Чужими руками - Леонид Смирнов

В три утра археолог проснулся. Сна ни в одном глазу. Промаявшись целый час, он оделся потеплее и вышел на террасу, повисшую над пропастью,-глотнуть свежего воздуха. Здесь Рассольников с удивлением обнаружил настоятеля, сидящего на табурете. Верховный лама был закутан в шкуру гималайского медведя.

— А вот и вы, досточтимый Платон, — негромко произнес настоятель и кивнул. — Эта ночь особенная. Проницательному человеку она может приоткрыть будущее. Я был уверен, что вы сюда придете.

— То-то я гляжу…— не зная, что ответить, пробормотал археолог.

Он ежился от холода, несмотря на меховую куртку и накинутое на плечи верблюжье одеяло. Сказал и сразу же увидел в ночной мгле багровые вспышки и мощные лучи света, гуляющие по небу. Что такое? Ведь это не полярное сияние, не росчерки молний или их отсветы. Судя по всему, будущее не сулит Старой Земле ничего хорошего.

— Сияющие стрелы пускает башня Шамбалы, — с серьезным видом проговорил верховный лама. — Свечение идет от камня Норбу Риншоп.

Платон знал об этом легендарном булыжнике — наряду с другой бесценной информацией Олдувай добыл для него запись старинных тибетских легенд. На санскрите камень счастья называется Чинтамани. Многоярусная башня, где с незапамятных времен хранится главное сокровище Шамбалы, обозначена на всех ее древних картах. Однако башню эту отродясь никто не видел.

«Интересно, а что по поводу Чинтамани думал миляга Шеффер? Неужто оберштурмфюрер не пытался достать магический камень для фюрера? — поскреб щетину на подбородке Платон. — Вообще, загадочная это штуковина. Чинтамани источает великий внутренний жар. Если он темнеет, будет ураган, ливень, гроза. Если тяжелеет — не избежать кровопролития. Если трещит — приближается злой человек. Когда Чинтамани дает огненные вспышки, Земля — на грани катаклизма, но если над ним зажигается звезда, значит, скоро наступит мир и благоденствие.

Древние ламы не сомневались, что в незапамятные времена Чинтамани был привезен на Землю инопланетянином из созвездия Орион. Поэтому камень и считался величайшим сокровищем планеты. Выходит, несколько тысяч лет назад Чинтамани принадлежал децемвирату Содружества Ориона. Эта звездная федерация ныне входит в Лигу Миров и живет себе потихонечку, не высовывается, ни с кем не дружит и не враждует. Помалкивает в тряпочку, даже когда ущемлены ее кровные интересы. Словно напугана до полусмерти… А кусок Чинтамани был подарен императору Атлантиды Тацлаву. Это уже камень в мой огород».

Шло время, всполохи на небе не исчезали. Стуча зубами, растирая закоченевшие кисти и приплясывая, археолог все ж таки не сдавался и не покидал наблюдательную позицию. Долго молчавший настоятель снова открыл рот и изрек:

— Надеюсь, вы увидели то, что предначертано…

Платон неопределенно хмыкнул. Впрочем, верховный лама и не ждал от него ответа.

С востока неудержимо накатывался рассвет. Пегий сумрак таял. Словно гигантские мрачные тени, начали прорисовываться вершины окрестных гор. Затем индиговыми дирижаблями проступили висящие над ними громады облаков. А уж потом замельтешили, непрерывно сменяясь, едва уловимые оттенки, и в стремительно светлеющем небе, как спицы колоссального, начавшего раскручиваться колеса, пронеслись нежно-розовые проблески.

И вот ледники на верхушках гор засияли, словно люстры розового и желтого стекла, а в ущелье под ногами еще ничего не менялось. Оно по-прежнему казалось плоским и двуцветным: черное с белым. Бурлила утонувшая в белой подушке пара река. Подернутая инеем черная нитка тропы над крутым откосом, казалось, висела в воздухе и вела в никуда.

— Умывайтесь родниковой водой, очищайте чакры, и милости прошу в трапезную, — произнес верховный лама, вставая с табурета.

За его спиной возникли силуэты двоих послушников, которые подхватили падающую с его гладких плеч шкуру. Настоятель, опираясь на суковатую палку, неспешно двинулся по террасе.

Археолог трусцой припустил в свою келью. Надо сделать десяток-другой упражнений, чтобы разогнать застывшую в жилах кровь. А не то сам превратишься в статую, поставят тебя в пыльную нишу и будут за деньги показывать туристам…

После скромного завтрака Платон Рассольников попрощался с настоятелем дзонга, и караван снова двинулся вперед. Киберлошадки были как всегда безотказны и еще ни разу не показывали свой норов. Они покорно вступали в мутные пенистые ручьи, несущиеся по ущельям, спотыкались и скользили, но упорно противостояли течению. А ручьи ярились и зверели, натыкаясь на препятствия, и готовы были сбить с ног любого, кто имел несчастье оказаться на их пути.

Когда ледяная вода обжимала голенища походных сапог, Платон не должен был чувствовать холода — обувная реклама сулила идеальную изоляцию. И все же археолог ловил себя на том, что, подобно цирковым наездникам прошлого, хочет забраться на спину лошади. Всякий раз он наклонялся к нервно подрагивающему локатору лошадиного уха и шептал что-нибудь ласковое. Киберлошадка замирала, переваривала услышанное, и, приободренная всадником, коротко ржала. Затем, подчиняясь сложной программе, она сама находила оптимальный путь, выбиралась на противоположный берег и снова трусила по мокрой, гремящей под копытами гальке.

Водяная пыль пропитала воздух и приятно освежала лицо. Дышалось легко, хотя на губах Платона оставался странный горьковатый привкус. Шум струящейся воды, которая била в сверкающие на солнце валуны, и рокот катящейся гальки соединялись в монотонную усыпляющую мелодию. Глаза неудержимо слипались, голова клонилась вперед, Рассольников тыкался носом в густую лошадиную гриву, вздрагивал и мотал головой, сбрасывая с себя дрему.

Среди скальных обломков ручей сжимался в ревущую стремнину, зато на отмелях распадался на безобидные пенные рукава. А потом вдруг он нырнул под огромную ржавую решетку с надписью «ТЕЛЕФУНКЕН» и исчез. Решетка перекрывала одну из наглотавшихся мрака пещер. Выше были отвесные стены, уходящие вверх на сотни метров.

Ущелье закончилось тупиком. Рассольников и Гальперин спешились, передали поводья шерпам. Проследив, чтобы андроиды сбили навьюченных киберлошадок в табун, погонщик раскупорил бамбуковую бутылку с чангом. Сосредоточенно выпив пиво, он сел на корточки и стал рисовать на мокром песке магические знаки, охраняющие человека от злых чар. Затем, повернувшись лицом на север, пропел заклинания, молитвенно сложил руки на груди и зажмурился.

— Ну что, заблудились? — беззлобно спросил Гальперина археолог.

Кибер-ищейки тем временем проверяли тупик, ведь Шеффер когда-то здесь побывал.

— Это я виноват, господин Платон. — Погонщик открыл глаза, но поднять их на археолога не решался. — Надо вернуться к развилке и пойти направо.