Дикий город - Джим Томпсон

Отсидев в тюряге пять лет — а отсидел он их от звонка до звонка, и все из-за разгневанных и оскорбленных членов комиссии по досрочному освобождению, — Багз Маккена подался в Даллас, где устроился в грязную забегаловку ночным мойщиком посуды. Дневные часы он, как правило, просиживал в публичной библиотеке. Ему казалось, что это являлось неплохим способом избегать неприятностей. Библиотека была бесплатная, да и заняться здесь, кроме этого, было в общем-то нечем.

Однако, по мнению библиотекарши, у парня был какой-то вороватый взгляд. Да и потом, как она заявила полицейскому, он попросту не мог всерьез интересоваться теми книгами, которые заказывал. «Боже правый, вы только подумайте: Кафка, Шопенгауэр, Эддисон, Стил!»

Полицейские задали Багзу несколько вопросов, на которые тот, естественно, ответил в своей несносной манере. В итоге все завершилось применением дубинок и взаимным, к тому же не вполне вежливым исследованием отдельных анатомических деталей друг друга.

Впрочем, детали можно здесь опустить. Багза с треском выперли из Далласа, наградив напоследок несколькими шишками на голове и новыми синяками на израненной душе.

Однажды, бредя по предместьям Форт-Уэрта, он увидел маленькую девочку, которая упала со своего трехколесного велосипеда. Он поставил ее на ноги и отряхнул платьице. Потом опустился перед ней на колени, стал нежно подшучивать над ней, стараясь вызвать ответную улыбку. И в этот самый момент к тротуару подкатила полицейская машина...

В тюрьме Форт-Уэрта Багз провел две недели. В Уэзерфорде, следующем городе к западу, отсидел в кутузке еще три дня. В Минерал-Уэллз также пробыл три дня, а на волю вышел, сплевывая кровь, что, однако, отнюдь не смягчило нрав освобожденного. Последним словам, которые он проговорил сопровождавшему его к границам города полицейскому, мог бы позавидовать завсегдатай портового кабака.

Правда, к тому времени он уже понял, что дальше так продолжаться не может и ему нужно передохнуть. Багз смекнул, что ему следует держаться подальше от городов и прочих крупных населенных пунктов, причем с этим следовало поспешить, если он вообще хотел остаться в живых. Удалившись от оживленных шоссе, он останавливал грузовики, пересаживался из одного в другой, и так, незаметно для окружающих, продвигался на запад, в конце концов оказавшись в «Лоскутном городе». Дальше на запад идти было уже некуда — там жили одни лишь дикие кролики да тарантулы.

Через полчаса после прибытия Маккена снова оказался в тюрьме.

Впрочем, как он неохотно признал, в этом была отчасти и его вина. Небольшая, но все-таки. Выбравшись из очередного грузовика, он зашел в туалет придорожной автостоянки, когда туда заглянул мужчина средних лет с задубевшим от ветра и солнца лицом и серебряным значком на клетчатой рубахе. Пояс его украшали кожаный ремень и револьвер с ручкой из слоновой кости. Полицейский склонился над маленьким фонтанчиком и начал пить, когда Маккена в упор уставился на него. Взгляд его был тверд и полон ненависти. Шеф медленно выпрямился, и на его лице стало проступать недоуменно-вежливое выражение.

— Вы не местный? — спросил он. — Что-то замышляете?

— Что вы хотите этим сказать — замышляю? — спросил Багз. — Я не дурак. Вы видели, как я вылезаю из грузовика, и заметили, что я болтаюсь без дела. А потому давайте не будем заниматься ерундой и перейдем к делу. Зовут меня Дэвид Маккена, он же Багз Маккена. Последний постоянный адрес — тюрьма штата Техас; последние временные адреса — далласская городская тюрьма, городские тюрьмы Форт-Уэрта, Уэзерфорда и Минерал-Уэллз...

— Слушай. — Полицейский растерянно взмахнул рукой. — Что за черт?..

— Да будет вам! Хватит! Или думаете, я поверю, что вы шли за мной сюда только для того, чтобы напиться?

Полицейский кивнул. Затем его прищуренные серые глаза подернулись тонким ледком, а голос упал до не менее холодного урчания.

— Что, на неприятности нарываешься? — отрывисто, но все еще довольно мягко проговорил он. — Не живется без них, да? Ну что ж, всегда готов помочь страждущим.

Рука выдернула револьвер из кобуры. Багз вдруг заколебался занервничал, даже устыдился своей постоянной манеры сначала пускать в ход язык и только потом думать.

— Послушайте, — пробормотал он. — Не з-знаю, что это на меня нашло. Я не хотел...

— Нет, это ты меня послушай, — сказал полицейский и взвел курок, — и послушай внимательно. Сейчас ты пойдешь со мной, или хочешь, чтобы я повел тебя?

Багз пошел сам.

Тюрьма располагалась в подвале старого кирпичного здания местного суда. Вентиляция работала плохо, света почти не было, но койки были чистые, а жратва, доставленная из одного из городских ресторанов, просто первоклассная. Каждый заключенный ежедневно получал трехразовое питание, тогда как в большинстве тюрем обычно кормили не чаще двух раз в день. Он также мог получить кисет с табаком или, по своему выбору, пачку жвачки.

Поначалу Багз подумал, что во всей этой затее есть какая-то хитрость. Ну, например, ты должен откупиться от этих придорожных бандитов. Но потом, присмотревшись к обитателям камеры, понял, что сидят здесь такие же бродяги, как и он сам, — какой уж тут выкуп. Значит, дело не в этом.

— Парни, что заправляют здесь, не такие, как везде, — просветил его один рабочий-нефтяник. — Кинут в клетку, но при этом считают, что должны о тебе заботиться. Запросто могут пристрелить кого угодно, но с голоду помереть ни за что не позволят.

— А как насчет этого... ну, крутого обращения? Могут заставить тебя отмыть им уголь добела?

— Угу. Но если ты ничего не сделал, дело шить тоже не станут. И жестокостей не будет, если сам же не напросишься... По крайней мере, — осторожно добавил собеседник Багза, — со мной они всегда вели себя честно. У меня здесь уже пятая отсидка, и все за пьянку и дебоши, но надо признать, что парни всякий раз обращались со мной очень даже мило.

— Сказки прямо какие-то.

— Ну-у, не совсем. Во всяком случае в том, что касается обращения с заключенными. Но то, какие порядки в этом городе... — Он покачал головой. — Как мне представляется, есть здесь по крайней мере один законник, заместитель шерифа Лу Форд, который запросто может пристрелить человека, едва взглянув на него. Место-то это открыто для всех. Тут и игорные дома, и бутлегерские кабаки, и притоны. А заправляют ими ой какие нехорошие детишки. Но с Фордом они предпочитают не пререкаться. Держит их в ежовых рукавицах, все под ним ходят.

— Ты сказал, что он заместитель шерифа. А что сам шериф?

— Стар и болен. Кажется, после выборов я его так ни разу и не увидел. В общем, тут всем заправляет Форд, по-настоящему заправляет. И город, и весь округ у него в кармане, и никто пальцем не шевельнет без его одобрения. Но самое смешное в том, что он вовсе не производит впечатления крутого парня. Молодой, симпатичный, всегда улыбается...

— Но и про револьвер не забывает?

— Не-а. Единственный «законник», который ходит без оружия. Но я... — мужчина беспомощно развел руки, — я и вправду не знаю, как ему это удается. Ну не могу я этого объяснить. Тебе бы лучше самому посмотреть его в деле.

Багза посадили ранним утром. Где-то во второй половине дня в двери заскрежетал ключ и охранник вывел его из камеры. Вместе они поднялись и оказались на первом этаже. Багз смекнул, что сейчас его поведут в суд, но вместо этого страж порядка вручил ему десятидолларовую бумажку и указал на дверь.

— Это от Лу Форда, — пояснил он. — Он хочет поговорить с тобой, но полагает, что сначала тебе надо немного привести себя в порядок.

— Но... а какие обвинения мне предъявлены?

— Да никакие. Лу их все похерил. Как будешь готов, иди к Лу домой. Тебе любой скажет, где он живет.

— Эй, подождите минутку! — ощетинился Багз. — Зачем это я ему понадобился, и что случится, если мне самому вовсе не захочется его видеть?

— А вот это, мистер, вы и сами узнаете. И если повидаете его, и если откажетесь от встречи.

Багз побрился и постригся. Купил белую рубашку и галстук, а поношенный костюм попросил почистить и отгладить. Как и во всяком «городе-выскочке», цены здесь были что надо, а потому от полученной десятки у него почти ничего не осталось. Потратив сдачу на чистильщика обуви и пачку сигарет, он отправился искать дом Лу Форда.

В городе было два района «старожилов». Один представлял из себя традиционное поселение мексиканцев и «белого мусора» — так, лачуги да хибары, — зато второй выглядел иначе. Расположившись на холме, он как бы с высоты взирал на остальной город: несколько кварталов, вытянувшихся вдоль трехполосных дорог, и просторные двухэтажные дома на обочинах. Если не считать различий в цвете — а они были обычно бледно-голубые, просто белые или коричневатые, — все дома были на одно лицо. Удобное сочетание колониального и испано-мавританского архитектурных стилей. У каждого дома было длинное крыльцо (галерея), тянувшееся вдоль всего фасада. Несмотря на регулярные перебои с водой, перед каждым домом росли кусты, а под раскидистыми деревьями простирались тенистые лужайки.