Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

— Ну тогда забирай ее! — Стражник, державший Кьяру за руки за ее спиной, ослабил хватку и так грубо толкнул вперед, что она едва успела удержать равновесие, поскользнувшись на мокрых булыжниках мостовой. Дрожащими руками девушка кое-как прикрылась обрывками своего платья и вытерла кровь с лица, все еще не смея вдохнуть полной грудью.

Святые угодники, почему все пошло так наперекосяк? Кто знает, что бы с ней приключилось, если бы не этот иностранец со своей плеткой…

— Они тебя не сильно поранили? — обратился к ней чужеземец, расправив плетку и проведя ею по боку своей гнедой лошади.

От этих слов у Кьяры перехватило дыхание. Хотя он спас ее от привратников, она все равно злилась на него. И не только на него, но и на принца и всех остальных мужчин во Флоренции, просто за то, что они были мужского пола.

— А вам какое дело? — огрызнулась Кьяра.

— Не люблю, когда плохо обращаются с женщинами. Скажи, откуда тебе известно то изречение, что ты произнесла. Знаешь ли ты, что оно означает?

— Я вычитала его в книге, — ответила Кьяра. Ей наконец удалось нащупать концы бечевки, которая стягивала горловину ее нижней рубашки, и крепко завязать их, придав тем самым своему облику более пристойный вид. Однако вымокшие под дождем длинные косы были безнадежно растрепаны. — Эта книга принадлежала моему отцу, и я прекрасно знаю, что оно означает.

— И у тебя есть эта книга?

— Да. То есть нет. Я хочу сказать, что у меня нет ее с собой. Она спрятана в другом месте.

Иностранец улыбнулся. На его загорелом лице с выступающими острыми скулами зубы казались белыми, как у хищного волка, а линии в уголках рта носили отпечаток жестокости. На нем не было головного убора, поэтому в его темных слегка взъерошенных волосах блестели капли дождя, отливавшие медным блеском. Вместе с тем его глаза, на удивление, заполняла бездонная тоска.

— Принц с удовольствием приобретет эту книгу, — произнес он наконец.

— Но только за хорошие деньги, — немедленно отреагировала Кьяра, внимательно наблюдая за выражением его лица, не появится ли на нем какой-нибудь признак угрозы. — У меня и другие вещи есть. Вот, например, эго.

Она достала из-за пазухи серебряную воронку и показала ее незнакомцу, строго следя за тем, чтобы тот не смог выхватить ценную вещь из ее рук.

Из его уст вырвались какие-то непонятные слова, похожие на ругательство, — некое сочетание из чужеродных звуков, которые скатились с его языка так легко и непринужденно, словно были родным наречием. Что бы это ни было, это вряд ли английский и уж точно не итальянский.

— Это же десенсорий, — сказал он наконец на понятном языке. — На вид фракийское серебро, да еще со сложной гравировкой… Кто ты такая и откуда у тебя эта вещь?

Высокомерный чужеземец, проклятый рудокоп. Быть может, она бедна, слишком худа, а рубашка на ее груди порвана двумя подлыми мужланами, но по своему рождению и воспитанию она истинная флорентийка, и в этом он ей не чета.

— Меня зовут Кьяра Не…

Тут она осеклась. Если назвать ему свое полное имя, то он сможет найти лавку ее отца и забрать все оставшиеся там инструменты и книги, не сказав ничего принцу и не заплатив ни единого гроша.

— Меня зовут Кьяра, — повторила она еще раз. — Я дочь алхимика, у меня есть еще много подобных вещей, спрятанных в надежном месте. Эта серебряная воронка — самая скромная вещица из всего, что у меня есть. Если принц в этом не нуждается, я найду другого покупателя.

В глазах иноземца загорелся огонек. Его жгучий взгляд был словно капля aqua regia[5] которая шипит и пенится, попав на чугун.

— Нет, — сказал он. — Никому больше ты это не продашь.

— Попробуйте меня остановить, — ответила Кьяра, гордо вскинув голову. «Когда ты так делаешь, ты похожа на бойцовскую собаку. С таким лицом только в драку лезть», — говорила в таких случаях бабушка.

— Я разбираюсь в алхимических приборах и знаю их истинную цену. Если принц захочет их приобрести, он заплатит хорошие деньги.

— Об этом мы спросим у самого принца. Садись на лошадь.

— Я лучше пешком пойду, — сказала Кьяра и шагнула назад.

— Знаю я тебя. Думаешь убежать и найти другого покупателя? Нет уж, поедешь со мной.

— Я не езжу верхом.

Она и глазом моргнуть не успела, как он схватил ее за руку, — таким быстрым и точным было его движение. С такой же легкостью он бы давно мог вырвать у нее из рук серебряную воронку, если бы только захотел. Его хватка была не слишком жесткой, но достаточно крепкой, чтобы Кьяра поняла, что при желании он может причинить ей боль.

— На этот раз придется поехать, — твердо сказал он.

Он ловко забросил девушку верхом на лошадь, и у Кьяры от страха свело живот. Зачем Бог создал таких огромных тварей, у которых спина так высоко над землей? Крепкий лошадиный запах ударил ей в ноздри, а голову снова пронзила резкая боль. От вида широкой конской спины, покрытой лоснящейся коричневой шерстью, которая словно двигалась сама собой по мере того как лошадь переступала с ноги на ногу, Кьяре стало не по себе. Одной рукой она прижала к груди воронку, а второй крепко схватилась за седло. Одна из ее тапок упала на мостовую.

— Тихо, Лоурен, стоять, — приказал иностранец.

Лошадь тут же остановилась, словно по волшебству, и Кьяра почувствовала, что незнакомец надел тапку на ее босую ногу.

— Загни пальцы ног, чтобы скова не потерять обувь. Вообще-то не мешало бы надеть чулки.

— Я так торопилась, что, должно быть, забыла выбрать пару тонких шелковых чулок из многих дюжин, что лежат в моем позолоченном комоде, — процедила сквозь зубы Кьяра.

Иностранец рассмеялся и сел верхом на лошадь, легко и непринужденно перебросив ногу через конскую шею.

— Когда принц увидит, что у тебя есть, он даст тебе достаточно денег, чтобы накупить сотню пар чулок и столько комодов, сколько пожелаешь, — сказал он. — Держись за мой камзол и смотри не потеряй десенсорий.

Он дернул за поводья, коснулся пятками боков лошади. Она мотнула головой, устрашающе взмахнула хвостом и зашагала вперед, вскоре перейдя на быструю рысь. Кьяра засунула воронку за пазуху и, отбросив всю свою напускную гордость, обхвати/ха иностранца руками за талию, прижавшись лицом между его лопатками. От него пахло амброй, металлом и камнем. Если ее стошнит в дороге, то прямо на его камзол из темного дорогого сукна. Хотя вряд ли это случится — слишком уж пустой у нее желудок.

Они проехали по мосту. Она не могла с точностью сказать, что это за мост. Поднять глаза у нее не хватило духу, но по гулкому звуку копыт на мостовой она поняла, что это мост. Кроме того, запах отбросов, рыбы и дождевой воды точно свидетельствовал о том, что это мост через Арно.