Подарок для Василисы, и прочие плюшки - Алёна Дмитриевна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, — прошептала она, стараясь вложить в свою благодарность все, что чувствовала.
Кощей чмокнул ее в макушку.
— Тебе спасибо, — ответил он.
Прекрасный вышел Новый год.
Настя, за три года до основных событий
Стекло было холодным.
Настя сидела на подоконнике, прислонившись к нему щекой, и наблюдала, как в сырых утренних сумерках медленно летят снежинки. Зажатый в кольцо из гор, из окна гостиничного номера Горно-Алтайск больше напоминал поселок, нежели город. Но он был невероятно красив в ночи, растекаясь по долине огненным озером из мерцающих огней. Она приехала сюда на три дня выполнить поручение Баюна и вернуться обратно. Это должна была быть рядовая командировка. Ничего больше…
Настя закрыла глаза и представила, что она дома. Сейчас утро. Они с Финистом позавтракают и отправятся на работу. Она почти услышала его шаги, почти почувствовала легкое прикосновение к плечу… И вздрогнула, когда завибрировал телефон. Финист снова каким-то чудом угадал ее настроение и позвонил. А может быть просто совпало, он всегда звонил ей по утрам, если она ночевала не с ним. Она давно перестала гадать, действительно ли ее муж может чувствовать ее даже на расстоянии, или это просто игра случая.
Взяла сотовый и приняла вызов.
— Привет, — раздался его жизнерадостный голос. — Как ночь? Сегодня домой?
Настя зажмурилась. Нужно было ответить спокойно. Иначе он поймет, иначе рванет сюда, а она еще не готова...
— Привет. Да, все в силе. Встретишь меня?
— Конечно!
Финист… Это было почти физически больно — смолчать.
— Я люблю тебя, — шепнула она.
— И я тебя, — отозвался он. — Точно все нормально?
— Точно. Мне идти надо. Целую тебя.
— И я целую. Скоро уже увидимся, не грусти.
— Да.
Финист на том конце повесил трубку: он предпочитал не прощаться. Настя выдохнула, отложила сотовый и снова перевела взгляд в окно. Снежинки продолжали кружиться. Город жил своей жизнью. Люди спешили на работу. Планета вращалась вокруг солнца. И только она этим утром словно споткнулась о внезапно возникшее препятствие, и теперь ей казалось, что она застыла в моменте падения и никак не может долететь до земли, чтобы наконец узнать: удастся ей приземлиться аккуратно, или она все же получит синяк или еще хуже — сразу свернет себе шею.
Она протяжно выдохнула и перевела взгляд на подоконник. Помимо сотового на нем были сигарета и чашка с кофе. Настя взяла сигарету, покрутила в пальцах, а потом смяла, сжав в ладони. С этим придется повременить… Вообще теперь многое придется отложить. Командировки вот, например.
Вчера вечером она внезапно поняла, что у нее задержка почти в неделю, бросилась в аптеку, не спала полночи, а с утра сделала тест на беременность. Воистину, этот мир был удивительным. Если бы в Тридевятом у нее была возможность просто делать тест на беременность каждый раз, когда ей снова казалось, что чудо наконец случилось, то стольких слез можно было бы избежать… Ведь каждый раз она действительно верила, что внутри нее ребенок. И эта вера порабощала ее, она отдавалась ей без остатка, начинала любить его и разговоривать с ним – несуществующим, представляла, как скажет Финисту, когда уже точно будет уверена, а потом рыдала над пятнами крови на нижних юбках…
Настя вздрогнула и заставила себя не думать об этом. Бросила быстрый взгляд на прикроватную тумбочку и снова уставилась в окно. Ей не нужно было смотреть, чтобы видеть. Две четкие малиновые полоски. Она снова была беременна. Спустя столько лет. Борислав и Тихомир будут в ужасе. И только Светозар вздернет бровь и предложит прогуляться. Со средним сыном ей всегда легче всего удавалось находить общий язык.
И все же… Всего полтора месяца попыток. У них с Финистом еще ни разу не получалось зачать так быстро, она была уверена, что у нее будет больше времени. С другой стороны, какая разница. Она вознесла молитву и сама назначила цену за свое желание, и ее боги выполнили свою часть сделки, а она выполнила свою. Финист будет счастлив. Вот бы девочка, он ведь так мечтал…
Настя сползла вниз по стене, на которую опиралась, полулегла, уперевшись лопатками в твердую поверхность. Мутная тоска медленно разливалась внутри, прорастала беспокойством, и она чувствовала себя уже уставшей и заранее виноватой перед этим малышом. Нужно было думать о нем, а она думала о себе. О том, что ее ждет теперь. Девять месяцев беременности — какова вероятность, что эта не будет такой же выматывающей, как и предыдущие? Роды. А после — несколько лет хаоса, в котором она больше не будет принадлежать себе. И потом годы и годы, каждый вечер в течение которых она будет засыпать с мыслью о том, как там ее ребенок и все ли она сделала правильно…
Снежинки за окном рванулись в сторону, подхваченные порывом ветра, а потом снова успокоились, закружились в вальсе.
Ее ребенок. Четвертый ребенок. Она уже посмотрела в интернете, как он выглядит. Как кунжутное семечко: два миллиметра в длину и весит не больше грамма. Такой маленький и беззащитный, и все, что у него есть — она. Настя положила руку на живот и закрыла глаза.
— Ладно, — прошептала она. — Все у нас с тобой будет хорошо. Вечером поедем к папе, он встретит нас на автовокзале, и мы ему обо всем расскажем. Он будет очень рад. И он успокоит меня. И тогда я тоже обрадуюсь. И я буду тебя любить, я обещаю. Не обращай на меня внимания, расти и развивайся. Все будет хорошо…
Зато рожать в этом мире можно с анестезией, это она тоже уже прочитала. И под присмотром врачей. И в этот раз у нее на руках будет только один малыш, а не трое. И стирать за нее будет стиральная машинка. И не надо будет вставать ни свет ни заря, чтобы затопить печь и подоить корову. Прорвется как-нибудь. А выражение лиц Борислава и Тихомира точно будут стоить всех ее мучений. Сфотографировать бы на память…
Настя мысленно отсчитала девять месяцев. Выходило, что рожать в сентябре. Что ж, пусть так. Будет гулять с коляской в парке,
