Милая девочка - Мэри Кубика

Сбоку опять мелькает вспышка фотоаппарата, и Мия наклоняется, закрыв уши руками, словно оберегая себя от страшного звука. Треск затворов фотоаппаратов следует один за другим. Трубы машин выбрасывают в серый воздух сизые клубы дыма.

Мия поднимает на меня глаза, понимая, что я обращаюсь к ней.

– Ты слышишь, Мия? – спрашиваю я, стараясь говорить ласково.

Она мотает головой, и мне кажется, я вижу, как роятся в ее голове мысли: «Хлоя. Меня зовут Хлоя».

Ее голубые глаза вглядываются в мои, красные и опухшие. Теперь, после возвращения Мии, они всегда такие. Впрочем, присутствие Джеймса подсказывает мне, что необходимо сохранять спокойствие. Изо всех сил стараюсь понять смысл происходящего, зафиксировать на лице улыбку, почти искреннюю, потому что в голове крутится одна фраза: «Как я счастлива, что ты дома».

Отодвигаюсь в сторону, чтобы обеспечить больше свободного пространства дочери, не вполне понимая, сколько ей нужно, не хочу нарушать границы. Ее недуг уловим в каждом жесте, выражении лица, в том, как она стоит, в ее облике больше нет уверенности, присущей той Мии, которую я знала. Я понимаю: с ней случилось что-то страшное.

Интересно, понимает ли она, что пережила я?

Мия отворачивается.

– На следующей неделе у нас прием у доктора Родос. – Она кивает вместо ответа. – Во вторник.

– В котором часу? – спрашивает Джеймс.

– В час.

Одной рукой он берет свой смартфон, листает и сообщает, что мне придется одной сопровождать Мию. Объясняет, что в это время у него суд. Утверждает, что я, несомненно, справлюсь с этой задачей. Я соглашаюсь, но, наклонившись вперед, шепчу ему на ухо:

– Ты сейчас ей необходим. Ты ведь отец.

Я напоминаю Джеймсу о том, как мы договорились действовать, что он давал слово. Он морщится и обещает что-то придумать, но сомнения тяжкими думами оседают в моей голове. Джеймс уверен, что плотный график работы освобождает его от обязанностей перед семьей даже в такие кризисные моменты, как этот.

Рядом со мной на заднем сиденье Мия смотрит в окно, наблюдая, как мы мчимся из города по шоссе Ай-94. Сейчас половина четвертого, пятница. Новогодние выходные, и движение весьма интенсивное. Впереди затор, мы движемся как черепахи, не более тридцати миль в час по автомагистрали. У Джеймса не хватает терпения. Он напряженно вглядывается в зеркало заднего вида, ожидая появления папарацци.

– Итак, Мия, – заговаривает он с дочерью, чтобы скоротать время, – эта мозгоправша сказала, что у тебя амнезия.

– О, Джеймс, – молю я, – только не сейчас.

Однако муж не намерен ждать. Ему не терпится добраться до сути. Мия уже неделю живет в нашем доме со мной и Джеймсом, поскольку не готова отправиться в свою квартиру.

Я вспоминаю тот день перед Рождеством, когда устало урчащая машина въехала во двор нашего дома и привезла Мию. Помню, как Джеймс, почти всегда немного отстраненный от действительности, первым вышел встретить ее на заснеженное крыльцо, словно это он, а не я, провел несколько месяцев в трауре. С тех пор я наблюдаю, как Мия, постепенно приходя в себя, но оставаясь словно в каменном коконе, все больше раздражает Джеймса. Он относится к ней как к дополнительной рабочей нагрузке, а не к родной дочери.

– И когда же?

– Позже. И еще, эта женщина врач, Джеймс. Психиатр. Она не мозгоправ.

– Хорошо. Мия, психиатр сказала, что у тебя амнезия, – повторяет он, тщетно ожидая ответа. Он находит ее лицо в зеркале заднего вида, и оно попадает в цепкий плен карих глаз. Она изо всех сил старается не поворачиваться, затем медленно переводит взгляд на пальцы рук и разглядывает мелкие царапины. – Ничего не хочешь сказать? – не унимается Джеймс.

– Она и мне сказала то же самое, – звучит ответ, и я вспоминаю слова доктора, сидящего передо мной и Джеймсом в кабинете клиники.

Мия была отправлена в комнату для посетителей, просматривать устаревшие журналы мод, давая нам возможность прослушать краткий курс об остром стрессовом расстройстве. Я тогда думала о несчастных ветеранах Вьетнама.

Я вздыхаю. Джеймс никак не может принять тот факт, что из памяти может что-то бесследно исчезнуть.

– И как же это происходит? Ты помнишь, что я твой папа, это твоя мама, но считаешь, что тебя зовут Хлоя. Ты помнишь, сколько тебе лет, где ты живешь, но не имеешь представления, кто такой Колин Тэтчер. Ты в самом деле не помнишь, где провела все эти три месяца?

Я выпрямляюсь, готовясь встать на защиту дочери.

– Это называется селективная амнезия, Джеймс.

– Хочешь сказать, она сама выбирает, что ей помнить?

– Это работа подсознания. Оно прячет самые болезненные воспоминания туда, где их сложно отыскать. Мия не сама так решила. Мозг помогает ей справиться.

– С чем справиться?

– Со всем, Джеймс. Со всем, что с ней случилось.

Он хочет знать, как это исправить. Я и сама не знаю наверняка, но решаюсь предположить:

– Думаю, поможет время. Лекарства. Специальные методики. Возможно, гипноз.

Он усмехается – считает гипноз такой же глупостью, как и амнезия.

– Какие лекарства?

– Антидепрессанты, Джеймс, – отвечаю я, поворачиваюсь к дочери и беру ее за руку.

Возможно, память никогда к ней не вернется, и это будет неплохо. Несколько мгновений я любуюсь ею, почти точной моей копией. Только Мия немного выше ростом и намного моложе, от морщин и седины в волосах ее отделяют годы, в отличие от меня, в чьей светлой копне там и тут мелькают серебристые пряди.

– Как антидепрессанты помогут ей все вспомнить?

– Они улучшат ее самочувствие.

Он привык откровенно высказывать свои мысли. Это один из недостатков Джеймса.

– Черт, Ева, если она не сможет вспомнить, значит, все было очень плохо?

Мы оба отводим взгляд. Разговор можно считать оконченным.

Гейб. До

Школа, в которой преподает Мия, расположена в северной части Чикаго, в районе под названием Север-Сентр. Это относительно спокойное место, недалеко от ее дома, населенное преимущественно чернокожими, с ценами на месячную аренду в пределах тысячи долларов. Все это ее устраивает. Если бы она работала в Энглвуде, я бы больше волновался. Цель школы – дать учащимся необходимое среднее образование. Есть возможность получить профессиональные навыки, обучиться владению компьютером, усвоить основные жизненные принципы и так далее. Прибавьте уроки Мии Деннет по искусству. Она стремится привить ученикам вкус, что выходит за рамки традиционной школьной программы, направленной на более детальное изучение математики и прочих наук, на которые наплевать далеко не идеальным шестнадцатилетним подросткам.

С Айаной Джексон я должен встретиться в кабинете, и мне приходится добрых пятнадцать минут ждать, сидя на неудобном школьном стуле, когда она закончит урок. Это дается мне не совсем легко. Конечно, на моем животе уже нет «кубиков», как в былые времена, но мне хочется верить, что я еще способен выдержать дополнительную нагрузку.

Секретарша не сводит с меня взгляда, под которым я ощущаю себя школьником, вызванным на разговор к директору. Это напоминает мне о том, что когда-то я не раз оказывался в такой ситуации.

– Вы разыскиваете Мию? – интересуется она, стоит мне назваться детективом Хоффманом.

Признаюсь, что так и есть. Прошло уже четыре дня, как никто не видел эту женщину, и ее все же признали, к огорчению судьи, пропавшей без вести. Об этом сообщали в газетах и новостях, и я который день просыпаюсь с мыслью, что сегодня найду мисс Деннет и стану героем.

– Когда вы последний раз видели Мию?

– Во вторник.

– Где?

– Здесь.

Мы проходим в класс, и Айана – она умоляет меня не называть ее мисс Джексон – предлагает мне сесть на один из ужасных пластиковых стульев у изуродованной рисунками парты.

– Как давно вы знакомы с Мией?

Айана опускается в кожаное учительское кресло, и я ощущаю себя мальчишкой, хотя выше ее на целый фут. Она закидывает одну длинную ногу на другую, и черная юбка приоткрывает их еще больше.

– Три года. Столько, сколько она здесь работает.

– Мия со всеми ладит? С учениками? Коллегами?

Она решительно вскидывает голову:

– Мия ни с кем не общается.

Айана начинает рассказ о Мии. Вспоминает о том, как она впервые появилась в экспериментальной школе, о том, что вела себя с учениками так, словно сама выросла на улицах Чикаго, отмечает ее природную грацию.

Объясняет, как Мия организовала сбор средств на нужды школы.

– Вам бы в голову не пришло, что она Деннет.

По словам мисс Джексон, многие новые учителя долго не выдерживают в этой образовательной системе. Большинство специалистов воспринимают экспериментальную школу лишь временным местом, до появления более привлекательного варианта. Однако Мия была не такой.

– Это именно та работа, которую она всегда хотела выполнять. Позвольте мне кое-что вам показать.

Она достает кипу листов из лотка с бумагами. Обойдя стол, садится рядом со мной и кладет перед собой пачку. Первое, что я вижу, – исписанный листок с множеством исправлений и помарок, он выглядит даже хуже, чем мои собственные школьные работы.