Люди шторма - Сергей Зверев

– По формальным признакам нарушение госграницы имело место, – отозвался Горецкий. – Однако по Морскому праву виноваты они, как ни крути. В подобных случаях портовые инспекторы обязаны составить протокол: мол, навигационные приборы и средства связи вышли из строя, машина тоже, судно потеряло плавучесть, ну, и так далее. Информировать о заходе в территориальные воды не могли, определить свое местонахождение – тем более, не говоря уже о том, чтобы дать международный радиосигнал бедствия.

– Кстати, сигнал бедствия мы давали при заходе в порт – и флажками, и дымовыми ракетами, – напомнил старпом.

– Да помню, помню… Ладно, давай спать, и так больше суток на ногах. Думаю, утром тут появится наш консул, и тогда все более или менее прояснится.

– Так, эти пакеты с белым порошком аккуратно раскладываем вот тут. – Молодой чернявый мужчина с физиономией прохиндея суетился в капитанской каюте. Аккуратно выложив объемные целлофановые пакеты с белым порошком, он обернулся к оператору: – Освещение наладил? Ракурс подходящий? Думаю, снимем с первого же дубля…

Вот уже полчаса в капитанской каюте «Астрахани» хозяйничали телевизионщики из информационно-аналитической программы «Звезда Востока» – крупнокалиберного идеологического орудия местного президента. Шакалы пера и акулы голубого экрана готовили «постановочные» кадры для новостийной передачи. Кадры эти и должны были изобличить русских моряков не только в сознательном нарушении государственной границы, но и в других, куда более страшных грехах…

Дождавшись, когда на корпусе видеокамеры погаснет красный индикатор, журналюга взял в руки микрофон и с подчеркнуто доверительными интонациями в голосе произнес:

– Итак, мы находимся в каюте капитана гидрографического судна «Астрахань». Того самого капитана Арсения Горецкого, который утверждает, что «Астрахань» якобы попала в шторм и якобы, получив значительные повреждения, была вынуждена нарушить наши территориальные воды и запросить помощи. Однако русский капитан почему-то умолчал об истиной цели визита. – Рука журналиста, эффектно описав полукруг, уперлась в целлофановый пакет с белым порошком. – Наши таможенники обнаружили в его каюте несколько килограммов так называемых «тяжелых наркотиков». Этого шайтанского зелья вполне достаточно, чтобы подсадить на иглу как минимум половину взрослого населения нашего города. Русские, которые ежедневно клянутся нам в дружбе и добрососедстве, привезли для нашей молодежи смерть, слезы для наших матерей, горе для наших сестер…

Спустя несколько часов запись репортажа из порта вышла по всем новостийным телеканалам с пометкой «Срочно!». Монтаж видеозаписи был выполнен с типично азиатским коварством. Несколько крупных планов «Астрахани» (неповрежденная корма и ходовая рубка) должны были внушить зрителю мысль: мол, русские моряки соврали – сославшись на шторм и якобы поврежденное оборудование, без спросу вошли в порт. Кадры с белым порошком должны были навести на мысль, что истинной целью визита была контрабанда наркотиков в особо крупных размерах. Журналистский комментарий, выполненный в эмоционально-доверительной манере, свидетельствовал: отец-президент не спит, его спецслужбы тоже, скверна изобличена и будет выжжена каленым железом.

Естественно, подавляющее большинство телезрителей поверило репортажу сразу и безоговорочно: ведь население республики в основном составляли добрые и наивные декхане-хлопководы. И никто из них так и не задался вопросом: а для чего, собственно, экипажу «Астрахани» было врать про шторм и потерю плавучести, если они могли войти в территориальные воды их республики на совершенно законных основаниях? Что и неудивительно: ведь телевидению в основном верят безграмотные…

Однако телевизионщики умолчали о главном. Приблизительно в то самое время, когда профессиональные фальсификаторы раскладывали в каюте Горецкого пакеты с зубным порошком, изображавшим «тяжелый наркотик», в рубках «Астрахани» орудовали офицеры местного Министерства государственной безопасности. Их интересовало абсолютно все: судовой журнал, карты, лоции. Но особенно – специальная геолого-разведочная аппаратура с электронными и химическими анализаторами, а также пробы донного грунта и придонной воды, сделанные Мишей Щетининым при помощи этих самых анализаторов.

Тут, правда, спецслужбистов ожидала досадная неожиданность. По инструкции, принятой в подобных случаях, все эти данные тут же надежно шифруются. Ведь результаты исследований гидрографических служб являются служебной тайной. Взломать шифры «с ходу» у охранки, естественно, не получилось. Шифры знал только российский ученый, однако, прооперированный несколько часов назад, он находился в бессознательном состоянии и вряд ли мог бы им помочь.

К обеду из столицы прибыл советник российского посольства. Но к задержанным морякам его не пустили – мол, понимаете ли, вашим соотечественникам вменяется тяжелейшее преступление, в нашей республике за контрабанду наркотиков вообще полагается смертная казнь, идут оперативно-следственные действия, потерпите несколько часов, и мы представим вам ваших сограждан, а заодно и неоспоримые доказательства их вины.

Тем временем в изоляторе временного содержания вовсю шла обработка российских моряков – мол, признавайтесь, шакалы, и насчет злонамеренного нарушения границы, и насчет наркотиков, а то совсем плохо будет; ваша страна от вас уже отказалась, чтобы не дискредитировать собственный Морфлот на международной арене. И хотя того же Горецкого крутили самые опытные следователи местных спецслужб, решить вопрос кавалерийским наскоком не удалось. На длительные допросы просто не оставалось времени, а применять к морякам пытки не поступило команды. А потому российскому дипломату просто продемонстрировали видеофиксацию обыска в капитанской каюте: вот вам наркотики, вот вам тайник для их транспортировки, вот вам протоколы обыска, вот подписи понятых. Так что все сходится, за подобные вещи положены арест и следствие.

– Но вы не волнуйтесь, – лицемерно заверили дипломата. – Делом занимаются лучшие следователи Министерства государственной безопасности, они наверняка во всем разберутся. К тому же оно на особом контроле нашего президента. Степень вины ваших моряков может решить только суд, как это и принято в цивилизованных странах.

Российский дипломат, естественно, не поверил ни заверениям, ни видеозаписи, ни протоколу: ведь и у местного Министерства государственной безопасности, и уж тем более у президента-диктатора, безраздельно правившего страной, была самая незавидная репутация даже в Средней Азии. Уже к вечеру российский МИД отправил гневную ноту по поводу случившегося – мол, требуем независимого международного расследования, а главное – немедленной встречи с задержанными моряками «Астрахани» и снятия ареста с самого гидрографического судна. Однако на Востоке подобными заявлениями трудно кого-нибудь смутить. Формальный ответ прозвучал в лучших традициях азиатских деспотов: мол, мы обязательно организуем и встречу с задержанными, и снимем арест с «Астрахани», но не теперь, ведь у нескольких членов экипажа обнаружена опасная инфекция, которая может перекинуться на все население портового города, ваши моряки согласно международным санитарно-эпидемиологическим нормам проходят карантин, судно дезинфицируется, так что как только, так сразу.

Оппоненты явно тянули время. Зачем им это требовалось, оставалось лишь догадываться. Однако, судя по всему, главной причиной ареста «Астрахани» и изоляции всего экипажа были не «наркотики» и даже не смехотворный предлог обнаружения «инфекции», а что-то совсем другое.

Как бы там ни было, но освободить моряков усилиями дипломатов не представлялось возможным. Даже встретиться с ними было нельзя. Все требования российского МИДа тонули в бюрократической переписке и постоянных заверениях о том, что «все решит наш гуманный и справедливый суд». А затем о судьбе моряков вообще перестали что-либо сообщать.

Однако у российской стороны оставался еще один способ решения вопроса. Способ этот был хотя и не дипломатический, но тем не менее очень действенный…

Глава 1

Половину кабинета занимал стол – тяжелый, стильный, красного дерева, затянутый зеленым сукном. Несколько массивных телефонов, бронзовая чернильница, старомодный сейф и сборчатые шелковые портьеры на окнах говорили о том, что эти начальственные апартаменты наверняка обжиты еще с советских времен. Однако хозяин кабинета никак не вписывался в винтажный антураж. Высокий, с поджарой фигурой стайера и цепким взглядом глубоко посаженных глаз, он напоминал скорее преуспевающего менеджера серьезной европейской фирмы, чем адмирала российского ВМФ.

А вот профессиональная принадлежность его собеседника – высокого брюнета с массивной квадратной челюстью и пронзительным взглядом стальных глаз – сомнений не вызывала, хотя и одет он был в «гражданку». Безукоризненная строевая выправка, точность движений и характерный для моряка прищур – все это выдавало в нем элитного флотского офицера.