Сильная личность - Сергей Юрьевич Миронов

Я проводил Свету до подъезда. Уставшая от людей и ликеров, она молчала всю дорогу. В фойе метро, заметив, что ночь была очень светлой (стоял июль), она неожиданно сказала: “А хорошо сейчас в Летнем саду!” За время нашего знакомства это было ее единственное лирическое отступление.

Из Англии я получил от Светы два письма, написанные в официально-деловом стиле. В конце второго письма она признавалась, что ей легче писать по-английски, но пишет она по-русски, дабы, цитирую, “вести разговор на равных”. (Мой английский она критиковала беспощадно). По двум письмам у меня сложилось слабое представление о ее британской жизни. Ее новым увлечением стало кино. Она познакомилась с молодым режиссером, предложившим ей роль в короткометражном фильме. Не исключено, что мечту об открытии лингвистической школы в ней вытеснила мысль о карьере киноактрисы.

В моей комнате Света оставила две вещи. Она забыла какой-то роман Лимонова с карандашными пометками на полях и шелковый шарф, который при переезде с Обводного канала я отдал соседке-пенсионерке.

-2-

Университет я закончил в 93-м. Полгода проучился в Гамбурге в университетской лингвотеке (учил немецкий), пару месяцев провел в Берлине в яркой художественной массе из восточной части столицы.

Потом настали другие времена. От студенческих лет остались воспоминания, а родной факультет и Обводный канал иногда заплывали в мои сны в самых неожиданных и абсурдных вариациях.

Я жил в Калининграде. Два раза женился, два раза развелся. Работал в местных газетах, сотрудничал с рекламными агентствами. Искусство улетучилось из моей жизни вместе с сочными питерскими персонажами. Папки с абстрактными акварелями и рассказами лежали в гараже среди пластов вещественного хлама, которому дома нет места, а в гараже всегда найдется.

После окончания университета в Питере я был два раза. Последний раз в позапрошлом году. Месяц назад мне на фэйсбук написал Третьяков. Он решил собрать наш курс спустя двадцать лет после выпуска. Из переписки в соцсетях следовало, что около двадцати выпускников и соберутся.

Встреча была назначена в кафе на 5-ой линии. До визита на Васильевский я побывал на факультете. От его старого облика, воняющих на весь коридор туалетов не осталось и следа. В аудиториях было чисто. В буфете подавали приличный кофе. Вот только студенты производили впечатление посторонних личностей, которых сюда занесло по острой необходимости.

С Третьяковым я столкнулся на улице, у входа в кафе. Как и подобает организатору, он встречал гостей на крыльце. Изменился он незначительно. Был таким же деятельным и разговорчивым. Взгляд его стал серьезным и осмысленным. Третьяков «вырос» до вице-президента крупной инвестиционной компании. Свой жизненный статус он подчеркивал сдержанным приветствием однокурсников.

Из тех, кто приехал на встречу, по профессии работали лишь трое: я, Арсеньев и Мазин, засевший на долгие годы в гатчинской многотиражке. У остальных судьбы сложились по-разному. Грубовеков и Самохин ушли в монастырь. Игнатьева вышла замуж за немца из секты Муна и пропала в Южной Корее. Недорезова застрелили в купчинских новостройках. Волынский осел в Израиле и избрался в Кнессет. Жирова эмигрировала во Францию. Байрамов вернулся в Азербайджан, основал фермерское хозяйство и продавал овощи в Россию.

На вечере я встретил Лену. Когда-то она тесно общалась со Светой, а ныне была женой Андрея Белова. Для меня их жизненный союз стал полной неожиданностью. Но чего только в жизни не бывает…

С Андреем мы часто сидели рядом на лекциях. Одно время мы даже симпатизировали друг другу. Он работал в «Смене», я начинал строчить заметки в «Вечерний Петербург». Иногда мы заходили в кафе на Невском на капучино и круассаны. Тогда их только принесло с Запада, и народ валом валил на импортную выпечку, не жалея никаких денег. Брали мы и турноверы. Мы не сразу догадались, что это название новомодные кондитеры внедрили в русский от английского to turn over1.

Андрей работал в строительной компании начальником отдела комплектации. Где он познакомился с Леной, я не спросил. Да это было и не важно. Я же, глядя на нее, поначалу засомневался: она ли это? Андрей быстро понял, что мы с Леной были знакомы. Это его приятно удивило, и он оставил нас в кафе у стойки бара, а сам вышел на улицу на подмогу Третьякову. Собственно, для разговора у нас была только одна тема.

– Помнишь Свету? – начала Лена несколько неуверенно. Возможно, она решила, что спустя столько лет разговор о ней мне будет не интересен. – Ну ты с ней одно время общался.

– Конечно помню. А что?

– Ты знаешь, чем она сейчас занимается?

– Я не видел ее двадцать лет.

– Она торгует овощами в магазине на Лиговском, недалеко от Обводного. – Лена взглянула на меня вопросительно. – Тебя это удивляет?

– Как тебе сказать…

Честно говоря, я не ожидал такой новости. Мне проще было поверить в то, что передо мной стоит жена Андрея, чудесным образом встретившая его на питерских просторах. Свету в образе продавщицы я как-то слабо представлял. Она была слишком сильной личностью, чтобы так низко пасть.

– Ты помнишь, наверное, что она уехала в Лондон, – продолжала Лена. – Оттуда она часто мне писала. У нее шло все хорошо до тех пор, пока она не закончила университет. Работу в Англии она не нашла. Зато познакомилась с режиссером, который снял ее в рекламном ролике. Она была так счастлива, думала скоро дойдет до высот киноактрисы. Но это был временный успех. Отношения с режиссером закончились. Он и сам, как я поняла, был из приезжих. В конце концов, она вернулась домой. Сделала дурацкую стрижку. Психовала по поводу и без. Она не представляла жизни без Англии. В Питере ее все раздражало. Люди бесили, каналы воняли. Пару раз мы крепко поцапались. Потом она еще сделала несколько попыток закрепиться в Англии, но безрезультатно.

Гости постепенно заполняли зал. На мрачном «Хаммере» подкатил Кучеренко, Третьяков беседовал с импозантным Байрамовым. В дверях показался располневший Шалаев – староста курса. За ним возник худощавый Мазин. Он был навеселе.

Времени на потусторонние разговоры у нас почти не осталось. Вскоре должно было начаться застолье.

– А тебе она писала? – спросила Лена.

– Я получил от нее пару писем. И что было дальше?

– Мы перестали общаться. Потом я случайно встретила ее мать. Она дала мне телефон Светы. Просила обязательно позвонить.

Далее из рассказа Лены я узнал, что в Питере Свете пришлось довольно несладко. На открытие собственной лингвистической школы требовались деньги. Их у нее не было. Кредитной системы тогда не существовало, а в «финансовые пирамиды» нужно было что-то вложить, чтобы извлечь дивиденды. Она перебивалась репетиторскими занятиями. Потом устроилась переводчиком в совместное предприятие.