Чужими руками - Леонид Смирнов

— Здравствуйте, мистер Рассольников. Мы ждали вашего звонка. Вас устраивает стандартный набор защитных программ, которые мы обновляем ежечасно… или вы располагаете чем-нибудь особенным?

Платон ответил не раздумывая:

— Конечно, устраивает.

Виртуальная девушка просияла; она была восхитительна. Как жаль, что она не живая.

— Соединяю. Приятного разговора.

После десятисекундной паузы на экране снова возникла профессорская комната. И Биттнер все так же сидел в своем любимом кресле.

— Эти шпионские страсти у меня уже вот где, — буркнул Рассольников вместо «здрасьте». — От них бывает мигрень.

— Таковы требования заказчика, мой юный друг. — Биттнер старался придать внушительности звонкому голосу. — Кто платит, тот и заказывает музыку. — Из-за вопиющего несоответствия профессорского самоощущения и внешности Платону стало смешно, и он с трудом сдержался, чтобы не прыснуть.

— Я внимательно слушаю, — сделав над собой усилие, произнес археолог.

Биттнер хмыкнул и перешел к делу:

— Ты, конечно, слышал о тибетских экспедициях СС. Так вот: есть неплохие шансы разыскать артефакты тех двух, коими руководил оберштурмфюрер Эрнст Шеффер.

Платон был разочарован: глупо идти по чужим стопам, но еще глупей быть при этом сотым по счету.

— Там уже потоптались все кому не лень…— уныло протянул он.

Рассольникову хотелось побыстрее закруглить разговор и отправиться в любимый бар «Голубая скала». Бар нависал над речными водами, укоренившись на краю замшелого камня величиной с небольшой астероид. В здешних краях подобные «камешки» встречаются сплошь и рядом, и они до сих пор приводили Платона в восхищение. После одинаковых пляжей и аккуратных лесопосадок курортной планеты Гея-Квадрус, где он прожил долгих три года, сохраненные на Старой Земле островки дикой природы грели ему душу. Профессор согласно покивал и ответил:

— Я тоже так думал, пока…— Замолчал, подбирая , слова. — Пока меня не ткнули носом в подлинный дневник Шеффера. Удивительный по ясности изложения документ.

— Если вдруг что-то всплыло спустя столько веков, — решительно заявил археолог, — это умело скроенная деза либо академическая шиза.

Биттнер хихикнул.

— Если же случилось чудо, и действительно раскопали что-то стоящее, по следу устремится целая свора. А я терпеть не могу, когда мне дышат в затылок. При всем уважении к тебе, я в такие игры не играю.

— Верю-верю любому зверю, но только не тебе. Особенно после блестящего добытая «золотого горшка». Никакая свора тебе не помеха. Наверное, у тебя есть другой заказ…— Биттнер почесал подбородок, скрипя трехдневной университетской щетиной по моде девяностых годов «золотого века».

— Грубая лесть хуже мягкого оскорбления, — проворчал Рассольников, однако его задело за живое. — На понт берешь, док? — поинтересовался он неласковым тоном и пристально глянул в ясные профессорские очи.

Тот глаз не отвел, выдержал сверлящий взгляд.

— Одно удовольствие с тобой разговаривать. Ты — настоящий кладезь древней мудрости. Жаль, мы не можем встречаться почаще — просто так, по-дружески.

Весьма дипломатичные речения. Из сказанного Платон понял: аргументы у Биттнера весомые и сходу их не отбросишь. Может, согласиться? До сих пор профессор ни разу его не подставлял. Вроде бы… По крайней мере, всякий раз удавалось выпутаться. Тем более что обихоженная Старая Земля — не Тиугильба, населенная осатанелыми зверодревами и окруженная боевыми спутниками Карантина.

— Мне нужно познакомиться с документами. Тогда и решу.

— Я слышу голос не мальчика, но мужа, — искренне обрадовался профессор. — Вышлю вечерней лошадью. С нетерпением жду вердикта. Привет Колобку. — И отключился.

«Вечерней лошадью…— поскреб затылок археолог. — Что бы это значило — в данном контексте?»

Эрнст Шеффер, подобно истово верующим буддистам, был убежден: в двадцатом веке, как и в глубокой древности, продолжала реально существовать обитель совершенных людей — страна Шамбала. Ее окружают восемь снежных гор, напоминающих лепестки лотоса. В сердце ее столицы выстроен царский дворец Калапа, а в дворцовом парке высится огромная мандала кала-чакры — колесницы времени. Именно в Шамбале живут бессмертные йоги, носители высшей мудрости.

Платон Рассольников в юности много сил потратил на поиски Атлантиды, разочаровался в этом занятии и давно перестал забивать себе голову мифическими странами и планетами. Но он твердо верил: даже из самой завиральной легенды можно выковырять здравое зерно. Как говорили предки, нет дыма без огня.

Скептик никогда не сможет понять логику человека, охваченного безумной идеей, уследить за потоком фанатичного сознания. Нужно идти по следам фанатика, собирать все до единой улики и упорно, скрупулезно отделять зерна от плевел.

Ровно в десять вечера по Гринвичу Платон получил мудрено закодированный файл. Расшифровывая его, Колобку пришлось изрядно повозиться. Рассольникову смертельно надоела эта нарочитая секретность, да куда денешься, если вселенная кишит завистливыми конкурентами?

Самым интересным документом была копия дневника Эрнста Шеффера. Дневник много веков считался безвозвратно утерянным. На первый взгляд он представлял интерес для историков, а не для археологов. Однако дневник передает душевный настрой оберштурм-фюрера, и резкая перемена настроения может свидетельствовать: Шеффер обнаружил нечто экстраординарное. Если это нечто до сих пор не обнаружили, оно спрятано где-то на маршруте… И уж наверняка дневник поведает о павших лошадях, сбежавших носильщиках, заснеженных перевалах и снесенных ураганом мостах. Быть может, экспедиции где-то пришлось оставить часть груза, даже если Шеффер об этом не писал. «Со спутника древние тайники не видны, иначе бы их давным-давно обнаружили и раскопали, — думал Платон, откинувшись на спинку кресла перед стенным экраном. — Маршруты эсэсовских экспедиций определены еще в двадцатом столетии. За прошедшие века там прозондирован каждый сантиметр. Каждый грамм земли прошел через ситечко. Однако есть косвенные доказательства того, что Шеффер не раз сворачивал с известных маршрутов. И ни в одном официальном отчете об этих крюках ни слова. Возможно, что-то хранилось в секретных папках и было уничтожено по приказу Гиммлера при обороне рейхсканцелярии. Что же мне остается? Искать генетический след оберштурмфюрера».

Рассольникову уже приходилось заниматься такими поисками. Но чтобы собака взяла след, ей нужно понюхать какую-нибудь вещь беглеца, и Платон в очередной раз решил позвонить Оядуваю. Эту кличку с гордостью носил Ван Сяо-линь — крупнейший авторитет по розыскам глубоко зарытых и восстановлению уничтоженных архивов.