Стрелы королевы - Мерседес Лэки

Тэлия сразу припомнила все свои прегрешения за последний месяц, от невымытой вовремя вчера посуды до несчастья с малышом, за которым ей полагалось смотреть и который забрался в козий закут. Проступков, за которые ее могли призвать к ответу, набиралось с полсотни, но ни один из них не был настолько серьезным, чтобы требовать общего собрания Жен, по крайней мере, так казалось Тэлии.

Если только… — Тэлия вздрогнула от одной мысли об этом, — если только они не узнали, что в полнолуние, когда можно читать без предательского света свечи, она лазала в библиотеку Отца. Отцовские книги были в основном о божественном, но Тэлии удалось откопать пару старых летописей, которые оказались почти так же интересны, как сказки, и она не устояла перед искушением. Если об этом стало известно…

Тогда ее ждет ежедневная порка в течение недели и месяц «изгнания», когда на ночь тебя запирают в чулане, а днем сторонятся, как от заразной, и никому не разрешается с тобой разговаривать и вообще замечать; только Келдар будет назначать работу по дому. Разумеется, самую грязную и тяжелую. За последний год такое случалось уже дважды. Тэлия задрожала. Она сомневалась, что сможет выдержать третий раз.

Келдар заняла свое место во главе стола и начала речь. После первых же ее слов все мрачные мысли вылетели из головы Тэлии.

— Что ж, дитя, — хмуро объявила Первая Жена, — Сегодня тебе исполняется тринадцать лет.

От облегчения у Тэлии голова пошла кругом. День ее Рождения? Только и всего? Она вздохнула свободнее и гораздо более уверенно встретила взгляды собравшихся Жен. Руки Тэлия, как подобает, сложила перед собой, глаза потупила. Уставившись на корзинку, стоящую у ее обутых в грубые башмаки ног, она приготовилась с должным почтением выслушать обычную лекцию о своих обязанностях, список которых рос с каждым Днем Рождения, сколько она себя помнила. Когда Жены сочтут, что Тэлия получила достаточно мудрых советов, ей позволят вернуться к работе (а главное — к книге).

Однако следующие слова Келдар камня на камне не оставили от ее спокойствия.

— Тринадцать! — многозначительно повторила Келдар, — Пришла пора подумать о Замужестве.

Тэлия побелела; сердце ее замерло. Замужество? О, Владычица милая, не надо!

Келдар внешне не подала виду, что заметила реакцию Тэлии, хотя глаза Первой Жены злорадно блеснули. Она безжалостно продолжала:

— Ты, конечно, еще не готова к этому, но ничего страшного. Месячные у тебя установились, ты здорова и сильна и вполне сможешь стать матерью прежде, чем закончится год. Тебе давно пора вступить Женой в Семью. Твой Почтенный Отец дает за тобой три добрых поля, так что приданое у тебя неплохое.

Судя по кислой гримасе Келдар, она считала, что такого приданого Тэлия не заслуживает. И, когда остальные Жены одобрительно забормотали что-то насчет щедрости Мужа, пальцы Келдар нервно стиснули край стола.

— Несколько Старейшин уже сватали тебя — в Первые Жены для своих сыновей или в Младшие Жены себе. Несмотря на твои неженственные замашки — все это чтение, письмо — мы дали тебе хорошее воспитание. Ты умеешь стряпать, стирать, шить, ткать и прясть, и тебе можно доверить маленького ребенка. Усадьбой управлять ты еще не сможешь, но в ближайшие годы от тебя этого и не потребуется. Даже если ты выйдешь за молодого и станешь его Первой Женой, то все равно на первых порах будешь жить в Усадьбе Отца твоего Мужа. Так что в целом ты вполне подготовлена для брака.

Келдар, видимо, сочла, что сказанного достаточно, и села, сложив руки под передником, прямая как палка. Одна из Младших Жен, Изрел, дождалась ее разрешающего кивка и немедленно подхватила нить лекции об имеющемся у падчерицы выборе.

Изрел во всем слушалась Келдар, и Тэлия всегда считала ее изрядной дурой. Что бы Младшая Жена ни сказала, она сразу смотрела на Келдар своими телячьими карими глазами, ожидая ее одобрения. Вот и теперь она поглядывала на Келдар через каждое слово.

— Видишь ли, то и другое неплохо; я хочу сказать, быть Первой Женой и быть Младшей Женой. Если ты станешь Первой Женой, твой Муж со временем обзаведется собственной Усадьбой, и ты будешь в ней хозяйкой. Зато если ты станешь Младшей Женой, тебе никогда не придется принимать никаких решений. Ты будешь жить в Усадьбе с налаженным хозяйством, так что тебе не придется ограничивать себя во всем, стараться свести концы с концами. Не нужно будет беспокоиться ни о чем, кроме работы по дому и вынашивания малюток. Мы ведь хотим тебе только счастья, Тэлия. Мы хотим, чтобы ты сама выбрала ту жизнь, для которой ты, по-твоему, лучше подходишь. Конечно, только жизнь, а не Мужа, — Изрел нервно хихикнула, — это было бы неприлично, и потом, ты, наверно, все равно не знаешь никого из женихов.

— Изрел! — одернула ее Келдар, и Младшая Жена испуганно съежилась. — Последнее замечание было неприличным и неподходящим для девичьих ушей! Ну, дитя, что же ты выбираешь?

О, Богиня! Тэлии хотелось умереть, улететь, обернувшись птицей, провалиться сквозь землю — все что угодно, лишь бы не это! Конец. Она в ловушке. Ее выдадут замуж, и она кончит как Нада, которую каждую ночь избивают так, что днем ей приходится носить блузы с высоким воротом, чтобы скрыть синяки. Или умрет, как мать, замученная слишком частыми родами. И даже если невероятно повезет, и ее Муж окажется добр или же настолько глуп, что не опасен, ее настоящей жизни, сказкам, придававшим существованию смысл, придет конец. На них просто не останется времени в бесконечном круговороте беременностей и домашних дел…

И, не успев подумать, что говорит, Тэлия ляпнула:

— Я вообще не хочу выходить замуж!

Тихие перешептывания и шорохи среди явно скучавших женщин смолкли, как по волшебству. Все остолбенели; на лицах застыло недоумение. Все девять Жен одинаково потрясенно и испуганно уставились на Тэлию. Молчание сомкнулось вокруг нее, словно черный омут.

— Тэлия, милая, — нарушая жуткую тишину, раздался позади нее тихий голос, и Тэлия с облегчением обернулась к Матери Отца, которая незамеченной сидела в углу. Мать Отца была из тех немногих людей, кто не считал, что все, что делает Тэлия, заведомо плохо. В этой комнате лишь ее добрые выцветшие глаза смотрели без осуждения. Говоря, старушка безотчетно, по привычке, поглаживала снежно-белую косу морщинистой рукой, покрытой коричневыми старческими пятнами.

— Да простит нас Мать, но мы и не подумали задать тебе этот вопрос. Ты чувствуешь Призвание? Быть может, Богиня призывает тебя служить Ей?

Тэлия надеялась на отсрочку, но это было куда хуже Замужества. Она с ужасом вспомнила тот день, когда мельком видела Храмовых Затворниц, проводящих жизнь в молитвах за души крепковеров. Вид этих крайне молчаливых, закутанных с головы до пят женщин, которым запрещалось покидать монастырь, запрещалось разговаривать, запрещалось… жить! — потряс Тэлию. Перед ней распахнулась западня еще страшнее, чем Замужество; одно воспоминание о Затворницах вызвало у нее ощущение удушья.