Стихотворения - Валентин Катаев

Выскабливает сердце со стрелой.

1920

ПРИБОЙ

Крутой обрыв. Вверху – простор и поле.

Внизу – лиман. Вокруг его стекла

Трава красна, пески белы от соли

И грязь черна, как вязкая смола.

В рапной воде, нагретые полуднем,

Над ржавчиной зеленого песка

Медузы шар висит лиловым студнем,

И круглые сияют облака.

Здесь жар, и штиль, и едкий запах йода.

Но в двух шагах, за белою косой,

Уже не то: там ветер и свобода,

Там море ходит яркой синевой.

Там, у сетей, развешанных для сушки,

В молочно-хрупкой пене, по пескам,

Морских коньков и редкие ракушки

Прибой несет к моим босым ногам.

1920

СЛЕПЫЕ РЫБЫ

Всю неделю румянцем багряным

Пламенели холодные зори,

И дышало студеным туманом

Непривычно-стеклянное море.

Каждый день по знакомой дороге

Мы бежали к воде, замирая,

И ломила разутые ноги

До коленей вода ледяная.

По песчаной морщинистой мели

Мы ходили, качаясь от зыби,

И в прозрачную воду смотрели,

Где блуждали незрячие рыбы.

Из далекой реки, из Дуная,

Шторм загнал их в соленое море,

И ослепли они и, блуждая,

Погибали в незримом просторе.

Били их рыбаки острогою,

Их мальчишки хватали руками,

И на глянцевых складках прибоя

Рыбья кровь распускалась цветами.

1920

ВОСПОМИНАНИЕ

Садовник поливает сад.

Напор струи свистят, треща,

И брызги радугой летят

С ветвей на камушки хряща.

Сквозь семицветный влажный дым

Непостижимо и светло

Синеет море, и над ним

Белеет паруса крыло.

И золотист вечерний свет,

И влажен жгут тяжелых кос

Той, чьих сандалий детский след

Так свеж на клумбе мокрых роз.

1920

ОДУВАНЧИК

Сквозь решетку втянул ветерок

Одуванчика легкий пушок

Невесомый, воздушный намек.

Удивился пушок. И сквозной

Над столом закачался звездой.

И повеял свободой степной.

Но в окно потянул ветерок

За собою табачный дымок.

А с дымком улетел и пушок.

1920

* * *

Легко взлетают крылья ветряка,

Расчесывая темные бока

Весенних туч, ползущих по откосу.

И, распустив стремительную косу,

В рубашке из сурового холста,

Бежит Весна в степях необозримых,

И ядовитой зеленью озимых

За ней горит степная чернота.

1921

ПРЯХА

Поет красавица за прядкой

У неумытого окна,

И день сбегает нитью гладкой

Из рук в моток веретена.

Покорен сладкому безделью

Под мягкий стук и скрип колес,

Слежу, как тает над куделью

Девичьих пальцев нежный воск.

Завороженный и усталый,

Сижу, к овчине прислонясь.

Последний луч струною алой

Трепещет, в сумраке дымясь.

И вижу вдруг – под шум напевный,

Не в силах дрему превозмочь

Простоволосою царевной

Уже сидит за пряжей ночь.

И голова седой колдуньи

Кудель на палке – так бледна.

А тонкий ноготь новолунья

Грозит из синего окна.

1920

МУЗА

Пшеничным калачом заплетена коса

Вкруг милой головы моей уездной музы;

В ней сочетается неяркая краса

Крестьянской девушки с холодностью медузы.

И зимним вечером вдвоем не скучно нам.

Кудахчет колесо взволнованной наседкой,

И тени быстрых спиц летают по углам,

Крылами хлопая под шум и ропот редкий.

О чем нам говорить? Я думаю, куря.

Она молчит, глядит, как в окна лепит вьюга.

Все тяжелей дышать. И поздняя заря

Находит нас опять в объятиях друг друга.

1920

ПОЦЕЛУЙ

Когда в моей руке, прелестна и легка,

Твоя рука лежит, как гриф поющей скрипки,

Есть в сомкнутых губах настойчивость смычка,

Гудящего пчелой над розою улыбки.

О да, блажен поэт! Но мудрый. Но не тот,

Который высчитал сердечные биенья

И написал в стихах, что поцелуй поет,

А тот, кто не нашел для страсти выраженья.

1920

УЛИЧНЫЙ БОЙ

Как от мяча, попавшего в стекло,

День начался от выстрела тугого.

Взволнованный, не говоря ни слова,

Я вниз сбежал, покуда рассвело.

У лавочки, столпившись тяжело,

Стояли люди, слушая сурово

Холодный свист снаряда судового,

Что с пристани через дома несло.

Бежал матрос. Пропел осколок-овод.

На мостовой лежал трамвайный провод,

Закрученный петлею, как лассо.

Да – жалкая, ненужная игрушка

У штаба мокла брошенная пушка,

Припав на сломанное колесо.

1920

ПЛАКАТ

Привет тебе, бесстрашный красный воин.

Запомни двадцать пятое число,

Что в октябре, как роза, расцвело

В дыму войны из крови страшных боен.

Будь сердцем тверд. Победы будь достоин.

Куя булат, дроби и бей стекло.

Рукою сильной с корнем вырви зло,

Взращенное на нивах прежних войн.

Твой славный путь к Коммуне мировой.

Иди вперед. Стреляй. Рази. Преследуй.

Пусть блещет штык неотразимый твой.

И возвратись с решительной победой

В свой новый дом, где наступает срок

Холодный штык сменить на молоток.

1920

* * *

Может быть, я больше не приеду

В этот город деревянных крыш.

Может быть, я больше не увижу

Ни волов с блестящими рогами,

Ни возов, ни глиняной посуды,

Ни пожарной красной каланчи.

Мне не жалко с ними расставаться,

И о них забуду скоро я.

Но одной я ночи не забуду,

Той, когда зеркальным отраженьем

Плыл по звездам полуночный звон,

И когда, счастливый и влюбленный,

Я от гонких строчек отрывался,

Выходил на темный двор под звезды

И, дрожа, произносил: Эсфирь!

1921

БАЛТА

Тесовые крыши и злые собаки.

Весеннее солнце и лень золотая.

У домиков белых – кусты и деревья,

И каждое дерево как семисвечник.

И каждая ветка – весенняя свечка,

И каждая почка – зеленое пламя,

И синяя речка, блестя чешуею,

Ползет за домами по яркому лугу.

А в низеньких окнах – жестянка с геранью,

А в низеньких окнах – с наливкой бутыли.

И всё в ожиданье цветущего мая

От уличной пыли до ясного солнца.

О, светлая зелень далеких прогулок

И горькая сладость уездного счастья,

В какой переулок меня ты заманишь

Для страсти минутной и нежных свиданий?

1921

ПОДСОЛНУХ

В ежовых сотах, семечками полных,

Щитами листьев жесткий стан прикрыв,

Над тыквами цветет король-подсолнух,

Зубцы короны к солнцу обратив.

Там желтою, мохнатою лампадкой

Цветок светился пламенем шмеля,

Ронял пыльцу. И в полдень вонью сладкой

Благоухала черная земля.

Звенел июль ордою золотою,

Раскосая шумела татарва,

И ник, пронзенный вражеской стрелою,

Король-подсолнух, брошенный у рва.

А в августе пылали мальвы-свечи,

И целый день, под звон колоколов,

Вокруг него блистало поле сечи

Татарской медью выбритых голов.

1921

* * *

Разгорался, как серная спичка,

Синий месяц синей и синей,

И скрипела внизу перекличка

Голосов, бубенцов и саней.

Но и в смехе, и вальсе, и в пенье

Я услышал за синим окном,

Как гремят ледяные ступени

Под граненым твоим каблучком.

1921

ПРАЧКА

В досках забора – синие щелки.

В пене и пенье мокрая площадь.

Прачка, сверкая в синьке п щелоке,

Пенье, и пену, и птиц полощет.

С мыла по жилам лезут пузырики,

Тюль закипает, и клочья летают.

В небе, как в тюле, круглые дырки

И синева, слезой налитая.

Курка клюет под забором крупку

И черепки пасхальных скорлупок,

Турок на вывеске курит трубку,

Строится мыло кубик на кубик.

Даже веселый, сусальный, гибкий

Тонкой веревкой голос петуший

Перед забором, взяв на защипки,

Треплет рубахи и тучи сушит.

Турку – табак. Ребятишкам – игры.

Ветру – веселье. А прачке – мыло.

Этой весной, заголившей икры,

Каждому дело задано было!

1922

БРИЗ

Мелким морем моросил

Бриз и брызгал в шлюпки,

Вправо флаги относил,

Паруса и юбки.

И, ползя на рейд черпать,

Пузоватый кузов

Гнал, качая, черепа

Черепах-арбузов.

1922

* * *

Весны внезапной мир рябой

Раздался и потек.

Гвоздями пляшет под трубой

Морозный кипяток.

По лунным кратерам, по льду,

В игрушечных горах,

Как великан, скользя, иду

В размокших сапогах.

Бежит чешуйчатый ручей

По вымокшим ногам.

И скачет зимний воробей

По топким берегам.

И среди пляшущих гвоздей

Смотрю я сверху вниз…

А Ты, ходивший по воде,

По облакам пройдись!

1922

СОВРЕМЕННИК

Апрель дождем опился в дым,

И в лоск влюблен любой.