Вечер страшных предсказаний - Мила Серебрякова

   – Если я еще хотя бы раз услышу это слово, ты пожалеешь.

   – Угрожаешь?

   – Я тебя предупредила.

   – Девочки, – взмолилась Клара, – сегодня такой день! Я вас прошу, не портите мне праздник!

   – Она первая начала цепляться.

   – Не ври, это ты захлебываешься в желчи.

   – Черствый сухарь!

   – Проститутка! – не осталась в долгу Дашка.

   – А ты… ты… мужененавистница!

   Дарья ударила подругу по щеке, а затем вцепилась Галине в волосы.

   – Пусти!

   – По-хорошему ты не понимаешь! Придется по-плохому разговаривать!

   – Клар, помоги мне. Она сбесилась. Клара! Оттащи от меня Гришкову!

   Потасовка закончилась, когда Величковская, не проронив ни слова, всхлипнула и пулей бросилась в дом.

   Дарья отпустила Галину.

   – Клар, постой!

   – Это из-за тебя она убежала, ты ее довела.

   Даша смотрела себе под ноги.

   – Какие же мы дуры. Кларка пригласила нас на девичник, а мы сцепились, как базарные бабы. Идиотки!

   Галя растирала ноющую щеку.

   – Может, заключим временное перемирие, а? Ради Кларки.

   – По рукам, – Гришкова усмехнулась. – Но учти, твоих слов я тебе не прощу.

   Румянова самонадеянно ухмыльнулась и поспешила ретироваться.

   Настроение Галины испортилось окончательно, когда приехала Нина Величковская. Румянова и в былые дни не скрывала, что относится к Нинке с прохладцей, считая ту зазнайкой, но сейчас, видя сестрицу Клары, Галя побелела от злости.

   Стоило Ниночке скинуть норковую шубку и предстать пред девушками в белой мини-юбке и тигровой кофточке, как на Галину моментально напала икота.

   Объяснялось это тем, что Нина была облачена точно в такую же одежонку, как и сама Румянова.

   – Нинка, ты не могла напялить другую кофту? – прошипела подруга. – Теперь мы с тобой как сестры-близнецы.

   – Да уж, – веселилась Клара. – Со спины не различить. Рост, фигура, одежда, цвет волос. Дашут, а они действительно одинаковые.

   Ниночка кокетливо махнула рукой:

   – Галь, да все ерунда. Вы лучше спросите у меня, почему я задержалась.

   – Сгораем от любопытства, – процедила Галина.

   – Девки, я сейчас такого солнечного мальчика подвозила! Отпад! До сих пор мурашки по коже бегают. Рассказываю по порядку. Еду я, значит, себе спокойненько, никого не трогаю. Из динамиков раздается голос моего любимого Джо Дассена, а…

   – Желательно без предисловий.

   – Вдруг вижу его. Сначала мне показалось, что это мираж.

   – Или глюки, – не унималась Галька.

   – Ты бы сама голову потеряла от одного его вида.

   – Настолько страшный?

   – Красавец! Сексуальный блондин со взглядом злодея.

   – Злодея? – Даша непонимающе посмотрела на Нину.

– Ей такие нравятся, – пояснила Клара.

   – У него такие глаза, такие… А голос! Бархатистый, чуть с хрипотцой. Я сразу поняла, повезу его куда угодно, даже в Африку.

   – И не побоялась посадить незнакомого парня в тачку? А окажись он сексуальным маньяком?

   – Шутишь? Какой маньяк? Да стоит емутолько пальцем шевельнуть, любая девица мгновенно бросится в его объятия. Девки, менякак переклинило! Едем, а я слова сказать не могу. Все поджилки от напряжения трясутся. Когда подъезжали к его поселку, не выдержала, заговорила.

   – И что сказала? – ухмылялась Румянова.

   – Не поверите! Я впервые в жизни сама попросила у парня номер его телефона!

   Клара быстро заморгала:

   – Нинка, не верю.

   – Придется. Говорю, мальчик штучный, такие экземпляры на дороге не валяются.

   – Ну а дальше? Телефон-то он дал?

   – А как же, – Нина потрясла перед Галиным лицом мобильником. – Номерок туточки.

   – Хочешь сказать, сама ему позвонишь?

   – Разумеется.

   Галька высунула язык:

   – Бредятина. Запомни, мужик должен делать первый шаг, а не ты. Свой номер ты ему оставила?

   – Да.

   – Тогда не рыпайся, а жди. Позвонит – хорошо, не позвонит…

   – Тогда что? – Все устремили взгляд на Гальку.

   – Ну, не знаю. Значит, у него другие ориентиры.

   – Галя!

   – А что Галя? Ну, или он импотент. Как вам угодно.

   Смеясь, Нина подмигнула сестре.

   – Клар, у нас нет кочерги? Я бы с огромным удовольствием огрела Гальку по башке.

   – Не ты одна, – заявила Дарья.

   Клара подняла вверх руку:

   – Если обмен любезностями закончен, предлагаю на время забыть все свои проблемы и продолжить веселиться.

   До девяти вечера девушки трещали без умолку, давая Кларе дружеские наставления.

   – Ты, главное, сразу дай понять Ромке, кто в доме хозяин, – советовала Галя. – Не позволяй ему садиться себе на шею. Поставь перед фактом, мол, готовить ты не будешь, стирать и гладить тоже, таскаться в магазины не станешь даже под угрозой смертной казни. Пусть нанимает людей, которые будут выполнять всю работу.

   – Я люблю готовить, да и магазины меня не напрягают.

   – Скучная ты, Кларка, и жизнь у вас с Ромкой будет скучной. Надо, чтобы все вокруг бурлило, кипело, взрывалось!

   – Как это «взрывалось»?

   – Молча. Жена должна постоянно удивлять мужа, каждый день представая пред его очамив новой роли. Сегодня ты покорная пай-девочка, завтра роковая красотка, послезавтраженщина-вамп. И так постоянно. Поверь, это проверено. Однообразие убивает брак за считаные месяцы.

   – Ромка не такой, я нравлюсь ему естественной, безо всяких там амплуа.

   – Это пока, но пройдет время – месяц, год, полтора, – и ты ему наскучишь.

   – Галь, ты бы своим опытом в других местах делилась.

   – Ой, кто заговорил! Наша Дашутка! Не нравятся мои советы, так дай свой.

   – И дам.

   – Дай-дай, а мы все его послушаем и посмеемся.

   – Изначально полагаешь, что я скажу глупость?

   – Не глупость, а ерунду. Это две разные вещи. Не обижайся, Дашка, но ты не имеешь права что-либо советовать Кларке. У тебя нет опыта.

   Глаза Гришковой увлажнились.

   – Наверное, ты права, – прошептала она спустя несколько секунд. – Мне действительно нечего посоветовать лучшей подруге.

   – Дашут…

   – Нет, Клар, я согласна с Галькой. Мне вообще не стоило приезжать на девичник. Ну, что ямогу рассказать? Вы делитесь друг с другом опытом, сплетничаете о парнях, вспоминаете былые увлечения. А я? Что было интересного в моей жизни? Решительно ничего. Парня нет, и в ближайшее время вряд ли появится, я скучна и неинтересна.

   – Дарья, кончай хандрить, – Ниночка наполнила бокалы вином. – Девчонки, а почему я не слышу музыку? Клар, вруби-ка какой-нибудь музончик. Галька, бери бокал, Дашка, гляди веселей. Э-эх, давайте выпьем за нас, за красавиц!

   – За женское счастье!

   – За женскую дружбу!

   – За то, чтобы все наши самые сокровенные желания рано или поздно обязательно сбывались! – сказала Даша и залпом осушила бокал вина.

   Захмелев, Гришкова немного расслабилась, и даже едкие замечания Галки действовали на нее не больше, чем дробина на слона. Правда, время от времени Дашутка напрягалась, сжималась в комок и, наблюдая исподлобья за Румяновой, едва слышно посылала подругу по известному адресу.

   Но в общем и целом вечер проходил по заранее запланированному сценарию.

   Клара была в предвкушении. Уже очень скоро наступит полночь, и она, вооружившись прабабкиной книгой, наконец сможет приподнять завесу тайны.

   Ровно в полночь начнется гадание.

   ГЛАВА 2

   – Двадцать пять минут двенадцатого, – с грустью в голосе проговорила Лена. – Через полчаса закончится мой несуразный день рождения.

   Катарина в очередной раз подавила тяжкий вздох.

   Ленка Майкова – давняя знакомая, которой сегодня стукнуло тридцать пять лет, – с самогоутра пребывала не в лучшем расположении духа. Хандра и жалость к самой себе одолевали Леночку с периодичностью пятнадцать раз в сутки.

   На протяжении последнего десятилетия Катка ни разу не видела Лену веселящейся от души. Все праздники, события и торжества, отмечающиеся в доме Майковых, проходили одинаково. За круглый стол садились хмурая Лена, ее властная, не в меру жесткая мать и престарелая бабка.

   Застолье превращалось в наискучнейшее зрелище. Думается, Катка не ошибется, если предположит, что причиной всех бед и несчастий в семье Ленки является ее мамаша.

   Ирина Валентиновна, выросшая без отца, а впоследствии воспитавшая без мужа и собственную дочку, спала и видела, чтобы ее чадо как можно скорее сочеталось узами Гименея и познало радости материнства.

   Едва Елене исполнилось восемнадцать и она перешла на второй курс филфака, как Ирина Валентиновна потребовала – не попросила, а именно потребовала, – чтобы дочка начала устраивать личную жизнь. На все протесты Ленки родительница строго отвечала: