Опустошенный жених. Женская маскулинность - Марион Вудман

Джон Китс дважды пытался выразить эту мысль. В неоконченном эпосе «Гиперион» слышится, как изнывает в муках его сердце и сердце таких же романтиков, стремящихся создать новый мир, основанный на фемининном сознании. Такое сознание способно воспринимать зарождающуюся маскулинность, которую Китс отождествляет с богом Солнца Аполлоном. Его глубокие поиски нашли отражение в фемининном образе Монеты[6], который появляется в сновидениях как женщина с разбитым сердцем, наша современница, а иногда принимает облик Черной Мадонны.

Однажды у горы на склоне я золото нашелИ с болью ощутил, что взгляд мой источатьстал жадность. Все мрачное нутро мое перевернулось,Извергнув груду золота наружу,И потому мне больно было видеть,Как под печальным строгим взоромМонеты светлый разум был в плен захвачен,Тягостный и тесный, опустошая мозг ейВ черепа глубинах. Трагедией высокойСкорбь обернулась на ее устахИ светом ясным наполнились космические очиА голос – неземной, таинственной печалью[7].

Проникновение Китса в женскую психологию намного опередило время. Его представление о жизни как о «юдоли сотворения Души»[8] открыло новые источники душевной восприимчивости, которые позволили ему предугадать свою раннюю смерть в 25 лет.

Продолжавшийся в ХХ столетии поиск утерянной фемининности в изобразительном искусстве, поэзии и танце в настоящее время стал совершенно осознанным в жизни многих мужчин и женщин, сосредоточивших внимание на личностном и духовном росте. Вместе с тем по-прежнему остается непреложным тот факт, что маскулинность, связанная с традиционной патриархальностью, воспринимает появление фемининности как угрозу. Таким образом, основная задача для появления свободных партнерских творческих отношений состоит в избавлении маскулинности от патриархального страха перед фемининностью. Насильственно пытаться насаждать фемининность в рамках патриархальной традиции – значит приобрести в лице маскулинности, сформированной этой традицией, злейшего врага. Поэтому для появления новой динамики в отношениях крайне важно избавить фемининность от страха патриархальной маскулинности. Находясь в плену этого страха, ни тот, ни другой пол не в состоянии дать начало какому-то новому творческому процессу. Их отношения напоминают переговоры покупателя с виноторговцем при сухом законе, тогда как начать нормальное обсуждение любой проблемы можно как минимум в обстановке доверия и откровенности, при отсутствии запретов.

Главным при обсуждении возможности появления осознающей себя фемининности становится освобождение слова от его привязки к той или иной гендерной роли. Сосредоточившись на отношениях между полами, я все сильнее ощущаю связь с внутренней основой этих новых отношений, связь, возникшую при соединении комплементарных каждому полу маскулинности и фемининности. Термин «осознающая себя фемининность», как и «осознающая себя маскулинность», применим и к мужчинам, и к женщинам. В наше время между полами существует такая же динамика, но она создает нечто новое и еще не получившее достаточного признания.

Зрелый мужчина и зрелая женщина нового времени будут соединяться не столько из-за стремления к объединению противоположностей, сколько из-за объединяющей их человечности. Эта единая для них человечность вовсе не исключает полового влечения. Лишенная невротических черт женская маскулинность привлекает сильных мужчин; лишенная невротических черт мужская фемининность привлекает сильных женщин. В мужском теле энергия проявляется совершенно иначе, чем в женском. Различие между полами как биологический фактор крайне необходимо для выживания человечества. Однако выживание на психическом или духовном уровне выводит нас за пределы биологии в область, названную Юнгом индивидуацией. Единое человеческое сообщество, возникающее в результате глобализации, находясь в котором мы постоянно испытываем тревогу, но вместе с тем ищем более безопасное для жизни место, – это единство, вышедшее далеко за рамки сексуального влечения противоположностей. Оно превратилось в единение, ставшее результатом глубинной идентичности, настоятельно требующей взаимопонимания.

Не совершив работы, необходимой для осознания мужской и женской составляющих, мы снова и снова будем возвращаться к древним патриархальным образам, сохранившимся в застывших формах, реанимирующих патриархальный порядок. Пассивное подчинение этому порядку характеризует бессознательное отношение к обществу, оно подобно отношению детей к своим родителям, которые проецируют на них архетипические энергии, поддерживающие родительскую власть и подчеркивающие их значимость.

И хотя детям явно требуется ощущение безопасности, создаваемое архетипическими проекциями, они не могут безгранично подчиняться этой власти, не подрывая возможность собственного личностного роста. В худшем случае инфантильные проекции на родителей, если их вовремя не устранить, становятся основой для любой диктатуры, хотя тирания такой системы никогда не ощущается в полной мере, так как безопасность, которую она обеспечивает, превосходит издержки, связанные с подчинением.

В романе Достоевского «Братья Карамазовы» Великий Инквизитор, встретившись с вернувшимся на землю Христом, пытается убедить его словами, в которых содержится намек на то, что его ожидает второе распятие и ему не будет места в лоне церкви. Безопасность, предлагаемая христианам церковной властью, является матриархальной и патриархальной одновременно. Она настолько соответствует насущной человеческой потребности, что для нее существует лишь одна угроза – свобода, которую воплощает Христос. Распятие свободы во имя безопасности, обеспечиваемой всемогущими родителями, является, как считает Инквизитор, основой человеческого общества.

Старая косная мать подобна громадной ящерице, притаившейся в глубинах бессознательного. Она ничего не хочет менять. Если отважное Эго пытается чего-то добиться, она молниеносным движением своего узкого раздвоенного языка подавляет этот детский бунт. Ее супруг, прямолинейный и властный отец, поддерживает закон, утверждающий ее власть. Вместе они олицетворяют власть в образе железного кулака в лайковой перчатке. Мать принимает образ Матери-Церкви, Матери-Родины, Родной Школы, Университета, любимой и незабвенной Альма-матер, охраняемой Отцом, который превращается в Отца-Иерарха, Отца-Закон, Отца-Статус-кво. Мы бессознательно впитываем содержащуюся в этих архетипических образах энергию, которая, в отсутствие индивидуационного процесса, остается на инфантильном уровне. Оставаясь неизменными и не поступая в сознание, которое, конечно же, сделало бы их менее заряженными энергией, эти внутренние диктаторы порабощают человека куда более жестоко, чем диктаторы внешние.

В соответствии с моим пониманием патриархальности эти обветшалые родительские образы содержат энергию, препятствующую личностному росту. Пока они в силе, сознающая маскулинность и сознающая фемининность остаются только словами. И мужчины, и женщины, бессознательно попавшие в энергетическую ловушку, лишаются индивидуальной свободы и препятствуют проявлению этой свободы у окружающих. Женщины могут быть даже консервативнее мужчин. Миф о солнечном герое, открывающем в сражении с драконом путь к самопознанию, отягощен многочисленными убийствами. Энергия этого мифа уже иссякла, и сейчас мы боремся с насилием, вызванным ее последствиями. Более того, навязчивое желание взять верх над матерью, существующей в бессознательном, оставалось слепым к ее тайной победе. Вековые усилия, направленные на убийство дракона, завершились поклонением матери. Сыны и дочери патриархальности фактически оказались привязанными к матери.

Утрачен символический смысл убийства как жертвоприношения, ведущего к трансформации. Трансформация выводит энергию из бессознательного и направляет ее в сознание. Если рассматривать в деталях убийство дракона, то мать соответствует стихийной первичной материи, а ее дети по-прежнему продолжают бессознательно поклоняться ее устаревшему образу из-за отсутствия осознания, побуждающего человека к трансформации. Без этого осознания убийство матери приводит к тому, что она возвращается, став еще более сильной, ибо она подпитывается энергией своего убийцы. Согласно мифу за смертью следует возрождение, но в нашей сверхматериальной культуре существует только смерть. Мы можем так и умереть, покоясь на мусорной куче собственных ошибок. С течением времени убийство дракона утратило первоначальный смысл и осталось всего лишь актом убийства, так и не став средством трансформации.

Патриархальность имеет истоки в одном из самых древних мифов человечества: в мифе о странствии героя. Согласно этому мифу, герой является наместником Солнечного бога, символа абсолютной власти, от которого зависит вся жизнь. Солнечный бог постоянно укрепляет свою абсолютную власть, сражаясь с силами тьмы, посягающими на его владения. «Да будет свет» – божественный закон, регулирующий акт созидания. Надев в честь Солнечного бога свои доспехи, символизирующие Солнце, солнечный герой отправляется в странствие во имя своего Бога Отца, чтобы совершить некий, по существу, патриархальный акт, который позволит ему идентифицировать себя с Творцом. Самое великое деяние мужчины заключается в повторении вечного акта творения. Против героя сосредоточены силы тьмы, которые по своей природе не могут порождать свет, ибо получают его от Солнца.