Начало великих свершений - Борис Орлов

Мне – повезло. Я попал во вновь формируемую часть, особую фашистскую дивизию "Джузеппе Гарибальди". В её состав входили два мотострелковых полка, танковый полк, артиллерийский полк, части снабжения и обеспечения. Со всей благословенной Италии было собрано лучшее, чтобы не ударить лицом в грязь перед союзниками: наши лучшие танки, лучшее стрелковое оружие, новейшие пушки. Все солдаты прошли строжайший отбор по физическим и политическим качествам. Это были отборные бойцы. В своей новёхонькой оливково-зелёной форме, в ботинках на тройной подошве ребята выглядели просто великолепно. Напутствуемые лозунгами и речью самого Дуче, летним июньским вечером мы погрузились на специальное судно и отправились за славой, как нам казалось. Врезались в память слова из прощальной речи Муссолини: не посрамите славу ваших великих предков, основавших величайшую в мире империю! Будьте их достойными преемниками! Вся Италия, весь мир, и я, Дуче, смотрю на вас! Вперёд, мои верные чернорубашечники, вперёд, к славе и подвигу!…

Впрочем, мы и без подобного напутствия были полны решимости помочь русским. К России нас отношение особое ещё со времён национального героя, чьё имя носила наша славная дивизия. Все мечтали о том, как покажут, на что способны потомки римских легионеров, о том, как разнесут вдребезги этих желтокожих. Мечты, мечты…

Хотя вначале всё шло хорошо. Более того, нам даже очень понравилось, когда вместо четырёх положенных рыбных дней в неделю нас стали кормить до отвала, как только мы пересекли границу России. Едва мы выгрузились в Одессе, как нас сразу перегрузили в поезд, и мы двинулись на Восток. Русские не теряли ни минуты. Те из нас, кто подцепил морскую болезнь, ещё не успели прийти в себя на твёрдой земле, как оказались в вагонах. Ехали мы долго. Даже успело надоесть. Зато собственными глазами убедились в правоте тех, кто говорил о бескрайних просторах России. Пейзажи за окнами казались нескончаемыми. Степи, леса, рощи… Огромные города. Индустриальные пейзажи. Страна казалась просто бесконечной! Впечатления от тайги вообще были неописуемы. Никогда в жизни я даже не мог представить себе существование подобных лесов. Деревья, толщиной в несколько обхватов, вершины, теряющиеся в синеве небес. Колоссальных размеров хмурые ели, синие до неестественности озёра, а какие реки! Одной, кажется, хватило бы для того, чтобы напоить всю нашу Италию! Величие седых уральских гор навсегда останется в моей памяти…

Наконец поезд достиг Монголии, где формировалась наша ударная группировка. Наш эшелон разгрузили в Урге, где и начались первые неприятности. Сам город врезался в память диким смешением восточной и западной архитектуры: современные дома европейского типа мирно соседствовали со старинными буддистскими дацанами. Множество памятников Правителя Монголии фон Унгерна и его соратников и друзей. Электрический свет и всадники в древних халатах, с плетьми за поясом и саблей на боку. Автомобили и верблюды, словом, всё перемешалось в причудливую, просто невообразимую смесь.

Прямо со станции нас отправили в лагеря, находящиеся в десяти километрах от города, посреди степи. К нашей чести могу упомянуть, что вся техника выдержала первый и последний экзамен этого марша. А почему последний? Да потому, что как только к нам в часть прибыли русские товарищи, то при виде наших грозных L6/40, вооружённых мощной 20 миллиметровой пушкой они в прямом смысле схватились за голову, не в силах выразить своё восхищение этой великолепной машиной и её свирепой красотой. Некоторое время русские офицеры от восторга могли объясняться только междометиями. Зато когда они обрели дар речи, то они высказались… Лучше бы я этого никогда не слышал. Вначале мы просто подумали, что они издеваются над нами. Но когда увидели сверхмощный русский БТ-7М, поняли их негодование. Приданные советники перешерстили всё наше вооружение, и в результате их деятельности мы остались только с артиллерией, пулемётами, огнемётными танкетками. Причём на часть из них, имеющие баки для боезапаса позади башни, заставили поставить дополнительную броню. Потом мы долго благодарили их за этот приказ. Так что, пока мы дожидались остальные части механизированной группы, скучать нам не приходилось: в срочном порядке наши солдаты осваивали русские винтовки и танки, а так же обучались тактике действий против противника, превосходящего нас численностью. Кроме того, изучались, так сказать. и некоторые специфические приёмы противодействия врагу, методы выживания в пустыне и тому подобное.

Тем временем прибыли и немецкие товарищи. Особый полк СС "Дойчланд", вооружённый великолепнейшими танками Т-3 с русской пушкой Л-10. Мы благодарили Бога за то, что русские друзья успели заменить нам танки. Командир нашей части генерал Джузеппе Приколо пообещал высказать Дуче по возвращению всё, что думает об идиотах, сидящих в наших конструкторских бюро и ваяющих эти гробы на гусеницах. Немцы были все как на подбор, не ниже метра восьмидесяти, белокурые, в новёхоньком камуфляже, только появившиемся в их войсках. Советники сразу оценили эту новинку и вскоре все войсковые швальни засели за пошив новой униформы, в которую переодевали всех без исключения. Львиную долю времени мы теперь отдавали боевому слаживанию частей. Это было непросто, ведь здесь собрались войска всех трёх держав Союза. Кое-какой опыт, конечно, уже имелся по этому поводу. Я имею ввиду Испанские события. Но в подобном масштабе – ещё ни разу. Препятствий была куча: начиная от языкового барьера и кончая уровнем военной подготовки частей. Как ни странно, наименее обученными оказались немцы. Нет, в храбрости им никто не отказывает! Наоборот, танкисты отличались просто беспредельной лихостью и отвагой! Но вот именно, что беспредельной. Не слушая никаких приказов, не обращая ни на что внимания, эсэсовцы упрямо ломились в лоб, неся потери от артиллерии и камикадзе. Пока, слава Мадонне, только условные. В свободное же время эти бестии шлялись по лагерю и задевали всех, кичась своим превосходством. Правда, недолго. Раз они нарвались, и очень неплохо! Откровенно говоря, все мы были этому только рады…

Поскольку этих ребят отпускали частенько в увольнение, благо город был совсем рядом, то один раз четверо из них нарвались в пьяном виде на патруль. Да не простой, а как говорят русские, на Ангелов Веры. Те на дежурство при полном параде ходят, без лохматок, в рясах. Сделали святые отцы немцам замечание. Те и решили батюшек на место поставить… Поставили. Двое в госпитале, один с переломами, ещё один всех передних зубов лишился и долго разговаривать не мог. А утром всех четверых, как положено, вернули в часть. Правда, кое-кого на носилках притащили. Тогда только притихли эсэсовцы. Да ещё их на учениях раскатали в блин, как русские говорят. Не знаю я, что там у них было, но после разбора, учинённого их командиром, группенфюрером Штейнером, забыли орлы про своё буйство и неорганизованность. И сразу стали в военном деле прибавлять не по дням, а по часам. Ну а там и время подошло. Сентябрь 1939 года. Начало операции по окружению и разгрому японской группировки…

Подполковник Всеволод Соколов. Окрестности Бэйпина.

Мы прорвались к Бэйпину. Гениальный замысел Слащева, блестяще осуществленный генерал-фельдмаршалом Джихарханом и генерал-лейтенантом Малиновским (высоко залетел соратник "Малино"!), увенчался грандиозным успехом. Наши войска, ведшие ожесточенные оборонительные бои на Маньчжурском фронте, смогут вздохнуть свободнее. Нам осталось только взять Бэйпин, бывшую столицу Китая, и мы нависнем угрозой над всем левым флангом японо-китайских войск. Из Бэйпина прямая дорога на Мукден, а если мы возьмем Мукден, японцам останется только капитулировать. Или всем дружно покончить с собой. Сеппуку, господа. По железной дороге Дайрен-Мукден у них все снабжение идет…

В боях за Калган нашу Легкую Латную дивизию "Князь Пожарский" изрядно потрепали. В моем полку едва-едва наберется половина машин, положенных по штату. Кстати, теперь это действительно мой полк. Соратник Ротмистров выбыл из строя, получив тяжелое ранение во время японского авианалета, и я поставлен командиром танкового полка. Хотя полк – это, повторяю еще раз, громко сказано. В строю осталось 4 бронеавтомобиля и 87 танков, правда, из них средних Т-30 – 41. Мой бывший батальон еще кое-как выдержал, а вот остальные два, укомплектованные легкими машинами БТ-7 изрядно проредили японские артиллеристы, бронебойщики и смертники. Впрочем, в других полках положение не лучше. Из Партизанского конвойного вообще и батальона не наберется. Генерал-лейтенант Анненков принял вместе с ними последнюю самоубийственную атаку японцев, пытавшихся прорваться из окруженного Калгана. Принял в штыки, потому как боезапас, он, хоть у дружинников и побольше армейского, а только все равно, не эластичный и растягиваться не умеет. Когда я подоспел к соратникам на выручку, в поле шла уже такая куча-мала, что атаковать было просто невозможно. Всех бы передавили: и правых и виноватых. Не знаю, как бы уцелел наш бравый комдив, который изволил драться как простой стрелок – штыком, да еще умудряясь при этом не выпускать папироску изо рта; когда бы Черные гусары не подоспели. Потому как нас хватило только на то, чтобы мотаться вокруг и выцеливать пулеметами одиночных япошек.