Крапленая обойма - Сергей Зверев

Дверца машины сама собой открылась, рука женщины в кровавых подтеках вывалилась наружу и замерла на мокрой земле. Дождь поспешно стал слизывать темно-бурую кровь.

Лицо женщины представляло собой сплошное месиво. Тело удерживалось ремнем безопасности на весу, и капли крови медленно падали вниз на обшивку потолка салона.

Прежде чем потерять сознание, она услышала шаги. Кто-то спускался к ней. И это было последнее, что отметил ее мозг...

– Понимаете, доктор, Они везде. На работе в своем кабинете мне приходится закрываться, потому что Они так и норовят забраться ко мне. Свои бумаги я постоянно держу в сейфе. Но мне кажется, Они уже просмотрели то, что Им надо. Дома я поменял замки. Но я не верю, что это поможет. Их это не остановит. Им нужен я.

– Вы говорили, что у вас работает домохозяйка.

– Работала. Я ее выгнал к чертовой матери.

– Почему?

– Она пыталась меня отравить.

– Каким образом?

– Поджарила для меня яичницу и обильно сдобрила ее цианистым калием.

– Вы что, пробовали?

– Ха... Разве я бы сидел сейчас перед вами?

– Откуда в таком случае вы знаете, что она хотела вас отравить?

– Я чувствую яды по запаху.

– Вроде мы с вами вчера пришли к мнению, что ваши страхи беспочвенны.

– Но сегодня ночью произошло невероятное.

– И что же?

– Они пытались ко мне вломиться.

– К вам в квартиру?

– Нет. Я был в загородном доме. Они хотели пролезть через окно. Но я для Них слишком крут. У меня был «Ремингтон», и я пальнул, не раздумывая.

– Не может быть. Вы стреляли?

– А как же, доктор. Ведь Они охотятся за мной и намереваются меня убить. Но меня так просто не возьмешь.

– Кто-нибудь пострадал?

– А что? У меня такое ощущение, доктор, что вы за Них. Или вы один из Них?

– Вы же знаете, что это не так. Разве я не убедил вас в обратном?

– Вроде бы да. Но кто точно знает?

– Вы знаете точно. Так пострадал кто или нет?

– Нет. Утром я никого не обнаружил за домом. А ночью я не выходил проверять. Я не такой дурак.

– Вы звонили в полицию?

– Зачем?

– Послушайте, давайте следовать нашим договоренностям.

– Я и следовал, доктор, пока Они вчера опять не объявились. Вы ведь говорили, что это не может больше повториться.

– И я по-прежнему это утверждаю. Вы ведь обещали мне, что будете находить всему разумное объяснение.

– А разве это не разумное?

– Нет. Не разумное. Давайте так... Вы готовы придерживаться нашего прежнего плана?

– Да, готов, доктор.

– Тогда вы должны забыть об оружии. И больше никогда его не применять.

– Но, доктор, когда кругом одни враги...

– Вы считаете меня своим врагом?

– Вас – нет.

– Вот видите. Получается, не все так плохо.

– Но... Хотя. Может, вы и правы, доктор. Значит, я все еще смогу спастись?

– Если вы будете слушаться меня.

– Я слушаюсь, доктор.

– Расслабьтесь. И немного успокойтесь.

Психотерапевт, или, как теперь модно называть – психоаналитик, Марк Георгиевич Лаврентьев задумчиво смотрел на своего пациента.

Вице-президент крупнейшей компании Фомин Андрей Викторович лежал на кушетке с закрытыми глазами. Это был человек пятидесяти лет, суховатый, подтянутый, с залысинами и с блеклым лицом с обвислыми щеками.

Еще вчера Лаврентьев считал, что его пациент находится на пути к выздоровлению. Но теперь понимал, что ошибся. У пациента уже довольно ясно вырисовывалась начальная стадия шизофрении. И его следовало просто изолировать.

Фомин попал к психотерапевту два месяца назад. Сам президент компании связался с Лаврентьевым и попросил того об этой услуге. Марк Георгиевич считался одним из лучших психоаналитиков столицы.

Фомин методично, уверенно шел к своей заветной цели – к должности президента компании. Его продвижение было настолько ровным, без каких-либо «крутых виражей», что когда этот «крутой вираж» все же случился, он просто не смог справиться «с управлением». Его, словно машину, занесло, закрутило, перевернуло и стопорнуло. Все было гладко, и вдруг... Президентом компании неожиданно стал другой. Со стороны. Варяг, одним словом. Вмешались люди, которые вкладывали в эту компанию деньги, люди, которые неожиданно сделали поворот на сто восемьдесят градусов, вмиг охладев к нему, хотя до этого относились к нему благосклонно.

Везение, эйфория по поводу прекрасно складывающейся карьеры – и неожиданный удар... Вице-президент, не дотянув совсем немного до вожделенного поста, вдруг увидел Их. Врагов. Оказывается, Они у него были. И Они помешали ему. Эта простая мысль взорвала сознание. Конечно, именно Они помешали ему стать президентом. Он не знал, кто Они конкретно. Но эти Они разом объясняли все превратности его судьбы.

У Фомина началась мания преследования. Он стал запираться на ключ в своем кабинете, сменил секретаршу, все бумаги моментально прятал в сейф, если кто-то пытался с ним встретиться. Он верил, что Они не остановятся на этом. То, что он не стал президентом компании, – только начало. Основная Их цель – убить его. Выведать нужную информацию и убить. Какую нужную – он не знал. Да это уже и не имело значения. Для его заболевшего сознания – не имело.

Он заставил проверить свои телефоны на работе, уверенный в том, что в них установлены «жучки» и что все его телефонные разговоры прослушиваются. Конечно, болезненное состояние неблагоприятно отразилось на работе. Он стал совершать ошибки, путаться в отчетах, а когда ему указывали на это, он объяснял это заговором против него. У него был прекрасный послужной список. Именно поэтому президент компании не стал расставаться с ним, а просто сузил объем его работы, решив дать ему некоторую передышку. Однако этот благородный порыв Фомин воспринял по-своему. Они хотят лишить его работы в компании. Враги хотят «убрать» его из компании.

Через месяц ушла жена, потому как свои страхи он перенес и на дом. Врезал несколько дополнительных замков. Велел жене не приглашать никого в гости и самой никуда не выходить, не подходить к телефону. И ночью, просыпаясь, постоянно поднимал жену и требовал, чтобы она проверила, не открыта ли дверь на балкон, через который Они могли добраться до него, даже несмотря на то, что он жил на шестом этаже. О загородном доме и говорить нечего. Там он вообще не мог спать, прислушивался к малейшему шороху.

Когда президент сказал, что Фомин обязан будет посещать доктора Лаврентьева, тот отнесся к этому как к продолжению заговора. Однако на лечебные сеансы ходил исправно. Даже во всем соглашался с врачом, и Лаврентьев думал, что сумеет подлечить больную психику пациента. Но несколько дней назад понял, что все его старания были напрасны. Пациент ему врал. Фомин соглашался с Лаврентьевым во всем лишь с одной целью – узнать, не принадлежит ли доктор к Ним.

Сомнений у Лаврентьева не осталось. Фомину теперь могли помочь только в психиатрической больнице.

Дверь в кабинет тихонько открылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова секретарши:

– Марк Георгиевич...

Лаврентьев обернулся и нахмурился. Одним из его требований к секретарше было, чтобы ему никто не мешал во время работы с пациентами.

– Очень срочно вас к телефону, – несколько виновато настаивала она.

– Кто? – резко бросил Лаврентьев.

– Катышев.

Брови у психоаналитика сдвинулись к переносице. Катышев был хирургом и заведовал реанимационным отделением одной из столичных больниц. Кроме этого, он был одним из лучших его друзей. И виделись они с ним вчера, а значит, просто так он звонить и настаивать на беседе, зная его привычки, не будет.

– Хорошо. Переключите.

Голова девушки исчезла.

Лаврентьев поднялся со стула, похлопал лежавшего на кушетке Фомина по плечу и мягко произнес:

– Закройте глаза. И постарайтесь ни о чем не думать.

Затем он подошел к своему рабочему столу и поднял трубку телефона.

Новости были неприятными. Лицо психоаналитика побелело, рука задрожала и в какой-то миг едва не выпустила трубку.

Фомин продолжал лежать на кушетке. Как и приказывал доктор – с закрытыми глазами. Ему не было ни до кого дела. Лишь до своей персоны. А в мыслях у него вырисовывались нездоровые планы расправы с Врагами.

Лаврентьев медленно опустил трубку на телефонный аппарат, облизнул пересохшие губы и устало провел ладонью по лбу, как бы пытаясь собраться с мыслями. Несколько минут он стоял, не двигаясь с места, задумчиво, не мигая, глядя в одну точку, а затем подошел к входным дверям, приоткрыл их и позвал секретаршу:

– Алена!

Среднего роста смуглая девушка в джинсах и ситцевой блузке впорхнула в кабинет и лучезарно с едва уловимой грустью сверкнула огромными голубыми глазами.

– Отмени, пожалуйста, все визиты на сегодня. Кому сможешь дозвониться. Кто придет – извинись за меня.