Афродита Супярилярийская - Геннадий Карпов

Осторожно поддерживая с двух сторон почтенную женщину, Рауф с Алимамедом помогли ей подняться в квартиру Рауфа для знакомства с Толиком. Всё-таки он был главой предстоящей экспедиции и владельцем «запорожца», на котором предстояло ехать. Предварительные переговоры Матанат-ханум возложила на компаньонов, пригрозив, что сама поговорит с Толик-джаном, если они окажутся глупыми и не на что неспособными.

Скатав постель, Толик сидел на тахте и раскладывал на столике чайные принадлежности. Когда в комнату протиснулись Рауф, затем полностью экипированная для путешествия по Арктике Марзия-ханум, а за ней несколько легче одетый Алимамед, лицо Толика преобразилось и застыло стёртой подошвой.

Птицы молчали. Молчал Алик. Молчала старушка. Рауф понял: кто, если не он? И заговорил – путанно, сбиваясь, объясняя, что к чему, пробуя передать железные доводы Матанат-ханум. Говорил, говорил…, а Толик медленно подымался с тахты. Рауф уже не соображал, что говорит, боясь остановиться – лишь бы не дать взорваться Толику. И вместе с Рауфом старался птичий хор.

Встав (наконец!), Толик очень деликатно подхватил хмурую старушку и усадил на своё место. Рауф замолчал, ожидая, что будет дальше. Неужели согласится?!

Толик необычайно вежливо и дипломатично начал речь. Вначале выразил радость по поводу того, что такая уважаемая женщина выразила желание разделить с ними трудности предстоящего путешествия, согласилась помочь им. Он с радостью возьмёт её с собой…

Рауф внутренне ахнул, перекосилось лицо Алимамеда.

… но вот беда, тут Толик чуть сорвался повысив голос, у него всего лишь «запорожец», а не «мерседесс» или «кадиллак», и вместе с палаткой и другими вещами в нём с трудом могут уместиться, кроме него, максимум ещё двое. Поэтому он с удовольствием берёт с собой уважаемую Марзию-ханум, но Алимамеду тогда придётся остаться дома или нанимать ещё одну машину. Так что пусть уважаемая биби-ханум идёт пока домой, окончательно собирается и ждёт их. Они зайдут за ней, как только Рауф соберётся. И Толик заботливо помог старушке подняться, довёл её вместе с Рауфом и Аликом до дверей, по пути описывая свою небывалую радость от предстоящей рыбалки совместно с такой почтенной женщиной, не обращая внимания на отчаянную сигнализацию Алимамеда морганием и кривлянием. Слащавая улыбка застыла на лице Толика и с нею он захлопнул за троицей дверь.

Не успели они сделать шаг, как из-за двери донёсся злобный вопль:

Шш-ша-а, з-све-ери!! Ш-ш-ш-ш-ы-ы…

– О, аллах! Что это?! – вздрогнув, проблеяла перепуганная старушка и обвисла на руках мужчин.

Рауф не зашёл к Мамедовым, предпочитая, чтобы отчёт жене Алик делал самостоятельно, но сразу не ушёл, оставшись на лестничной площадке – узнать реакцию Матанат-ханум он надеялся и тут – монологи жены Алика прослушивались даже сквозь пол его квартиры.

– …Шайтан, порождение шайтана! Ишак! Ты что говоришь!? Чтобы я отпустила свою мать одну с чужими мужчинами!!! На несколько ночей! С такими мужиками! От одного жена сбежала на край света, другой вообще неженатый. Ахмаг! Гёпяоглы![1] Ты хочешь навлечь позор на нашу семью! …! …! Да, да, ты хочешь, ты очень хочешь навлечь позор и бесчестие на седую голову мамы, на мою и на свою, ишак! …! Что мы тебе сделали?!.. …! Нет, ты не любишь ни меня, ни детей… Ты что, думаешь я не вижу, не соображаю, как к нему приходят студентки «сдавать экзамен»?! А этот Толик…

Рауф, ликуя, тихонько отошёл от двери и, чуть не танцуя, пошёл наверх.

Толик пил чай из самой большой чашки. Личной чашки Рауфа. Запуганные попугайчики опасливо косились и молчали. Рауф вздохнул и не стал, как обычно, бесполезно возмущаться и протестовать, а пошёл мыть другую чашку. Вернувшись и налив себе чаю, Рауф ответил на ожидающий взгляд друга:

– Кажется, никто из них не поедет.

– Ха! Баба с возу… – и Толик стал наливать себе очередную порцию чая.

Когда через пятнадцать минут они вышли, их ждал сюрприз. Вниз, пролётом ниже, на лестничной площадке стоял Алик с рюкзаком на спине и вёдрами в руках. Заискивающе улыбаясь, он сообщил:

– Разрешила. Сказала, без рыбы не возвращайся и вот, два ведра дала.

Сразу, как только отъехали, Рауф стал засыпать. На мгновения просыпаясь, отмечал, что проехали Баилов, Шихово, комбинат… и вновь окунался в сон. Окончательно проснулся когда стало припекать и день был в разгаре. Оглянулся. Алик, зажатый шмотками, сопя, спал.

– Толик, далеко ещё?

– С полчаса.

Местность вокруг была пустынной, каменистой, монотонной и выглядела неуютно и бедно. Чахлые островки-пучки зелени, если и встречались, то на большом расстоянии друг от друга. Ехали не по асфальту и даже не по дороге, а по тропе. Без малейших следов того, что кто-то проезжал здесь до них. Машину немилосердно трясло, и Рауф подивился, как это Алик умудряется спать при такой тряске.

«Запорожец» свернул налево и запрыгал на ухабах ещё сильнее. Тропа пошла под уклон и они въехали в постепенно углубляющуюся расщелину. Еще поворот, теперь направо, и каменная стена справа быстро пошла на убыль, и перед ними открылась долинка в небольшой котловине. Убогая, каменистая, но настоящий оазис по сравнению с каменной пустошью, оставшейся позади. На переднем плане виднелась кучка бедных домишек, огороженных изгородями сложенных и сбитых из чего попало. А дальше за селом круто вздымался холм с разрушенным скальным верхом.

– Супяриляри, – объявил Толик. – Дыра-дырой, тоска смертная… Главное – не советую попадать в лапы местных стариканов. Хвастуны страшные! Их хлебом не корми – дай нового человека… Привяжутся скопом – не отпустят: заболтают до одурения. Можно подумать тут у них соцсоревнования по похвальбе проходят… И село у них древнее-древнего, чуть ли не Адам с Евой отсюда родом, и места тут необыкновенные, даже волшебные, и родниковая вода лучшая в мире, и кто тут только не бывал: дэвы, дьявол, боги, Искандер Двурогий, Джахан-шах… Столько легенд и сказок обрушат на голову, причём наперегонки – обалдеешь! И попробуй – не поверь…

Странное название села, упоминание Искандера Двурогого – Александра Македонского, и до Рауфа Мурзаева, кандидата исторических наук, вдруг дошло куда это они заехали. Холм со скальной верхушкой это, так называемая, башня Искандера – Искандер-галасы близ села Супяриляри. Действительно, места эти необыкновенные и даже название села исключительное, невероятное для Азербайджана, означающее, что это село водяных красавиц или, если проще, русалок. Это почти так же чуждо, как если бы название русской деревни означало, что это место троллей, гоблинов или джиннов.

Упоминания об этих местах и здешнем храме имеются в клинописях Асирии и папирусах Древнего Египта. Эти места, и особенно храм, были широко известны по всей Древней Ойкумене от Греции и Иберии до Китая и Индии. В домусульманский период их почитали священными все племена и народы обитавшие поблизости: албаны, мидийцы, персы, тюрки и все остальные. Шахи, ханы, цари, императоры, вожди всех племён и государств посылали посольства и сами приезжали сюда за жёнами. Прекрасней девушек, чем дочери смертных и русалок, обитавших здесь, не было. Но русалки отдавали своих дочерей только в обмен на человеческие жертвы – им нужны были стройные красивые юноши. Никакие другие дары русалки не принимали, а за неуважение насылали чудовищ. Легенда говорит, что даже Александр Македонский заезжал сюда на обратном пути из Индии и именно здесь стал Двурогим, начал скрывать свой лик и вскорости умер.