же в конце концов узнать, можно ли здесь купаться? Ведь мы разведчики, — рассудительно заметила Галя. — Кто же, кроме нас, это сделает. А как ты думаешь, Юра?

Юра не принимал участия в этом споре. Он всё осматривался: хотел всё-таки найти какой-нибудь цветок. А увидел…

— Тс-с-с… Ребята, смотрите.

Неподалёку на кусте ракитника висело полотенце, а под этим кустом в траве лежал человек; правда, видна была только его голова и под нею — рюкзак.