Волк насторожился - Александр Бушков

— Скаличев, — сказал Клебанов, не глядя на него.

«А все-таки я молодец», — сказал себе Данил. И спросил:

— Насчет «Кинг-Конга» я все правильно просек?

— Почти. На генерала Глаголева пришел тяжелый материальчик — соучастие в хищениях в период пребывания за рубежом, контакты с криминалом через дочку…

— Откуда материал? ФСК? То бишь ФСБ — по-новому?

— Нет, — сказал Клебанов. — Бортко мне так и не сказал, откуда.

— Я ж говорю — дипломат… Значит, кто-то хотел его вашими рученьками утопить?

— Очень похоже, — сказал Клебанов. — Только след был дохлый. Не знаю, что там у него было за бугром, но мы быстро разобрались, что Светлана на связную, да еще с серьезным криминалом, никак не тянет. А о младшей разговор всерьез и начинать глупо. Что я в рапорте и изложил. И получил головомойку от Скаличева. Он требовал…

— Подгонять факты под гипотезу?

— Можно и так сказать… — грустно усмехнулся Клебанов.

— То есть козла отпущения он уже приготовил?

— Да. Из вас его было бы гораздо затруднительнее сделать.

— Ну, уж вашему Скаличеву мы не по зубам… — не без законной гордости сказал Данил. — Но ведь не Скаличев пускал Есаула в работу?

— Конечно, не он, — Клебанов помолчал и, словно бросаясь в холодную воду, махнул рукой. — Коли уж пошел разговор… Скаличев не рискнет руководить прямой уголовщиной. Кишка тонка. Не берусь гадать, как он поступит, если другого выхода не будет, но пока что, судя по всему, что я о нем знаю, он всего лишь приготовил какой-то ход, позволивший бы ему выступить в роли открывателя клада. Двадцать пять процентов на одного можно получить и без мокрого… Младший брат у него — майор морской пехоты. Пенсионер. Твоего возраста. Подобрать еще парочку надежных мужиков — и можно опередить любых охотников за сокровищами.

— Юлия Озеровская — тебе такое имя что-нибудь говорит? — спросил Данил.

— Конечно. Костерин и про нее рассказывал. Я думаю так — Скаличев ее возьмет, когда она прилетит. Она собиралась прилететь… Все можно сделать чисто. Как ни крути, вынос статуэток из музея даже не нужно п о д в о д и ть под кражу — это и есть классическая кража. Отмазок у нее здесь нет. Можно предложить сделку, на одной чаше весов — свобода и, возможно, какая-то крохотная доля, на другой… И в тайгу пойдет братишка Скаличева. Никакой мокрухи…

— Если не считать, что тебя загоняют в Чечню, — хмыкнул Данил.

— Не верится мне, что он там подсунет киллера…

— А какая, собственно, разница? — спросил Данил. — У тебя на сколько командировка?

— «В связи с требованиями оперативной обстановки». Наши говорят, как минимум на месяц.

— Вот видишь, — сказал Данил. — Вернешься через месяц — а он уже строит кирпичную дачку на законные проценты. И никому ты ничего не докажешь, хоть лоб себе разбей.

— Сам знаю, — угрюмо отозвался Клебанов.

— Кто наезжал на Бурлаченко, как по-твоему?

— Только не Скаличев. Ему это совершенно ни к чему, он хочет Юлию. Судя по исполнению, Бес.

— Ты сам-то в клад веришь?

— Пожалуй, — подумав, кивнул Клебанов. — Очень уж много народу положили…

— А чей это клад, как думаешь?

— Не знаю, — пожал плечами опер. — То ли Колчака, то ли Иваницкого, наверное… Да какая разница?

«И я не знаю», — согласился с ним Данил и сказал:

— Тоже верно… Значит, что мы имеем? Бортко против него не попрет? Нет, конечно… Пока нет мокрухи. Скаличев знает о кладе, я тоже, Бес, судя по всему, краем уха что-то прослышал… — Данил помолчал. — И вот тут мы, старина, возвращаемся в исходную точку. К Иксу. Икс тоже знает про клад. Он каким-то боком повязан и с государственными структурами, и с Бесом, и уж он-то мокрухи не боится, ты сам его работу на вокзале видел… У тебя на его счет есть соображения?

— Никаких. Как ни ломай голову. Бортко мне говорил, что Скаличев сказал, будто Есаул работал на какую-то серьезную государственную контору…

— А сам Бортко этому верил? — спросил Данил.

— Верил. Что-то ему генерал такое привел в доказательство. Времена сейчас такие, что и я готов поверить…

— А я тем более, — кивнул Данил. — Вздрогнем? — он наполнил рюмки, и оба выпили. — Ну что ж, генерала своего ты мне сдал красиво… Ведь сдал? Думаешь, я поверю, будто ты пришел ко мне в полном расстройстве чувств и при первых же пришедших мне в голову аргументах поднял руки? И хочешь, чтобы мы, как пауки в банке, схлестнулись?

— А почему бы и нет? — Клебанов, чуть улыбаясь, смотрел ему в глаза. — Откровенность за откровенность…

— Ну, если уж начали обнажать душу, ты мне вот что скажи — почему ты его сдал? Ведь не будет он устраивать никакой мокрушки, все обставит галантно, и три четверти клада попадет-таки государству…

— Потому что хочу, чтобы государству попало с т о процентов, — сказал Клебанов. — Очень уж много крови на этот клад натекло…

— А не разворуют его?

— Постараюсь, чтобы не разворовали. Ты это, кстати, тоже учти. Я из Чечни рано или поздно вернусь… — Он не без некоторого сожаления покосился на полупустую бутылку водки и встал: — Спасибо за угощение. Пойду.

— Поедешь, — сказал Данил. — Сейчас вызову тебе тачку. И не спорь. Я, знаешь ли, человек недоверчивый. Не хочу, чтобы тебе в подъезде вогнали пулю из той гнуснопрославленной бесшумки, а потом подкинули ее мне под дверь… Понятно? Глотни на посошок, пока я брякаю.

Он вышел в кухню, но передумал, тихонько прокрался на площадку и включил рацию:

— Шестой? В темпе — д в о е ч к у экипажей ко мне… Один для пассажира, к подъезду. Второй пусть болтается в отдалении, на глаза не лезет… — выключил машинку и ухмыльнулся. — Ну, Бортко, хитрован…

Глава вторая

Послание с Нептуна

В половине третьего, едва он вошел в вестибюль, охранник вышел из-за стойки и подал бумажку:

— Звонили по нашему номеру… Записал слово в слово.

— «Выйду, когда срастется, сломаю обе». Подписи не было?

— Сказали, что вы знаете.

— Да еще бы мне не знать… — проворчал Данил.

Прошел мимо лестницы, вышел во внутренний дворик, остановился у двухэтажного домика, когда-то выполнявшего функции конюшни, а теперь отданного под дежурку для части «зондеркоманды». Свистнул. В окно высунулся Японец.

— Кондрата, — сказал Данил.

Выскочил Кондрат, торопливо дожевывая что-то. Данил, повелительно мотнув головой, отошел в глубь двора, спросил:

— Чисто?

— Обижаете, шеф, — пожал плечами широкий, как трехстворчатый шкаф, хохол. — В полном соответствии с инструкциями. Японец, дуболом ретивый, хотел для комплекта дать в соску, только я помню насчет от и до… Вырубил аккуратненько, потом ломанул левую дубинкой, вот тут, — он коснулся своей лапищи повыше запястья. — Потом брякнули в «скорую» и укатили.

— Ладно, шагай, — кивнул Данил.

Клебанов, конечно, в ярости. Только со сломанной рукой в Чечню его никто не пошлет, а у Данила давно уже копились стойкие подозрения, что эта командировочка стала бы для старлея билетом в один конец, а обратно пришлось бы передвигаться в качестве груза. Под лаконичным наименованием «200». Пацан еще не понял, что стал узелочком, какие в иных случаях принято аккуратно выстригать из переплетения нитей…

Посмотрел на часы. До встречи с Хилем — минут сорок. Не спеша направился обратно.

Ольга стояла на площадке второго этажа, и Данил сразу понял, что она не выскочила покурить, а дожидается его. Жаль что некуда свернуть. Откровенно говоря, ее возвращение к матери выглядело самым простым и лучшим исходом, и не было никакой охоты участвовать в дурацком шоу под названием «выяснение отношений». А судя по ее трагическому лицу, именно такой спектакль и числился в сегодняшнем репертуаре. Хорошо было Штирлицу — его фемины пропуска в здание РСХА не имели, иначе непременно устроила бы какая-нибудь из них разборку прямо под дверью Шелленберга…

— Ну? — спросил он нейтральным тоном.

Ольга опустила глаза, словно бы собираясь с духом. Выдохнула:

— Меня шантажируют…

Все постороннее отлетело мгновенно, он стал машиной. Взял ее за локоть, подтолкнул наверх. Почти не глядя, набрал шифр, отключавший невидимые лучики «вопилки», провел Ольгу по коридору и распахнул дверь в свой кабинет, бросив Митрадоре:

— Меня нет.

Сел в кресло и нажал кнопку под столешницей, включая замаскированный магнитофон.

— Они хотели…

— Стоп, — сказал Данил. — Давай по порядку. Когда пришли, во сколько, домой пришли или подсекли на улице…

— Сегодня утром, когда шла к остановке. Подъехала машина, кажется…

— Детали потом.

— Подошел парень, протянул мне раскрытый блокнот и спросил: «Это не вы, Олечка, потеряли?» В блокноте лежала фотография. Цветная. Обыкновенная, не полароидная.