Русалочья кровь (СИ) - Святненко Ева

Получив согласие полуденницы, Настя радостно сбежала по лестнице и поспешила на остановку. Ехать ей целый час, зато далеко от русалочьей обители, никому на глаза не попадётся и вопросов лишних не возникнет.

В маленьком кафе они были единственными посетителями. Зевающая Дарина уселась напротив и принялась чесать пальцами спутанные чёрные волосы. Практически девочка из "Звонка", только живая и красивая.

— Чего звала, Настаська?

— Дело есть срочное. Ты же летом в силе своей? Помощь твоя нужна.

— В силе, да не в силе. Под кондиционерами-то грош цена силушке этой.

— Так я заплачу тебе.

— Заплатишь? — протянула, как будто кошка хребет горбом выглянула. — Интересно, чем?

Брюнетка лениво откинулась на спинку стула и прищурилась, рассматривая собеседницу. Длинная шея, зелёные глазищи со старинный пятак и тяжёлая волна тёмно-русых волос. Тонкая и звонкая, как ивушка прибрежная. Тьфу, вот ведь жидкая русалочья кровь.

— На меня, Настька, чары твои не действуют. Так что не старайся.

— Да я не нарочно. Само как-то получилось.

Русалка покаянно склонила голову, скромно прикрыв ресницы.

— Так что ж за дело у тебя важное такое?

— Поклянись жаровым вихрем, что молчать будешь.

— Ну ты и загнула, подруга. Клятвы мои родовые не трожь. — Брюнетка хищно оскалилась и угрожающе подалась вперёд. Красный язычок мазнул по белым ровным зубкам.

— Ладно, ладно, остынь. Просто не говори никому.

— Так-то лучше. Ну что там у тебя?

Настя подняла взгляд, сглотнула, сплела и расплела тонкие пальцы.

— Нам нужны новые сёстры.

Дарина не двигалась и не комментировала, но вся её сухая фигурка напряглась и словно вытянулась в струну.

— Род наш чахнет, мало нас совсем, — продолжала русалка. — Всего трое на всю Сервугу. Ты речку нашу давно видела? Одна грязь. А из живых там только кишечная палочка купается. Пруд единственный давно пересох.

— А Маруся знает? Или сама ты это задумала?

— Конечно, с её ведома всё делаю, — вскинулась Настя. — И оплата будет достойная. Любое желание у Чёрной Жемчужины загадаешь.

Дарина удивленно присвистнула. Заманчивое и действительно щедрое предложение. Отказываться от такого нельзя.

— Хорошо. Показывай, кто вам надобен.

Глава 2

Тёплой летней ночью Толик возвращался домой после второй смены. Его новенькая, взятая в ипотеку, квартира находилась в спальном районе, почти за городом, из-за чего каждый день приходилось топать километров пять пешкодралом от конечной. Но Толик не жаловался. Воздух здесь был чище, чем в центре и напоминал ему о вечерах в деревне у бабушки Нюры.

Деревня называлась "Старый Колодезь" и реально была старовата: покосившиеся строения, заросшие мхом подвалы, дома из деревянных брёвен с печами, где можно было запечь и барашка и Ивашку, попадись он Бабе Яге.

Вот такими же тихими светлыми ночами, как сегодня, прибегал Толик к крайней избе после игр с ребятнёй, а бабушка Нюра уже сидит на завалинке и ждёт его.

Он нырял ей под бочок, выпрашивал сказку и слушал с замиранием необычные истории про навье царство, летающих чёрных кошек и поросят с огромными зубищами, ведьмовские войны в славном городе Смоленске. А потом засыпал и просыпался отдохнувшим и свежим в своей постели. Славное было времечко.

Толик поднял голову и полюбовался на звёздные разводы, хорошо видимые в темноте. Он подошёл к Пьяной улице, где отродясь не было никакого освещения, кроме природного. Да и зачем оно, если по бокам высились только гаражи, да сервис с автомойкой. Улица имела какое-то официальное название, но в людях звалась "Пьяной" из-за необычной корявости и извилистости.

На дороге мелькнуло белое пятнышко и скрылось за поворотом. Собака, наверное, или показалось. Толик прошёл еще немного, с необъяснимой тревогой вглядываясь в темноту, но ничего страшного не заметил. Совсем что-то нервы расшалились — надо ужастиков поменьше смотреть.

Пьяная улица закончилась выходом к новостройкам и фонарным столбом, торжественно водружённым прямо посреди проезжей части.

Под столбом в ореоле света стояла девушка. Толик сразу рассмотрел, что ладная и волосы шикарные до самой попы вьются, переливаются. Глаза распахнутые тёмные, губы припухлые манящие. Смотрит, улыбается.

— Здравствуй, красавица. Не меня ли ждёшь?

— А коли и тебя? — усмехнулась девушка.

— Так вот он я.

— И куда ты путь держишь, добрый молодец?

— А куда скажешь, красавица.

— Куда скажу? Ну ладно. Направо пойдёшь — смерть свою найдёшь, налево пойдёшь — живым

пропадёшь.

— А если прямо? — заулыбался Толик, направляясь к девушке.

— Там еще про коня было, слышал?

— Слышал, красна девица, Толик остановился рядом и понял, что пропал. Такой красоты он ещё не встречал.

— Так вот. Прямо пойдёшь — конём заржёшь, на себе повезёшь.

Девушка вдруг завертелась вокруг своей оси и подпрыгнула, да так, что её туфельки мелькнули перед лицом ошеломлённого Толика, и враз перемахнула ему за спину. И прежде, чем парень успел опомниться, девушка оседлала его сзади, больно схватив за волосы и сдавив шею.

— Нооо, пошёл, — звонкий смех рассыпался колокольчиками.

Толик побежал. Ирреальность происходящего зашкаливала. Он нёсся по освещённым современным улицам мимо многоэтажек и парковок, мимо окон мерцающих телевизионными передачами, мимо блаженно спящих жителей. Вот миновал свою квартиру и уже приближался к пустырю, за которым только поле и лес.

Толик попытался остановиться, но тело покорно выполняло все команды ведьмы, не слушаясь хозяина. Он мог только слегка подправлять движения, чтобы не свалиться в яму или не врезаться в препятствие.

Вспомнились бабушкины сказки и "Вий" Гоголя, которого он так и не дочитал в школе. Что-то там было такое про бег и ведьму. Также она на мужике ездила. Как его? Хомяк что ли какой-то или Хома? Если ведьма она, то должна бояться молитв.

Подпрыгивая, чтобы не убиться о строительный мусор, Толик вбежал на пустырь. Усталость накатывала волнами, ноги сделались как ватные; дыхалка давно сбилась, и воздух входил и выходил со хрипами. Как назло, никаких молитв в голову не приходило.

— Баб Нюр, помоги, — Толик отчаянно взвизгнул, чувствуя, как подступает паника.

Пустырь закончился и неожиданно ведьма дернула его за волосы

— Тпрруу.

Перед ними топталась маленькая сгорбленная фигурка в платочке. Сухонькая рука поднялась и погрозила узловатым пальцем.

— А ты чегой-то на внучка моего забралась? Ополоумела что ль на старости лет, а Тамарка? Так вразумить я завсегда могу.

Толик почувствовал, как исчезла тяжесть со спины и облегченно выдохнул. В груди горело, а ноги тряслись от напряжения. Он кулем опустился на землю и пытался отдышаться.

— Ты давай-ка, внучок, домой ступай, да спать ложися. А мне тута побалакать надо с Тамар Иванной. Да смотри, не оглядывайся, а то плохо буде.

Толик молча поднялся и пошёл. Он ни разу не оглянулся, пока не попал в квартиру и не запер дверь. Потом сполз на пол тут же в прихожей и заплакал. Баб Нюра-то уже пять лет, как умерла. Сам он на похороны ездил, прощался, землю на гроб кидал.

Говорят, долго отходила, тяжело, крышу над ней разбирали. Просила, чтоб Анатолия позвали, а он не смог тогда, в заграничной командировке деньгу зашибал. Пока до "Колодезя" добрался, баб Нюра уже и кончилась.

Утром Анатолий поехал на завод.

— Толян Семёныч, да не могу я тебя отпустить, — устало отговаривался начальник цех.

— Уволюсь тогда.

— Да ты пойми, что во вторую смену ты один технолог остался. Василёк на больничном ещё две недели будет точно. Как я тебя отпущу, а?!

— С первой смены кого-то переведите.

— Эх, Анатолий. Ну ладно, вижу, что серьезное что-то у тебя. Давай бумагу, подпишу тебе «без содержания».

Толик мрачно кивнул, пожал начальству руку и направился в сторону проходной.