Хвост судьбы (сборник) - Лана Мациевская

«Это бред – последствие сильного сотрясения мозга, – отозвался откуда-то сверху совершенно незнакомый голос. – Зафиксируйте симптомы и пойдёмте в ординаторскую».

«Почему бред? Какие симптомы? Где я?» – с ужасом подумал Кузнецов. И внезапно вспомнил и возвращение домой после охоты, и аварию, и… – «Господи! Я, естественно, в больнице. А где же Рапс?!»

Узнав о случившемся, к другу немедленно выехал Долинский. Он взял на себя улаживание всех формальностей, связанных с аварией и ремонтом машины. Но самое главное, обещал выяснить хоть что-нибудь касательно судьбы Рапса. Через несколько дней Юрий снова появился в палате у Александра, но ничем его не порадовал: авария произошла на подъезде к Боровску, ни на её месте, ни в ближайших окрестностях ни о каком сибирском хаски никто ничего сообщить не смог…

Кузнецов провёл в больнице две недели. Он ни на минуту не переставал думать о Рапсе: «Раз на месте аварии не обнаружили трупа, значит, Рапс жив. Просто бегает где-нибудь поблизости, а может, его уже и подобрал кто-то. Собака-то ведь очень красивая». Выписавшись, Кузнецов немедленно выехал в Боровск («подлеченный» BMW уже ждал своего хозяина). Александр бродил по лесу в районе аварии, объездил все деревни вокруг, расклеивал объявления – всё безрезультатно.

Как-то вечером к Александру заехал Юрий. Чтобы отвлечь друга от мрачных мыслей, он посоветовал ему последнее неиспробованное средство – залезть в Интернет. В конце концов, на то она и Всемирная паутина, чтобы оплетать своей сетью весь мир – от Нью-Йорка до Боровска.

Поиск на запрос «найден хаски» ничего не дал: собаки терялись, находились, но это были чужие собаки. На «Рапса» искать было бесполезно: если даже его и подобрали, как бы новые хозяева узнали, что собаку зовут именно так? И вдруг Юрия осенило: «Слушай, а не в том ли он был ошейнике, что я тебе подарил? Забивай в поисковик „Рапунцель“!»

Первые найденные сайты были посвящены чему угодно, только не собакам. Почти потеряв всякую надежду, которая и так, откровенно говоря, была минимальной, Александр перебирал сайт за сайтом и вдруг…

На форуме выпускников боровской школы № 3 2008 года некто, скрывающийся под ником Tangled, писал: «Прикиньте фишку! Неделю назад к нам на улице прибилась классная псина – лайка. Причём в ошейнике, но явно брошенная. Мы её взяли домой, а как ошейник сняли, так и имя псины узнали, её зовут РАПУНЦЕЛЬ! Правда, мы переименовали пса в Пунша – звучит менее прикольно, зато по-человечески».

Как Кузнецов выходил на электронный адрес неизвестного «Тангледа», как писал ему письмо, с каким трепетом ждал ответа, он помнил смутно (всё-таки сотрясение мозга было, можно и на память пожаловаться!). На следующий день он вместе с Юрием выехал в Боровск.

«Танглед» оказался, вернее, оказалась девушкой с «говорящим» (по крайней мере для Кузнецова) именем Надежда. По иронии судьбы у неё были длинные белокурые волосы, собранные сзади в «конский хвост», и проникновенные голубые глаза! Обычно такие совпадения бывают только в сказках, но на этот раз жизнь оказалась «посильнее», чем братья Гримм. Надя с явным сожалением отдавала друзьям собаку. Но помимо солидного вознаграждения девушка получила приглашение навещать их в Москве, и Кузнецов оставил ей адрес и телефон. Тем более и Пунш-Рапс уже успел привязаться к новой хозяйке.

Сказать, что Александр и Юрий возвращались домой в приподнятом настроении значит ничего не сказать! На заднем сиденье, как всегда, развалился нагловатый избалованный Рапс; никаких последствий перенесённого стресса у него не наблюдалось. Пёс, со всех сторон обложенный подарками, блаженно жмурился и лениво слюнявил «неимоверно полезную кость со вкусом баранины и с добавлением морских водорослей» из боровского зоомагазина, данную в дорогу Надеждой.

А Кузнецов тем временем думал, что вот сейчас вернётся домой, проводит верного друга Юрия, достанет с книжной полки старенький томик братьев Гримм, затащит Рапса на диван, будет чесать ему пузо и прочитает наконец пресловутую сказку «Рапунцель» – надо же узнать, чем там всё закончилось-то на самом деле!

Дар Аллаха

Великий султан Сабир-ад-дин[3] из могущественной династии Айюбидов, Повелитель народов, Владыка Сущего, Благословенный Избранник Небес, скучал… Последние атаки крестоносцев уже давно были отбиты его могучими и непобедимыми воинами, потух огонь азарта охотничьих забав, а соблазнительные прелести самых прекрасных юных жён его гарема уже не так волновали кровь, как прежде. Напрасно искал султан новых утех в многочисленных пирах – они не приносили былой радости. Краски жизни потускнели, и придворные буквально сбились с ног, не зная, чем ещё угодить своему владыке.

В один из дней чёрной хандры Сабир-ад-дин призвал пред свои очи Наимудрейшего, Умеющего Читать по Звёздам.

– Скажи, что на свете самое стремительное? – спросил султан, равнодушно перебирая крупные яхонты в небольшой шкатулке из слоновой кости.

– Твоя стрела, о мой государь. Ничто не может укрыться от её разящего удара! – пав ниц, ответствовал Наимудрейший.

– А кто на свете самый выносливый? – один яхонт выскользнул из рук Сабир-ад-дина и, сверкая, покатился по мраморному полу.

– Твой любимый белый верблюд, о Владыка Вселенной. Это благородное животное способно питаться поистине одним воздухом.

– Ну а кто поражает своей грацией и красотой, являя собой совершенство?

– Да не прогневается на нижайшего из смертных Светоч, Затмевающий Своим Сиянием Солнце! Тебе достаточно посетить твой гарем, и там ты найдёшь ответ на свой вопрос.

– Но кто же любит меня самой преданной и бескорыстной любовью? – ещё один драгоценный камень откатился в сторону и сверкнул у самой туфли Наимудрейшего.

– В этом у меня нет сомнений. Лишь материнское сердце способно на такую любовь. Мой ответ: твоя мать – несравненная Факрийя[4].

– Твои ответы действительно мудры, о мой Звездочёт. Поэтому ответь мне на последний вопрос. Есть ли на свете существо, соединяющее в себе быстроту моей стрелы, выносливость моего верблюда, красоту и грацию жён моего гарема и преданную любовь моей матери?

– Благословенный государь, имя которого прежде всех слов лепечут младенцы в колыбели! Это был бы поистине дар Аллаха. Но, кажется, я знаю, о ком идёт речь. Мудрые бедуины, обитатели пустыни, выделяют среди нечистого собачьего племени одних, называя их салюки. Этих необычных собак они почитают священными. Позволь мне, недостойному, доставить одного щенка к тебе во дворец.

В очах Сабир-ад-дина сверкнула искра интереса. Он коротко кивнул, резко поднялся и, бросив целую горсть яхонтов себе под ноги, гордо удалился, приказав Наимудрейшему сей же час собираться в путь.

Очень скоро салюки по имени Джада[5] стала любимицей Сабир-ад-дина, который вновь почувствовал вкус к жизни. Прекрасному грациозному животному было позволено решительно всё. Джада росла в личных покоях султана, ела с его стола, спала у него в ногах на атласных подушках. Он не соглашался разлучаться с ней ни на мгновенье. Наконец собака повзрослела настолько, что Сабир-ад-дин решил впервые испытать её на охоте. Стремительность салюки поразила всех придворных: в воздухе ещё был слышен свист пущенной стрелы, а собака уже пропала из глаз, и даже самый быстрый чистокровный скакун не смог её догнать.

Однако восторженные возгласы вскоре сменились напряжённым недоуменным молчанием. Время шло, а собака не возвращалась. Придворных охватила паника: они слишком хорошо знали, каков бывает гнев их государя. Мрачный и грозный, он призвал на помощь свою личную гвардию.

– О верные мамлюки! Найдите мою салюки!

Мамлюки тут же бросились исполнять отчаянный приказ Сабир-ад-дина. Целый день они тщетно пытались найти беглянку.

Наконец, с великим трудом, собака была поймана и возвращена во дворец. Султан успокоился. Но отныне любая охота превратилась для его личной гвардии в настоящую пытку: священными обязанностями мамлюков стали поимка и водворение в покои государя стремительно убегающей Джады.

Кроме того, по совету Наимудрейшего было решено доставлять её на место охоты… верхом на верблюде. Наимудрейший говорил, что так поступают с салюки и сами бедуины[6].

– Выносливость этих собак не знает границ, но зачем же растрачивать столь драгоценный дар попусту? Тем более Джада росла не в суровой пустыне, а в роскоши и неге дворцовых покоев. Ей не следует напрягаться напрасно, – справедливо рассуждал он.

Придворных терзали смутные сомнения, что дело здесь не только в сохранении выносливости «дражайшей» салюки. Просто Наимудрейший втайне опасается, что любимица государя ненароком может сбежать ещё до начала охоты. Во всяком случае, мамлюки особенно горячо восхваляли заботу о священных собаках мудрых бедуинов. По их мнению, Джаду можно было бы и вовсе не спускать с верблюда – исключительно ради демонстрации её необычайной выносливости!