Подарок для Василисы, и прочие плюшки - Алёна Дмитриевна

Кощей (заглянув за штору, тихо): Отдай продавцу, пусть отнесет на кассу, я дома внимательнее рассмотрю.

Что ж, ролевые игры никто не отменял. И можно было надеяться, что сегодня вечером, спустя три сотни лет, гештальт он все-таки закроет.

Через минуту голос Насти из примерочной: В смысле, домой? Мы же только начали!

Кое-кто и работа

Мужчина полусидел-полулежал на диване в окружении подушек и, не отрываясь, смотрел на танцующую перед ним женщину. Взгляд у него был голодным. И ему, и женщине было ясно, что голод этот он собирается утолить в ближайшее время и явно не фруктами и сладостями, что лежали в вазе на столике рядом.

Женщина танцевала красиво. Дразнила, завлекала, улыбалась искушающе, от томных многообещающих взглядов из-под ресниц становилось жарко. И одета она была так, чтобы лишь сильнее распалить желание. Юбка вроде бы до щиколоток, но в вырезе до середины бедра то и дело мелькали стройные ноги, а с плеч спадал платок, демонстрируя шею, и руки, и ключицы…

— Иди сюда, — наконец хрипловато приказал мужчина.

Женщина улыбнулась, прищурилась, явно намеренно облизнула губы и прикусила нижнюю.

«Чертовка, — подумал он. — Ну ничего. Безнаказанной не уйдет».

Но она и не думала никуда уходить. Черной лаской скользнула к нему на колени, прижалась грудью к груди, и он ощутил, как ее ладони коснулись его живота, юркнув под футболку. Тут главное было не забывать, что у этого милого пушистого зверька острые зубы.

Как будто бы сейчас он был способен о чем-то там помнить.

Он, наконец, нашел вырез юбки, сдвинул ее, положил руки ей на голени, провел вверх по бедрам, сжал ягодицы. Что за ягодицы… Женщина довольно мурлыкнула, прочертила носом линию по его шее, прикусила мочку уха.

— Чего пожелает мой господин? — шепнула она.

И он уже приготовился огласить список, но в этот момент где-то среди подушек заиграл сотовый. Заиграл мелодией, которую нельзя было проигнорировать. Работа.

Настя захныкала и спрятала лицо в изгибе его шеи. Сокол откинул голову назад и застонал. В принципе, стоны входили в его планы, но должны были быть вызваны иной причиной. Потом он обнял жену за талию покрепче, чтобы не убежала, по звуку определил местонахождение телефона, откопал его из-под подушек и принял вызов.

— Что?! — гаркнул он в трубку.

На той стороне что-то ответили. Финист побагровел.

— У меня выходной! Идите к Грачу! С этим вы можете справиться и без меня!

Он нажал отбой и коротко выдохнул.

— Ну ты их и послал… — засмеялась Настя.

— Можно я сломаю сотовый? — мрачно спросил Финист.

— Мужчины, — усмехнулась она, — все бы вам ломать… Там есть кнопка отключения, но я понимаю, что ты не в курсе.

Сокол бросил на нее короткий мрачный взгляд, а потом вырубил телефон. Зашвырнул его на соседствующее с диваном кресло, стоящее в их гостиной.

— Ладно, на чем мы остановились? — нахмурился он.

Настрой был сбит, и быстро вернуть его не получалось.

— Я собиралась выполнять твои желания, — обыденно сообщила Настя. Она тоже выпала из образа и теперь не могла войти в роль.

— Точно. Желания… Что я там хотел…

Они внимательно посмотрели друг на друга. Настя не выдержала и рассмеялась.

— Ладно, — сказала она, успокоившись. — Сделаем по-другому. Хочешь виноград?

— Я думал потом…

— А если с меня? Он без косточек.

— Уже интереснее, — задумчиво произнес Сокол. — Пожалуй, я сам разложу его на блюде… Ложись.

Настрой они вернули. И больше им никто не мешал.

Кощей, Злата, подгузник

— Итак, — сказал Кощей, сцепил пальцы и хрустнул костяшками. — Приступим.

Лежащая на пеленальном столике трехмесячная Злата смотрела на него, не мигая, и в ее ярко зеленых глазах таилась насмешка. Этот взгляд Кощей прекрасно знал. Это был его собственный взгляд. Фирменный. «Ну-ну, — говорил он, — подходи ближе, посмотрим, на что ты способен».

Кощей был способен на многое. Но жизнь раз за разом подкидывала ему новые вызовы. Впрочем, Василиса оставила крайне четкие указания, алгоритм действий был логичен и понятен, так что не было никаких предпосылок к тому, что он не справится.

— Агу, — сказала Злата, напоминая о себе.

Было в этом «агу» что-то скептическое. Прямо как во вздохе Василисы, когда она с утра отдала ему дочь и обещала вернуться не позже восьми вечера. Время близилось к полудню.

— Агу, — снова подала голос Злата.

«Алло, папа, подгузник сам себя не поменяет».

Кощей сделал глубокий вдох и осторожно потянул за липучки, попутно отклоняясь в сторону. Однако ничего страшного не произошло. Очень аккуратно он вытащил предмет своих опасений из-под ребенка, свернул и выкинул в ведро. Злата улыбнулась ему. Кощей растаял. Оставалось помыть дочь и надеть на нее чистый подгузник. Абсолютно ничего сложного. Злата улыбнулась еще шире. Он взял ее на руки и улыбнулся в ответ. Какая же она все-таки была чудесная. Разве способен он был предположить, что от него может произойти нечто настолько прекрасное.

— Агу, — словно соглашаясь с его мыслями, еще раз выдала Злата, и Кощей услышал, как что-то зажурчало.

Кощей, Василиса, простуженный Демьян

— Не то чтобы я хотела тебя в чем-то обвинить, Кош, но это ты виноват!

— Василиса…

— Что — Василиса? Как ты мог такое допустить?

— У него всего лишь небольшая температура. Врач сказал, все пройдет через три дня.

— Этого бы не было, если бы ты не потащил его в такой холод на улицу.

— Прекрати, любой ребенок в Тридевятом счел бы эти минус двадцать за весеннюю оттепель.

— Мы не в Тридевятом!

— Родная, успокойся, тебе нельзя волноваться, все будет хорошо.

— Да как тут не волноваться…

— Василиса, ты что? Не плачь! Так, иди сюда…

Демьян не то чтобы хотел подслушивать. Просто он давно выучил соответствующий заговор, и ему не терпелось испытать его на деле. Но Кощей блокировал все его попытки еще на первом слоге, а подслушивать Василису Петровну было стыдно. А тут наставник наконец отвлекся. И потом, они же о нем говорят, значит, наверное, ничего такого в этом нет.

Болеть Демьяну понравилось. Температура у него продержалась всего пару часов, да и