Аравийский рейд - Сергей Зверев

Сергей Зверев

Аравийский рейд

Несмотря на усилия мирового сообщества по обеспечению безопасности плавания судов в акватории Аденского залива, деятельность сомалийских пиратов резко активизировалась. По сведениям Международного морского бюро, в 2008 году пираты совершили более восьмидесяти нападений на иностранные суда у африканского побережья. Одиннадцать судов вместе с экипажами, насчитывающими в общей сложности около двухсот человек, по-прежнему находятся в руках пиратов.

Часть I

Отпуск

Глава первая

Российская Федерация

Граница Чечни и Дагестана

Мы трясемся на стареньком «УАЗе» по проселку.

Мы – это три офицера спецназа и молодой водила со странной фамилией Куцый, учтиво помалкивающий и не отрывающий взгляда от ужасной кочковатой дороги. Я назначен командовать группой и сижу рядом с Куцым. Почему я? Наверное, потому что немного постарше своих друзей, имею побольше опыта. О серьезности и уме речь не идет – тут я ничем от них не отличаюсь.

Мыслей в голове почти нет: на днях собирался в отпуск и даже успел подать по команде рапорт. А тут на тебе: подъем по тревоге, постановка задачи; хлесткий приказ сродни пинку под зад и… на операцию. Вот и сижу, тупо слушаю препирательства товарищей.

– Сначала ты работаешь на авторитет, а потом авторитет работает на тебя. Чего тут непонятного, Стас?! Это ж как дважды два…

– Валера, ты прям как замполит чешешь! Или воспитатель. Лучше прямо скажи: чтобы побольше своровать, нужно сначала создать себе репутацию честного человека.

– Вот и поговори с ним.

– Мы не говорим, мы спорим! А в спорах рождается истина.

– И погибает дружба, – отворачивается и смотрит в окно Торбин; желваки на его скулах то набухают, то «сдуваются».

– Да, со мной непросто, – не унимается Стасик, – а с кем просто? Кто из нас сахарный?..

Нет, дружба между нами не умрет никогда – я в этом убежден. Майор Валерий Торбин необидчив и чрезвычайно уравновешен для своих неполных тридцати годков. Благодаря своей обстоятельности, невозмутимости и незлобивой натуре он не заполучил в бригаде кличку, а так и остался для всех «Валерой». Не пройдет и минуты, как он снова улыбнется и заговорит о чем-то нейтральном – будто и не было разногласий со Стасом. Да их и на самом деле не было. Просто в начале пути мы с Торбиным в очередной раз пытались внушить нашему молодому приятелю элементарные истины, которые до его мозгов отчего-то упорно не доходят. Капитан Стас Величко (или проще – Велик) молод в сравнении с нами – ему всего двадцать семь. Но, к сожалению, он и рассуждает как школьник из младших классов. Ну, рассуждает-то ладно – это малая толика беды. А большая ее часть состоит в том, что он частенько и поступает сообразно поведению взрывной малолетки.

Мы дружно трясемся на кочках, а меня еще потряхивает от смеха:

– Нет, Стасик, никогда ты не станешь майором.

– Напугал! Вы оба – майоры, и что с того?! У каждого в собственности отдельная квартира? У вас достойные оклады? Жизнь устаканена и все путем?..

М-мдя. Тут засранец, безусловно, прав. Своими окладами довольны только святые на иконах. А качество нашей жизни от количества звезд на погонах не меняется; разве что ответственности становится больше да седины в шерсти прибавляется…

«Уазик» жестко тряхнуло на ухабе; Торбин выдавил гласный звук, поморщился, помассировал ладонью колено.

– Побаливает? – мгновенно забывает об иронии и размолвке Станислав. – Ладно, не отвечай… и так вижу. Вот суки гребаные! Неймется им!

Это он о бандитах. Вернее, о тех недобитках, что изредка совершают убийства или дерзкие нападения на представителей местной власти.

Валера отмахивается:

– Ерунда. Подживает – скоро забуду…

В последнее время ему жутко не везет на ранения – чуть не каждая командировка заканчивается госпиталем. То пуля, то осколок, то контузия. Три месяца назад вернулся из московской клиники, где по частям собирали его правое бедро; отгулял отпуск, прошел медкомиссию и снова в строй. Вообще-то насчет «не везет» – это большой вопрос. Если бы действительно не везло, то давно бы уже не было нашего Валерика. Ведь как у нас поговаривают: «Где заканчивается полоса неудач, начинается кладбище». А он жив, здоров и весел. К тому же с хорошим аппетитом и с завидной эрекцией на молоденьких баб.

– Глеб, нам еще долго? – канючит Велик.

Молчу. На его капризно-провокационные вопросы лучше не отвечать. Тишина и глухота быстро излечивают Стасика от детского любопытства.

Опять подпрыгиваем на ухабах. Мысленно представляю, каково нашим парням в кузове «Урала». Многозначительно поворачиваю голову и в упор смотрю на бледно-прозрачное водительское ухо, розовеющее прямо на глазах. Ага, значит, рядовой по фамилии Куцый все прекрасно понял. Это хорошо, когда тебя понимают без слов. «УАЗ» сбавляет скорость и аккуратно перемещается по набитой колее.

Майский денек радует горячим солнцем, безветрием и сочной зеленью. Глядя на очнувшуюся от зимней спячки природу, даже не верится в близость смерти.

А вот и долина, по дну которой петляет условная граница между Чечней и Дагестаном. Сейчас грунтовка неровной змейкой устремится вниз, и взору откроется горное селение, обосновавшееся на пологом западном склоне.

– Встречают, – тихо оповещает Торбин. В голосе слышатся усталость, безнадега.

Всматриваюсь в точку, где дорога сходится с селом. Далеко не сразу узнаю контуры нескольких машин на обочине и рассыпанные по склону крохотные фигурки людей.

Натягиваю на ладони перчатки.

– Ну и зрение у тебя, Валера!..

Вокруг села толчется народ в касках, бронежилетах, в руках – новенькое оружие. Ясно – паркетные войска. Рядом с большим автобусом кучка ментов судачит на кавказском языке. У троих на коротких поводках ротвейлеры. Толстые, без эмоций – сидят себе и улыбаются. Похоже, они для виду ротвейлеры, а на самом деле – консультанты по наркоте или вообще работают в полиции нравов. Не понимаю: за каким хером для ликвидации небольшой банды сгонять половину республиканской милиции?! Для отчета?..

На месте операцией руководит полковник – какой-то пятый или пятнадцатый (точно по рации не расслышал) заместитель министра внутренних дел небольшой кавказской республики.

Что делать, приходится блюсти этикет. Высматриваю в толпе главную, близкую к небожителям личность…

Вот она! Надменная, знающая себе цену.

Подхожу. Вяло козырнув, докладываю:

– Майор Говорков. Прибыл с группой для оказания помощи по ликвидации…

Полковник перебивает, выговаривая слова с легким кавказским акцентом:

– Сколько у тебя бойцов?

Для войны он староват – под шестьдесят, не меньше. Грузная фигура с нависающим над поясным ремнем пузом; усталое лицо, покрытое багровыми пятнами; седая шевелюра, выбивающаяся из-под форменной кепки. Левая рука висит неподвижно; правая сжимает портативную радиостанцию и нервно прыгает вверх-вниз, словно дирижирует военным оркестром.

– Двадцать пять вместе с тремя офицерами, – киваю на выпрыгивающих из кузова грузовика бойцов.

Парни держатся уверенно: складывают ранцы в кучку, кидают за спину автоматы и налегке отходят в сторонку – перекурить.

– Идем, вкратце обрисую обстановку, – увлекает меня полковник к черной иномарке.

Вот и настал наш черед вникать в премудрости безумного замысла. На капоте разложена карта; два угла прижаты камнями, третий – мегафоном, а на четвертом лежит внушительная ракетница. Чуток наклоняюсь, чтоб лучше рассмотреть художества местных наполеонов…

Отлично! Так и есть – объект отмечен черным крестом, а вокруг роятся красные стрелки. Ну, точь-в-точь Сталинградская битва!

Ладно, пора поубавить сарказм и включить соображалку. Незаметно вздыхаю и вслушиваюсь в приглушенный голос полковника…

– Предположительно, четверо бандитов захватили и удерживают двухэтажный дом по центральной улице, – скользит пухлый палец по кривому кварталу. Затем меняет направление и описывает окружность: – Район оцеплен сотрудниками республиканского МВД. Мы успели создать два кольца оцепления. Здесь и здесь.

Смотрю на дувалы и возвышающиеся за ними крыши крайних домов.

– Кто постреливает?

– В основном боевики. Мои ребята только отвечают – я выдвинул из первого кольца оцепления десяток сотрудников с автоматами. На всякий случай…

– А что с заложниками? Командование сообщило мне о трех или четырех гражданских лицах, удерживаемых внутри захваченного дома.

Лицо полковника меняется. Он подается вперед и приглушенно уточняет:

– На самом деле никаких заложников нет. Этот дом принадлежит одному из бандитов – в нем проживает вся его семья.

«И что?» – гляжу в упор, не моргая.

– Короче говоря… – мнется чиновник, – короче говоря, нас мало интересуют его родственники, и если после штурма там окажутся одни трупы, то… то с вашей группы спроса не будет. Ты меня понимаешь, майор?..