Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

Она подбежала к лошади и схватила поводьл рукой. Одного этого куска кожи, украшенною позолотой и мелкими разноцветными камнями, хватило бы ей, чтобы покупать хлеб в течение целого месяца. Она подняла глаза на принца. У него были темные волосы, и, к ее большому удивлению, он оказался не выше любого обыкновенного мужчины. Принц отвел от нее взгляд, но она все же обратилась к нему, негромко, но так, чтобы он услышал: «Qui vult secreta scire, secreta secrete sciat custodire».

Тот, кому известна тайна, пусть также умеет хранить эту тайну.

Это была первая строчка в одной из книг, принадлежавших ее отцу. Это была единственная фраза на латыни, которой тот ее научил, объяснив, что именно она означает. Принц обязательно должен узнать ее. Пожалуйста, ради всего святого, пусть принц узнает ее, и только он один.

Резко вскинув голову, лошадь отступила в сторону с изяществом танцора, несмотря на свою величину. Из-под копыт, ударивших о мостовую, взметнулись искры. В этот же самый момент чьи-то грубые руки схватили Кьяру из-за спины и оттащили назад. Проклятые стражники, что так выслуживаются на своем посту, — пусть сгорят они в самых глубоких подземельях ада. Драгоценные камни, украшавшие поводья, больно оцарапали ладонь, в которой она их держала.

Принц даже не повернул голову в ее сторону, а лишь продолжил свой путь в компании друзей и придворных. Алое перо на его шляпе игриво развевалось на мокром ветру.

— Qui vult secreta scire! — кричала Кьяра ему вслед. — Ваша светлость! Secreta secrete…

Тут она почувствовала сокрушительный удар по лицу. Перед глазами мелькнула яркая вспышка света, а голова мотнулась в сторону. Внутренняя сторона щеки рассеклась о зубы, и Кьяра ощутила соленый привкус крови во рту. Потеряв равновесие, она упала на землю и больно ударилась коленями о камни мостовой. Совсем рядом с ней раздался грохот конских копыт. Если она сейчас потеряет сознание, то снова рискует оказаться покалеченной — и перед ее мысленным взором возникло окровавленное изуродованное лицо Джанни.

— Ну-ка вставай, ведьма! — гаркнул стражник и грубо поднял ее на ноги. — Вздумала наложить чары на нашего принца? Признавайся! Ну ничего, доминиканцы живо выпытают у тебя всю правду.

Доминиканцы… Псы Господни, как еще их называли. Зловещая игра слов, в которой имя святого Доминика смешалось с его символом — собакой, несущей в пасти горящий факел[4].

Инквизиция.

— Никакая я не ведьма! — воскликнула Кьяра и замахнулась на него свободной рукой. Голова ее раскалывалась от жгучей пульсирующей боли, а демоны словно впились своими острыми когтями во внутреннюю сторону ее глаз. Отцовский голос что-то нашептывал ей на ухо, но так тихо, что она не могла разобрать ни слова. — Это были совсем не чары, болван! Я праведная христианка, как и ты, а может, даже лучше тебя! Убери от меня свои лапы!

Но стражник только рассмеялся в ответ и заломил ее руки так сильно, что Кьяра закричала от боли и выгнула спину. Второй привратник подошел к ней спереди, сдернул накидку с ее плеч и разорвал лиф ее платья. Порыв ветра прижал мокрую ткань холщовой нижней рубашки к ее груди. До этого момента ею владела только ярость, но сейчас она поняла, что у них было на уме, и в животе у нее похолодело от ужаса.

— Немного худосочна на мой вкус. — Стражник достал из-за пояса свой кинжал и перерезал бечевку у горловины ее рубашки. — А ну-ка посмотрим поближе. Сними с нее чепец.

Кьяра была обута в мягкие домашние тапки, и наносить ими удары было бесполезно. Во рту пересохло, и нечем было даже плюнуть в его лицо. Привратник, державший ее за руки, стянул чепец с ее головы и вынул булавки из собранной на макушке косы, распустив волосы по плечам. Его подельник загоготал и больно сдавил ее груди в своих грубых мозолистых руках. Кьяра увидела, как глаза его потемнели от похоти.

— Затащим ее в тот кабак на улице Виа делла Нинна, — предложил первый стражник. — У них там есть комнаты наверху, и хозяин не будет против, если эта девка там немного повизжит. Изгоним из нее бесов, а потом продадим ее за несколько…

Резкий щелчок хлыста не дал ему договорить. На лице второго привратника проступила алая полоса, диагонально пройдя от щеки, через рот и вниз по подбородку. Он уставился на Кьяру, раскрыв рот от изумления и все еще держа руки на ее груди. Там, где его лицо полоснул хлыст, проступила кровь. Стражник заорал благим матом и резко убрал руки от девушки, чтобы прикрыть ладонями свое лицо.

— Отпусти ее.

Кьяра услышала иностранный акцент.

Это был мужчина, сидевший верхом на гнедом коне. Не принц, даже не аристократ. Кьяра достаточно повидала в своей жизни людей из благородных семейств, чтобы знать, как они выглядят. Это был простой человек, но в одежде придворного. В руках он держал плетку, которую уже сворачивал в аккуратное кольцо, словно укрощенную змею.

— Кто ты такой, черт возьми?! — закричал первый стражник. — Как ты смеешь поднимать на нас руку? Разве ты не видишь цвета дома Медичи на нашей форме? Мы стражники его светлости принца Франческо, а эта девчонка хотела наложить на него чары, когда тот проезжал. Ею займутся доминиканцы, а уж они не будут возражать, если мы сначала с ней немного поразвлечемся,

— Не все, что сказано по-латыни, — колдовские заклинания, — промолвил иностранец. — И будь уверен, мне хорошо известны цвета Медичи, ведь я сам служу при дворе. А теперь отпустите девушку и проваливайте отсюда оба. Считайте, что это распоряжение самого принца.

— А я тебя знаю, — сказал привратник с рассеченной щекой и метнул на иностранца полный ненависти взгляд промеж окровавленных пальцев. — Ты тот алхимик-англичанин, колдун и любимчик принца. Доминиканцы…

— Я металлург и ученый, а никакой не колдун. Если дорожите своим местом, делайте, что говорю, и поживее.

Металлург… Это как-то связано с металлом и рудниками. Незнакомец и вправду выглядел, как человек, работающий в темных шахтах глубоко под землей, поднимая на землю тяжелую руду. Он говорил по-итальянски довольно бегло, но с акцентом, тщательно подбирая слова, будто думает на одном языке, а изъясняется на другом. По всей видимости, он получил хорошее образование, но несмотря на это, изящный придворный камзол на нем не очень соответствовал его внешности простолюдина.

Англичанин? Ей приходилось раньше слышать англичан, которые неплохо говорят на итальянском. Иностранцы со всего мира приезжали в книжный квартал для того, чтобы купить или продать книги. Но этот человек говорил не так, как все остальные — его голос отличался особой мелодичной тональностью и в то же время твердыми нотками в самых неожиданных местах. Слушая его, Кьяра не была уверена, где она будет в большей безопасности: с ним или в руках дворцовых привратников.